Александрина Ваньке, Ирина Ксенофонтова, Ирина Тартаковская[157] Формы протестной интернет-коммуникации в России (на примере движения «За честные выборы»)[158]

Обращаясь к теме протестного движения «За честные выборы», невозможно избежать соотнесения ее с широкой международной дискуссией о роли компьютерно-опосредованной коммуникации в оформлении и осуществлении протестных общественных движений. Коммуникационные процессы в Интернете зачастую становятся объектом эмпирического анализа с точки зрения их мобилизационного потенциала и в терминах теории общественных движений. При этом в фокусе исследователей чаще всего находится вопрос о том, как и насколько способны влиять коммуникации онлайн на формы социальной активности оффлайн. Эта дискуссия весьма обширна, и если вкратце обозначить доминирующие в ней позиции, то они сводятся к двум противоположным полюсам: представлению об Интернете не только как о необходимом ресурсе, но практически главном источнике современных массовых протестных движений, «коллективном агитаторе и главаре»[159], – с одной стороны, и гораздо более скептической позиции, предполагающей, что Интернет создает лишь слабые связи, которые не могут стать базисом для по-настоящему эффективных массовых движений, – с другой[160].

Итальянский социолог Марио Диани представляет свое понимание влияния компьютерно-опосредованных коммуникаций на социальные движения, их коллективную идентичность, солидарность на базе сопоставления «реальных» общественных движений с виртуальными[161]. Пытаясь ответить на вопрос о влиянии среды онлайн на социальные движения, Диани рассматривает три различные группы общественных движений: движения, которые используют профессиональный ресурс; движения, которые основаны на участии; и транснациональные движения. Если мы применим классификацию Диани к выбранному нами объекту исследования, то, скорее всего, отнесем движение «За честные выборы» (в начале его формирования) к движениям «участия»: протестующим на этом этапе не столь нужны «профессиональные» лидеры движения, для них важнее процесс построения солидарности, поиск общих основ объединения, движение к коллективному действию.

К. Ширки в своей книге также пытается проанализировать трансформацию социальности в связи с появлением новых средств коммуникации[162]. Благодаря новым средствам общения изменяются и способы формирования групп, считает автор. Одним из таких способов организации групп становится распространение информации (sharing), которое заменяет стандартные способы организации. Публикуемая информация при этом проходит процедуру контроля после публикации, а ответственными за этот контроль являются потребители информации. Так, каждое сообщество разрабатывает собственную коллективную систему верификации поступающей информации, а каждый отдельный пользователь настраивает свою систему фильтров поступающей информации, создавая медиа круги доверия. Следующим этапом организации становится переход от распространения информации к кооперации. В отличие от первого этапа, который подразумевает лишь создание некой осведомленной группы, кооперация является частью процесса создания групповой идентичности. Основная цель кооперации – это производство единого мнения, принятие коллективного решения, единый план действий. И, наконец, третий этап – это коллективное действие, которое предполагает также и определенную меру ответственности пользователей друг за друга (и, соответственно, большую степень солидаризации). Чем выше степень единения, тем выше шанс успеха коллективной акции. Интернет привносит новые возможности для эффективного образования новых солидарностей там, где раньше они образоваться не могли. Новые средства не «создают» коллективные акции, но они убирают препятствия для их проведения, считает К. Ширки.

С. Вей определяет киберактивизм (одно из определений онлайн-движений) как политически мотивированное движение на базе Интернета[163]. С одной стороны, Интернет поддерживает онлайн-движения и традиционные методы активизма, с другой стороны, Интернет создает и новое пространство действия, возможного только в среде онлайн (например, такие формы протестных действий, как взлом сайтов, виртуальная забастовка и т. д.). Вей также выделяет три основных составляющих онлайн-активизма: информирование/пропаганда, организация/мобилизация, акция/реакция. Информация, передаваемая по Сети, является триггером, поводом к солидаризации для организации дальнейших действий. Сообщества, распространяющие такую информацию, Вей называет «диссидентскими»: во-первых, они дают возможность распространять альтернативные официальным точки зрения; во-вторых, являются площадкой для открытой дискуссии. Вей делает вывод: обладая специфическими средствами компьютерно-опосредованного дискурса и возможностями перформативного поведения, онлайн-среда привносит в активизм новый режим видимости, позволяющий получить более широкий общественный резонанс.

Основная цель нашего исследования – изучить механизм интернет-мобилизации под лозунгом «За честные выборы», учитывая при этом как специфику онлайн-движений в целом, так и особенности российского Интернета как среды формирования движения. Мы сосредотачиваем свое внимание на глубинном содержании тех этапов формирования движения, которые исследователи называют информированием и мобилизацией, – в большей степени, и – в меньшей степени – на эффектах и коллективных действиях. Мы захватываем лишь небольшой период – декабрь 2011 г., начиная собственно с парламентских выборов и заканчивая вторым «большим митингом», состоявшимся 24 декабря (и реакцией на этот митинг в социальных сетях). Нас интересует, прежде всего, момент перехода от дискуссий онлайн к активным действиям офлайн, который можно «отследить» благодаря тому, что эти обсуждения архивируются автоматически.

