Назначить памятником!
Назначить памятником!
Вот суть конфликта. В ряде СМИ, в том числе в газете «Культура», я высказал недоумение: почему к 100-летию А. И. Солженицына (2018 год) уже началась бурная общефедеральная подготовка, в то время как аналогичные круглые даты крупнейших наших писателей XX века — Шолохова, Твардовского, Катаева и других, — прошли более чем скромно. А про столетие К. Симонова в будущем году вообще ничего не слышно. По этой причине я отказался войти в комитет по празднованию юбилея автора «Красного колеса».
События последнего времени наводят на мысль, что деятели культуры, боровшиеся против СССР на стороне Запада, имеют нынче преимущества перед теми, кто, честно критикуя нелепости советской системы, оставался все-таки по нашу сторону «холодного фронта». Ну, в самом деле, почему великому композитору Георгию Свиридову, умершему шестнадцать лет назад, памятника в Москве нет? А Мстиславу Ростроповичу воздвигли бронзовый монумент в столице с поспешностью, не подобающей монументальному искусству. Тогда уж будьте последовательны: изваяйте маэстро не только с виолончелью, но и с АКМом, с которым он, прилетев из эмиграции, носился в 1991-м по Белому дому. Другого его преимущества перед Свиридовым я, честно говоря, не вижу.
Не стоит обманываться: «советский антипатриотизм» немногим отличался по своей природе от антипатриотизма, нацеленного против самодержавия в 1917-ом, и еще меньше — от нынешнего антипатриотизма, замешанного на болотном неприятии путинского курса. Вера в то, что противники твоего Отечества помогут тебе воплотить политические цели и отплатить за обиды, далеко заводит. Кстати, судьба Солженицына в этом смысле не уникальна. Не зря один из таких же диссидентов Владимир Максимов сказал с горечью: «Целились в коммунизм, а попали в Россию». Когда в самом начале 80-х были запрещены мои повести «Сто дней до приказа» и «ЧП районного масштаба», мною тоже заинтересовались «определенные круги». Да вот я ими не заинтересовался…
Удивительно: простое напоминание известного факта, что Солженицын был нетерпим к советскому строю и считал его мировым злом, о чем говорил во многих своих интервью, почему-то вызвало гнев и обиду его уважаемой вдовы и душеприказчицы Н. Д. Солженицыной (Светловой), обвинившей меня во лжи и усомнившейся в моем праве возглавлять «Литературную газету». Впрочем, это как раз в духе автора эпического фельетона «Бодался теленок с дубом». Мало о ком из собратьев по перу он сказал доброе слово. А вот актер Евгений Миронов, видимо, сильно устав от сочетания творческой и административной деятельности, строго призвал меня извиниться перед обиженной стороной. За что? За то, что Солженицын протестовал против «разрядки» и учил западных политиков недоверию к СССР, как сегодня их учат этому некоторые наши «оппозёры» в связи с событиями в Новороссии? За то, что Александр Исаевич не признавал авторства Шолохова, даже когда была найдена рукопись «Тихого Дона»? За то, что создатель «Двухсот лет вместе» обелял власовцев и бандеровцев? Почему я должен извиняться за чужие поступки и мысли? У меня своих грехов достаточно.
Я нисколько не умаляю роли Солженицына в нашей литературе и считаю, что «Один день Ивана Денисовича» (но не сумбурный «Архипелаг ГУЛАГ») должен быть рекомендован старшеклассникам. Но я против того, чтобы задним числом переписывать, спрямлять историю новейшей литературы, как это делает, например, «карамельная мифологесса» Л. Сараскина в монографии о Солженицыне. Да, я против того, чтобы классиков, достойных «бронзы многопудья», назначали в основном из тех, кто боролся против советской власти со вселенским размахом. В таком случае у молодых людей сложится иллюзия: кандидатом в памятники можно стать, только вдрызг поссорившись хотя бы на время со своей Родиной. А им надо бы объяснить как раз обратное: те наши выдающееся соотечественники, которые не выносили домашние ссоры и сор на трансатлантические сквозняки, достойны, как минимум, равного с диссидентами уважения и внимания со стороны общества и государства.
2014
Данный текст является ознакомительным фрагментом.