В статье мы рассматриваем новые коммуникативные диспозитивы, возникающие в результате развития технических средств[164], которые интенсифицируют коммуникативные обмены в интерактивном режиме, а также требуют новых способов распознавания, разграничения и усвоения расширенных потоков информации. В нашем исследовании под коммуникативным диспозитивом мы понимаем дискурсивные конфигурации разнообразных суждений, поддерживаемых электронной инфраструктурой, другими словами, «набор используемых в качестве доказательств фактов и предметов»[165]. Согласно Режи Дебрэ, коммуникативные диспозитивы способны трансформировать «восприятие, познание и передвижение, т. е. наши практики обхождения с пространством и временем»[166], что оказывается особенно важным при изучении коммуникативных практик участников массовых движений.

Мы уделяем особое внимание способам формулирования протестной повестки, случаям конфликтных ситуаций и споров, а также способности на основе коммуникации достигать консенсуса и вырабатывать решения. Таким образом, мы обращаемся к понятиям режимов критики и обоснования справедливости, которые существуют как разные регистры внутри одного порядка[167]. Режимы справедливости предоставляют возможность конституировать альтернативные формы отношений, а «множественность диспозитивов, относящихся к разным мирам, позволяет понять критические трения, возникающие внутри самих организаций»[168].

Мы также прибегаем к понятию режима «близости» как степени вовлеченности[169] или «градации возрастающей степени публичности»[170]. Режим «вовлеченности» в рассматриваемых нами трех случаях координирует серии схождения и расхождения «частного» и «публичного». Переключение с «частного» на «публичное» или (пере)восприятие «единичного» как «всеобщего» оказывается возможным при условии соблюдения принципа согласования – определенной конфигурации суждений и действий, которые оказываются приемлемыми для целого коллектива[171].

Таким образом, в своем исследовании мы намеревается понять, как техническая конфигурация интернет-площадок – в нашем случае Живого журнала, Фейсбука и Твиттера – обусловливает и организует коммуникацию[172] вокруг гражданского движения. Каким образом дискурсивные онлайн-практики поддерживают инфраструктуру движения и связанных с ним событий, например массовых митингов? Какие типы суждений и аргументов[173] используются участниками дискуссий для обоснования справедливости и логики протеста? Каким образом происходит формирование солидарности в процессе мобилизации онлайн? И, наконец, как связаны между собой образы действия, созданные в пространстве онлайн, и действия, производимые в пространстве офлайн?

Так как цели и задачи исследования связаны с изучением онлайн-практик, суждений и аргументов, представленных в сообщениях интернет-дискуссий, в фокусе находятся тексты, произведенные интернет-пользователями в ходе компьютерно-опосредованной коммуникации, которая предполагает письменное использование специфического интернет-дискурса[174]. Поэтому мы придерживаемся качественной стратегии исследования с тем, чтобы проникнуть в глубинный смысл интернет-коммуникации и проанализировать ее с точки зрения содержания, содержащегося в текстах.

Очень непросто было отобрать для анализа конкретные интернет-площадки – политические дискуссии, связанные с протестными акциями, были многочисленны и затронули множество разнообразных Интернет-ресурсов. В итоге мы остановились на трех из них: Живом журнале (www.livejournal.com), специально созданной для протестной мобилизации Фейсбук-группе «Мы были на Болотной и придем еще» (www.facebook.com/moscow.comes.back) и на аналогичном по задачам микроблоге в Твиттере Wake up Russia (twitter.com/WakeUpR). Каждая из них, с одной стороны, задает свой специфический формат коммуникации, а с другой – вносит свой функциональный вклад в общую схему развития движения.

Единицей анализа в нашем исследовании является законченное текстовое высказывание: пост/запись в блоге, комментарий, твит (сообщение в микроблоге)/ретвит (повтор чужого сообщения). При этом одно высказывание может содержать в себе сразу несколько типов суждений, что мы учитываем в процессе интерпретации. Важным нам представляется изучить протестную коммуникацию в динамике. В рамках Живого журнала и Фейсбука высказывания рассматриваются нами в контексте интернет-дискуссии (т. е. записи и комментарии к ним); твиттер-сообщения изучаются в логике движения от организации митинга к дате его проведения. Большое количество материала, с одной стороны, дает широкий простор для исследования, но, с другой стороны, становится и проблемой, так как количество анализируемых сообщений приходится значительно сокращать.

Наш методический подход основан на использовании приемов качественного контент-анализа[175], предполагающего распределение пользовательских сообщений и суждений по категориям с последующей интерпретацией полученных типов аргументации. Отобранные в ходе работы с материалом сообщения на тему протестных действий относятся к различным категориям в соответствии с разработанной схемой (при необходимости в нее вносились некоторые модификации в зависимости от анализируемой площадки).

Таблица 1

Схема кодирования высказываний

Высказывания анализируются с точки зрения содержащейся в них аргументации и соотносятся с социальным контекстом: процессом мобилизации, приведшим к массовым митингам декабря 2011 г. Для того чтобы реконструировать социальный контекст, мы по мере необходимости привлекаем тексты интервью, собранные одним из авторов (А. Ваньке) на митингах в рамках Независимой исследовательской инициативы (НИИ митингов), которые позволяют дополнять доступные онлайн-проявления протестной активности данными офлайн-исследований.

Живой журнал: от приватного дневника к «живому СМИ» в протестной активности декабря 2011 г

Живой журнал (livejournal.com) или, сокращенно, ЖЖ является одним из популярных в русскоязычном сегменте Интернета сервисов, позволяющих вести блог, или сетевой дневник, а также оставлять в блоге комментарии. Несмотря на то что в последнее время Живой журнал теряет популярность[176], необходимо отметить, что из трех площадок для коммуникации, представленных в нашем исследовании (Facebook, Twitter, ЖЖ), Живой журнал был первой, где появились записи, имеющие отношение к выборам и последующей протестной активности. Это позволило отследить появление стимулов к общественной мобилизации в декабре 2011 г.[177]

В российском сегменте изначальная идея блога как приватного дневника трансформировалась в публичное высказывание. Живой журнал становится местом развития и функционирования публичной сферы[178], где политический дискурс представлен хотя и достаточно обособленно, но многосторонне[179]. В западных странах LiveJournal никогда не был столь значим в качестве площадки для политических и общественных дискуссий[180]. В то же время в русскоязычной части блогосферы Живой журнал стал составлять определенную конкуренцию официальным и государственным СМИ, являясь также достаточно демократичным способом обмена политической, социальной и другой важной информацией[181].

В качестве объекта для исследования развития протестной активности в «политико-публичном» дискурсе Живого журнала нами были отобраны записи на две темы: выборы в Государственную думу в декабре 2011 г. и тема декабрьских митингов. В качестве базы используется автоматическая система рейтинга блог-записей «Яблор» (Yablor)[182], основанная на системе поиска по блогам компании Яндекс. В качестве анализируемого периода взяты числа с 4 по 11 декабря 2011 г., а также выборочно записи за декабрь 2011 г.[183]

Рассмотрим тематическое насыщение рейтинга «Яблор» за декабрь. Из графика, представленного ниже, видно, что уже с начала декабря верхние позиции в рейтинге занимают записи о выборах в Государственную думу[184].

Количество записей на политические темы в первой десятке рейтинга «Яблор» в период с 4 по 11 декабря 2011 г.

Источник: Архив автора (дата обращения: 27.01.2014).

Тематический анализ выбранных записей показывает, что первая неделя после выборов в Государственную думу была весьма насыщенной политическим контентом. За достаточно редким исключением в рейтинг популярных блог-записей о политической ситуации попадают посты блогеров, уже обладающих определенным социальным капиталом в Сети[185].

Основной темой для первичных обсуждений перед волной протестов становятся процедура и результаты выборов 4 декабря 2011 г. За день до выборов в популярных блогах появляются призывы к общегражданскому участию в выборах и «протестному голосованию». Стимульный пост, побуждающий пользователей к обсуждению, как правило, содержит информацию, апелляцию к фактам, в основном назывные предложения, цифры, визуальные материалы. Риторические приемы практически не используются – информация сама по себе «срабатывает» как триггер активности.

Оценка стимульной информации аудиторией того или иного блога может быть разделена на две группы суждений:

– рациональные: апелляция к собственному опыту / апелляция к опыту других / подтверждение мыслей, общего мнения «никто не сомневался», «я так и знал» / вопросы к автору поста;

– эмоциональные: «огорчение», «расстройство», «злость», «чувство, что обманули», ненормативная лексика, выражение солидарности автору поста или комментаторам или агрессия по отношению к автору поста/комментаторам, а также по жанру – иронические и юмористические комментарии.

Интернет является своеобразным местом тестирования и верификации информации в соответствии с индивидуальными знаниями и представлениями каждого пользователя. Так, обсуждая состоявшиеся выборы, ЖЖ-юзеры вырабатывают образы «честных» и «нечестных» выборов, которые затем станут символическим центром всего движения. Здесь факты, «истина» противопоставляются в комментариях фальсификации, лжи, образуя бинарную оппозицию кодов «правдивый/лживый», позволяющую дискурсивно различать «цивилизованные гражданские» и «авторитарные» отношения в обществе[186].

Внезапную популярность темы выборов и фальсификаций в большинстве своем аполитичной блогосфере сами пользователи объясняют тем, что эта проблема коснулась их лично или очень сильно затронула эмоционально, т. е. вызвала возмущение. В комментариях к первым записям, освещающим выборы, изначально практически нет призывов к конкретным действиям, эти коммуникативные ситуации скорее дают возможность пользователям разделить свои эмоции, а также обозначить свою позицию, солидаризироваться с теми, кто голосовал против «партии власти» и возмущен прошедшими выборами. Хотя в некоторых текстах существуют ироничные указания на то, что происходит «революция», образ коллективного действия не вполне ясен.

4 – 5 декабря в число популярных записей попадают уже посты с призывами выразить протест в форме митинга[187], в которых используются определенные риторические приемы. В записях с призывами участвовать в митингах выстраиваются противоборствующие образы власти («наглость, бесстыдство и преступление») и людей, которые образуют костяк гражданского общества («все люди с чувством собственного достоинства», «Вы – настоящие граждане»). Помимо визуальных материалов (фотографии, демотиваторы) используются приемы верификации: ссылки на записи других блогеров, новостные сообщения.

Таким образом, механизм формирования действия двойственен: с одной стороны, потребность в офлайн-действии после эмоционального обмена в сети выражается самими пользователями, с другой стороны, ответственность за организацию и руководящую функцию берут на себя популярные блогеры. Помимо прямых призывов к посещению митингов авторами записей применяется также апелляция к личному опыту, к собственной эмоциональной сфере. Дискурсивная «подготовка» к митингам в блогосфере сопровождается появлением различных записей апологического характера, объясняющего причины, по которым действие необходимо совершить.

Другой группой записей, характерных для Живого журнала и, как нам представляется, важных для развития мобилизации, являются репортажи с состоявшихся митингов: это или личные впечатления (как правило, эмоционально насыщенные), или нейтрально поданная информация (текстовая или визуальная). Оценка таких записей, как правило, лаконична и скорее эмоциональна: это или слова благодарности, или выражение готовности приходить еще, или критика протестных действий. Пользователь – участник митинга, знакомясь с такими записями, находится в поиске возможности сравнить и разделить свои впечатления с другими; комментируя запись-репортаж, участник митинга обозначает факт своего участия.

Информационные записи и комментарии дают повод для эмоций, усиливают их, затем пользователь передает эту эмоцию в своем блоге или комментарии, и это продолжает эмоциональную волну, расширяя ее «зону влияния». Так, Интернет для протестующего является все же не простым инструментарием организации протеста, но и определенной сферой его эмоциональной и когнитивной деятельности.

В определенные периоды Живой журнал как бы впадает в состояние напряженной информационной войны, когда происходит дискурсивная борьба за власть над общественным мнением с использованием различной аргументации за и против протестной деятельности. В отличие от, например, рассматриваемого в данном исследовании протестного сообщества в Facebook, Живой журнал не предполагает границ сообщества и создания единого информационного поля. Живой журнал, изначально являясь набором сетевых дневников, становится неким «Живым СМИ», которое предполагает плюрализм позиций и дискуссионную составляющую, а также создание каждым автором блога и комментаторами некоего объединенного нарратива-версии происходящего. Живой журнал в меньшей степени претендует на роль координационной площадки протестной активности, так как мобилизация здесь не происходит в режиме онлайн: практически все тексты являются осмыслением уже произошедших событий или становятся местом для размещения объявления о предстоящем мероприятии. Но в то же время Живой журнал, благодаря функционалу блога (т. е. возможности размещать длинные записи с иллюстрациями, видео; а также сохранять и архивировать эти записи), в большей степени предоставляет возможности апробации различных способов аргументации, которые затем распространяются в других социальных сетях.

Facebook-сообщество: дилеммы мобилизации и попытки электронной демократии

В качестве следующего объекта исследования мы выбрали сообщество в социальной сети Facebook «Мы были на Болотной площади и придем еще»[188], которое можно назвать своеобразным информационным центром в среде пользователей Facebook (это сообщество ориентировано в основном на обсуждение московских акций протеста). Читателями этого сообщества на конец августа 2013 г. являлось 33 221 пользователей[189].

Сообщество в Facebook «Мы были на Болотной площади и придем еще» по своей форме и технически является скорее блогом, т. е. пространством, где публикуются записи и комментарии к ним. Этот блог наполняется информацией как одноименным пользователем (или группой модераторов) на главной странице сообщества, так и его читателями в разделе «Недавние публикации от других». За выбранный нами для анализа период – декабрь 2011 г. – на главной странице появилось 79 публикаций от имени модераторов, большинство из которых сопровождалось активными комментариями участников (количество комментариев к некоторым постам превышало сотню, но в среднем составляло 10–30 к каждой отдельной публикации)[190]. В связи с его специфическим форматом, под членами сообщества мы условно будем понимать всех людей, публикующих в нем свои посты и комментарии.

Характерной особенностью участия в сообществе является большая доля пользователей, которых можно назвать «наблюдателями» (т. е. читающими, но не пишущими комментарии, публикации и т. д.). Поэтому аналитическое описание, по большей части, касается только «активно» предъявляемых позиций. Важно сказать, что большую роль в жизни сообщества и виртуальной активности играют «молчаливые», пассивные формы участия, такие как голосования, одобрения («лайки» – от англ. to like) и распространение информации. Так, например, в среднем на 200 комментариев к записи может приходиться до 1000 форм одобрения.

Датой образования сообщества (функционирующего и по сей день) стало 10 декабря 2011 г., т. е. оно было создано непосредственно после проведения первого большого разрешенного протестного митинга на Болотной площади – и этот факт отражен в его названии. Изначально главной целью существования сообщества было непосредственно информирование о митингах, шествиях и прочих акциях протеста, а также обсуждение и координация различных форм протестной активности – например, сбора денежных средств на различные нужды. Таким образом, оно сложилось, скорее как информационный, организационный и мобилизационный ресурс, чем как дискуссионная площадка – вывешенные сообщения адресованы преимущественно единомышленникам.

При этом нельзя сказать, что комментарии противников оппозиции и/или сторонников существующей власти подвергались тотальной цензуре и уничтожению – в случае, если такой критик придерживался норм вежливости и не проявлял излишней настойчивости (говоря другими словами, если на него не жаловался никто из остальных участников обсуждения), то его комментарии оставались доступными для чтения.

В качестве базы для анализа мы использовали все публикации, размещенные на главной странице данной группы с начала ее существования (10 декабря) и до конца месяца и года, 31 декабря 2011 г., включая сюда все посты модераторов и комментарии к ним, доступные нам на момент исследования[191].

При анализе публикаций в этой группе нас интересовали в первую очередь не мотивы участия в протестной активности и не стратегии протестующих – их анализ лежит в области исследования общественных движений и в целом выходит за рамки задач данной статьи, – а именно та роль, которую сыграла данная интернет-площадка как «место протеста» (по аналогии с «местами памяти») в организации протестной активности, обсуждении ее форм, артикуляции мотивов, коммуникации между протестующими.

Материалы офлайновых уличных интервью, проведенных участниками Независимой исследовательской инициативы (НИИ митингов), однозначно указывают на то, что первичным источником информации, побудившей большинство участников протестных митингов выйти на площади, были многочисленные свидетельства о массовых фальсификациях выборов, размещенные в Интернете. «Интервьюер: От кого и как вы узнали информацию об этом митинге? Информант: Конечно же, Фейсбук. Интернет» (мужчина, около 25 лет, высшее образование, фрилансер)[192]. Тема противопоставления «свободной информации» из Фейсбука и Интернета и цензурированной информации и государственно регулируемого телевидения возникала во многих интервью. Таким образом, в многоголосом, сложно организованном пространстве Интернета пользователи образуют свои «круги доверия», которые отчасти (но не полностью) совпадают с границами их сетевых сообществ и, видимо, в значительной степени формируют их актуальную картину мира, в данном случае – политическую. Как сформулировал один из участников митинга, «это выбор с уже сформировавшимся институтом того же Фейсбука, и так далее, тут очень много людей, которые пришли, узнав это именно оттуда. И мы бы никогда не пришли, если это было бы согласовано КПРФ или каким-то политическим движением. Интервьюер: То есть вы поддерживаете скорее либеральную оппозицию? Информант: Я вообще не поддерживаю никакую оппозицию» (мужчина, около 25 лет, высшее образование, фрилансер). В этой, очень характерной цитате «институт Фейсбука» четко противопоставляется всем политическим партиям, даже всей оппозиции, не заслуживающей, по мнению информанта, никакого доверия. А вот Фейсбук заслуживает доверия, потому что там пользователь окружен «френдами», людьми, с которыми его связывают личные отношения, не опосредованные никакими формальными структурами.

Какие функции выполняет тогда общение в рамках группы, в данном случае – Фейсбук-группы «Мы были на Болотной и придем еще»? Если провести поверхностный количественный анализ всех комментариев, сделанных к публикациям модераторов за декабрь 2012 г. (всего к 79 публикациям было сделано 2117 комментариев), то можно отметить, что 706 из них составляют эмоциональные высказывания, отражающие реакции участников группы на текущие политические события, – например: «Как им не стыдно? Это же наглая ложь… Они врут глядя в лицо народу. Плюнул бы им в лицо» (М.К., 25.12.11)[193]. Большая часть эмоциональных высказываний, однако, выражает не гнев, а позитивные эмоции, связанные с ощущением солидарности и радости от общения с единомышленниками – как онлайн, так и непосредственно на митингах: «Почитал коменты – с таким народом сам черт не страшен. Я в восторге, что живу среди вас – живите как можно дольше» (А.Ф., 19.12.11). Несомненно, подобные высказывания играют значительную роль в «эмоциональной мобилизации»[194] участников протестов, превращая чувство гнева от ощущения обмана со стороны властей в позитивные эмоции, укрепляющие их групповую солидарность.

Для многих участников сообщества включение в протестную активность послужило возможностью удовлетворить дефицит гражданских переживаний и гражданского действия, сложившийся из-за дистанцирования от предшествующих протестам политических и общественных процессов. 687 комментариев содержат либо призывы к определенным действиям оф– или онлайн, либо предложения о том, как лучше предпринимать и координировать эти действия. Спектр предлагаемых активностей самый широкий: от предложений перепостить и распространить как можно шире информацию о митингах до создания оппозиционных организационных центров.

К особой форме гражданской активности в рамках группы можно отнести и многочисленные попытки организации электронного голосования – как по списку желаемых выступающих на будущем митинге, так и по более частным вопросам. Эти попытки говорят в пользу гипотезы о востребованности «электронной демократии» как одной из важных несущих конструкций современного гражданского общества[195] – если пока еще не как реально действующего института (в частности, голосование в группе показало, насколько сложно осуществить этот проект, не вызывая недовольства многих участников), то хотя бы как вектора желательного развития. По сути, речь идет о поиске способов реализации протестного движения как системы горизонтальных связей, с высокой степенью участия рядовых членов. Такие же интенции можно было обнаружить при осуществлении ассамблей и прочих форм самоуправления в активистском лагере «Оккупай Абай»[196]. Эти попытки не привели к успеху, но в данном случае очень важна сама интенция, и здесь мы снова видим пересечение и взаимопроникновение он– и офлайновых практик. Такая демократия, по мнению членов группы, подразумевает не только голосование за лидеров, но и электронную отчетность организаторов перед всеми членами сообщества. Когда обсуждалась, в частности, сумма, которую необходимо собрать для организационного обеспечения митинга, то многими участниками было выдвинуто требование полной финансовой открытости.

Вообще, для участников группы оказалось очень важно создать свою систему принятия решений, максимально дистанцированную от любых существующих политических структур. Многими исследователями отмечалась демонстративная аполитичность протестующих, предпочитающих говорить о своих целях именно в этических, а не политических терминах[197]. За таким странным, казалось бы, феноменом, как аполитичность политического действия, стоит очень стойкое недоверие к существующим политическим движениям и их лидерам, даже активно участвующим в протестах, разделяемое большинством участников группы. «Политика» осмысляется участниками группы как заведомо скомпрометированная, «грязная» сфера деятельности, противостоящая их «чистым» эмоциям и идеалам, а политики – как люди, преследующие свои корыстные цели. Участие в сообществе дает его членам иллюзию возможности честной и открытой общественной деятельности, не пересекающейся с «грязной» зоной политики, своего рода параллельного публичного пространства, базой которого может быть только интернет-платформа.

В то же время идиллическое единство «честных граждан», объединившихся в свое альтернативное политическим партиям сообщество, очень быстро оказывается нарушенным. Общение в группе делает видимыми множественные расколы среди «единомышленников», объединенных недоверием к режиму и недовольством нечестными выборами. Эти расколы имеют несколько оснований. Во-первых, они относятся к различным общественным фигурам, выступающим от имени протестующих.

Другим серьезным поводом для острых дискуссий служит допустимая мера радикальности либо, напротив, «законопослушности» протеста. Эти же мотивы можно в явной форме проследить и среди участников исследуемого сообщества: «не надо вешать на нас ярлыки революционеров, ок?» (А.С., 21.12.11). Однако другим участникам такое поведение сразу стало казаться беспомощным и соглашательским. Для одних из них коммуникация в сообществе и собственно выходы на митинги являются способом мирного протеста, направленного на возможный диалог с властью, которая должна же заметить, «как нас много», и одновременно – возможностью получить положительные эмоции от переживания солидарности с другими протестующими. Для других – это начало серьезного политического противостояния с непроговариваемыми пока силовыми перспективами, и им такая позиция кажется невыносимо соглашательской.

Еще одним основанием для разделения служит оценка будущих перспектив протестного движения. Уже после митинга 24 декабря, наряду с массой эйфорических комментариев, зазвучали и голоса пессимистов. Участники сообщества постепенно стали осознавать всю проблематичность стратегии «альтернативного политического сообщества», не имеющего достаточно значимых ресурсов, чтобы влиять на реальные политические процессы. Важной задачей сообщества становится выработка перспективной стратегии, которая не прекращается и по сей день, но не является особенно результативной хотя бы потому, что не покидает границ сообщества как дискуссионного клуба. Таким образом, встреча на общей интернет-площадке позволяет участникам не только наслаждаться солидарностью, но и увидеть противоречия внутри движения, иллюзорность его видимого единства.

Подведем некоторые итоги. Анализ дискуссий и прочих форм коммуникации, сложившихся в Фейсбук-сообществе «Мы были на Болотной площади и придем еще» в первый месяц его существования, позволяет увидеть многие важные аспекты функционирования социальных медиа как элемента протестной активности. У нас нет оснований считать, что участие в подобных сообществах создает новые идентичности политических субъектов – большинство участников приходит туда с уже сложившейся системой убеждений и политических взглядов, которые существенным образом не меняются в результате участия в интернет-активностях. В этом смысле виртуальные сообщества, как это отмечалось многими исследователями, проигрывают по сравнению с более тесными формами личной, офлайновой коммуникации[198]. Однако компьютерно-опосредованная коммуникация играет очень важную роль в структурировании протестных движений, в создании рамок и возможных репертуаров протестных действий, причем как на коллективном, так и на индивидуальном уровне.

Твиттер «Wake up Russia» как средство распространения информации и координации движения

Твиттер представляет собой коммуникативную площадку, которая позволяет публиковать короткие сообщения до 140 символов, как с компьютеров, так и с мобильных устройств, подключенных к сети Интернет. Такая форма социального медиа делает возможной публикацию заметок в режиме передвижения и фрагментарного действия во время участия в митинге и других видах протестной активности. Несмотря на это, по мнению исследователей, связь между Твиттером и протестами за честные выборы неоднозначна, поскольку он как инструмент коммуникации одновременно выполняет различные функции[199]. Твиттер играет нейтральную, поддерживающую, организационную и деструктивную роль в гражданском движении[200]. Он обобщает и распространяет информацию, относящуюся к протестной мобилизации[201].

Согласно результатам исследований, российский сегмент Твиттера не является пространством для политических дискуссий, хотя оппозиционные пользователи чаще склонны осуществлять коммуникацию со сложной разветвленной структурой[202] – не только делать ретвиты, но и отвечать на сообщения – по сравнению с пользователями, занимающими провластную позицию[203]. Значительную роль в освещении и обсуждении митингов за честные выборы в Твиттере на момент первичной мобилизации играют профессиональные журналисты[204] и известные блогеры, впрочем, так же как и на других медийных площадках русскоязычного сегмента Интернета: в Живом журнале и электронных СМИ[205].

Предметом нашего рассмотрения является Твиттер@WakeUpR, который расшифровывается как «Wake up Russia», что в переводе означает «Просыпайся, Россия». Он является аналогом групп в Фейсбуке и ВКонтакте «Мы были на Болотной площади и придем еще», имеет такой же аватар, ведется теми же модераторами. К моменту написания статьи число читателей микроблога насчитывает 41 875 человек. Количество опубликованных сообщений равняется 21 492 твитам. Его интересы и темы сосредоточены вокруг событий движения «За честные выборы». Дата создания микроблога, как средства, предназначенного для быстрого распространения новостей и координации предстоящего митинга 24 декабря 2011 г. на проспекте Сахарова, относится к 14 декабря 2011 г. Информация об этом сразу «расходится» среди заинтересованных пользователей и известных блогеров: «Ребята, создан Твиттер координации митинга за честные выборы @WakeUpR пожалуйста RT» (037 RvachevNikita,14.12.2011).

Твиттер не позволяет получить доступ к ранним сообщениям, опубликованным @WakeUpR, поэтому для поиска твитов, относящихся к 14–31 декабря 2011 г., мы используем «Яндекс. Поиск по блогам»[206]. Такой способ отбора имеет свои ограничения, поскольку данная поисковая система фиксирует только популярные сообщения, но позволяет составить представление о том, какие сообщения получили наибольшее внимание со стороны пользователей. Нами было отобрано 37 твитов, относящихся к теме митинга на проспекте Сахарова 24 декабря 2011 г. Для анализа структуры коммуникации мы выделяем несколько типов сообщений, которые различаются по функциям и виду суждений.

Призывы и приглашения прийти на митинг. В основе этих сообщений лежит интенция мобилизовать людей на действие – выйти на митинг. Они выражают желание и/или обоснование прийти на митинг. Твиты данной подгруппы различаются между собой по форме, жанру и способу аргументации. Рассмотрим некоторые из них:

«Друзья, мы очень хотим, чтобы 24 декабря на проспект Сахарова пришло как можно больше граждан. Но кроме того, мы… [ссылка на сообщение в Фейсбук-группе “Мы были на Болотной…”»(003 WakeUpR,16.12.2011).

Действующим лицом сообщения 003 выступает коллективный субъект, ассоциирующий себя с «гражданственностью» и выражающий свое желание действовать[207], а также через обращение к читателям-«друзьям» – мобилизовать сторонников. Другими словами, коллективный субъект желает себя конституировать в действии – прийти на митинг и сделать себя явным и очевидным.

Суждения-призывы строятся и на противопоставлении фигуры президента, его действий и чувств чувствам и действиям коллективного субъекта гражданского протеста. Для подтверждения этого тезиса обратимся к следующим высказываниям:

«Путин считает, что мы бараны с контрацептивами, которым платит Госдеп. Считаете иначе? Приходите 24-го на Сахарова [ссылка на Фейсбук-событие, заявленное группой “Мы были на Болотной…” – митинг 24 декабря]» (002 RT WakeUpR; Эпический креакл@epic_hero_ru,15.12.2011).

В сообщении 002 автор апеллирует к оскорблению, которое президент нанес митингующим, вышедшим на улицу 5 и 10 декабря для того, чтобы выразить свое несогласие с масштабными фальсификациями. Оскорбление выражается, во-первых, в сниженной лексике – «бараны с контрацептивами», во-вторых, в обвинении митингующих в неискренности намерений – поскольку им «платит Госдеп». Оскорбление – исходная посылка, которой автор противопоставляет несогласие, способное выразиться в виде прихода на митинг 24 декабря. Логическая формула сложного суждения выглядит следующим образом: посылка: [бараны] – если нет, то… следствие: [приходите на митинг].

Таким образом, сообщение содержит как рациональную стратегию аргументации, так и обоснования, связанные с желаниями митингующих восстановить справедливость: доказать «истину» и опровергнуть «ложь». Эта же логика противопоставления «истины»/«лжи» организует мобилизационный импульс движения за честные выборы, который становится результатом масштабных фальсификаций выборов в Государственную думу 4 декабря 2011 г., получивших широкое освещение и обсуждение в Интернете. В нем выражается желание провести выборы прозрачно, подсчитать голоса без искажений и нечестных действий со стороны властей.

Призывы и приглашения распространять информацию о предстоящем митинге, звать на него друзей, коллег, родственников. Распространять новости и сведения необходимо, во-первых, в Интернете: «шерить» или «шарить» информацию (от английского слова «share»), делать «репосты» и «ретвиты»; во-вторых, среди знакомых в реальной коммуникации, развешивать в своих районах листовки с приглашением на митинг. Рассмотрим несколько примеров:

«Нас уже 25000, не останавливаемся! Продолжайте звать друзей и шерить (нажимать “поделиться”)! РЕПОСТ. Спасибо!..»(005 WakeUpR, 16.12.2011).

«А между тем, только подтвердивших в facebook, что придут на митинг 24 декабря на Сахарова, уже больше 28000!..»(011 WakeUpR, 18.12.2011).

«Здесь вы найдете варианты листовок для распечатывания. Можно найти любые другие, главное, чтобы вам они…» (018 WakeUpR, 20.12.2011).

Сообщение 005 содержит информацию о количестве человек, которые собираются посетить митинг. Данные получены в результате подсчета числа отметившихся пользователей на странице события в Фейсбуке. Сообщение 011 строится по сходному принципу и содержит число – 28 тысяч – потенциальных участников предстоящего мероприятия. Таким образом, событие начинает приобретать очертания еще до того, как оно произошло. В некотором смысле оно предконструируется в сети прежде, чем перейти в трехмерное измерение проспекта Сахарова.

Призыв к распространению информации относится и к продвижению самого микроблога @WakeUpR:

«У “Честных выборов” больше 10 000 фолловеров! Ура! Давайте сделаем 20 000!» (017 WakeUpR, 20.12.2011).

Модераторы подсчитывают число «фолловеров» (от слова «follower») – подписчиков, тех, которые постоянно следят за обновлениями, – и создают посредством этого суждения виртуальный коллективный субъект, который измеряется в 10 тысяч постоянных читателей. Здесь мы обнаруживаем тот же мотив – желание-интенцию модераторов увеличить численность в форме предложения, обращенного к читателям: «Давайте сделаем 20 000!» Суждение утверждает коллективный субъект через достижение, ставшее результатом шестидневной работы в период с 14 по 20 декабря 2011 г. Это утвердительное достижение сопровождается радостью, выраженной с помощью эмоционального и побудительного междометия «Ура!».

Организационные сообщения. Содержат полезную информацию и материалы для тех, кто собирается прийти на митинг. Данная группа твитов включает в себя сюжеты переговоров разных акторов, производящих событие: ситуация со статусом мероприятия (согласованное/несогласованное), расположение опорных объектов в географическом пространстве митинга, отчеты о сборе финансовых средств, идущих на организацию мероприятия. В подтверждение этих тезисов рассмотрим несколько суждений:

«Митинг 24 декабря согласован. На 50 тыс. Проспект академика Сахарова. pls RT» (001 WakeUpR, 14.12.2011).

Сообщение 001 дает понять читателям – потенциальным участникам митинга, – что мероприятие будет проходить на легальном основании и предполагает массовость. Этот момент является дополнительным стимулом для того, чтобы прийти, поскольку санкционированная акция представляет меньше опасностей и угроз для участников, увеличивая тем самым масштабность мероприятия[208]. Это утвердительное суждение, датированное 14 декабря 2011 г., является результатом споров и переговоров разных акторов. Оно конституирует событие, помещая его в рамки коммуникативного диспозитива митинга: в нем фиксируется место – проспект Сахарова, время – 24 декабря, статус – легальный, максимальная численность – 50 тысяч человек.

Данный тип утвердительных суждений содержится и в сообщениях, освещающих сбор пожертвований с их распределением в ходе организации митинга:

«“Cам Себе Госдеп” мы начинаем собирать деньги на митинг! за их сбор и за использование отвечает ОЛЬГА РОМАНОВА [ссылка на сообщение Фейсбук]» (010 WakeUpR, 18.12.2011).

Из сообщения 010 мы узнаем, что вопросом сбора средств занимается конкретный человек и что акция осуществляется «снизу», проводится самими потенциальными участниками митинга. В данном случае важно то, что мы сталкиваемся с онлайн-практикой – пожертвованием или дарением денег на организацию события через Интернет. Сообщения этого типа связаны с инфраструктурой предстоящего события. Они создают и утверждают структуру взаимодействия до того, как событие произошло. Утвердительные организационные суждения в сети уже на стадии подготовки и до прохождения события намечают пунктирные линии диспозитива митинга: «Ну что, мы дождались 24 декабря. Это будет прекрасный день. Скоро увидимся!» (022 WakeUpR, 23.12.2011).

Освещение митинга с места событий. Твиты данного типа зачастую являются цитатами новостей дружественных медиаканалов, заметок журналистов, популярных блогеров и обычных пользователей, участвующих в митинге и ведущих Твиттер в режиме реального времени с помощью мобильных устройств. Форма сообщений с места событий может быть текстуальной со ссылкой на источник и визуальной со ссылкой на ресурс, где размещена фотография или видеозапись. Эти сообщения носят перформативный характер, написаны в настоящем времени. Они констатируют факт того, что происходит в данном месте в данный момент времени – здесь и сейчас – на проспекте Сахарова 24 декабря 2011 г. Рассмотрим несколько примеров:

IlyaVarlamov@varlamov «Еще вид с вышки pic.twitter.com/9°4C5bfC»

(029 RT WakeUpR, 24.12.2011).

Телеканал ДОЖДЬ@tvrain: «Я вижу здесь достаточное количество людей, чтобы взять Кремль и Белый дом прямо сейчас. Но мы не сделаем этого» @navalny#митинг#сахарова (ретвит сообщения Алексея Навального телеканалом «Дождь», 031 RT WakeUpR, 24.12.2011).

Сообщение 029 является ретвитом заметки известного блогера Ильи Варламова. Его утвердительное перформативное суждение облечено в форму фотографии и короткой текстуальной подписи к ней. Данный тип суждений производится в момент осуществления действия и утверждения реальности. Он есть акт и факт фиксирования меняющихся ситуаций митинга. Отправленная с места событий фотография — «вид с вышки» — аргумент, который служит подтверждением реальности происходящего. Она – свидетельство того, что на проспекте Сахарова собралось большое количество митингующих. Фотография как перформативный аргумент может послужить мобилизационным стимулом для действий в пространстве офлайн.

Так, в сообщениях с места событий мы обнаруживаем визуальную и текстуальную форму протеста. Эти суждения строятся вокруг способности митингующих воспринимать, видеть, слышать, ощущать и обозревать ситуативные контексты митинга. Сообщение 031 построено по сходному принципу. Оно начинается с фразы блогера и выступающего Алексея Навального «Я вижу здесь достаточное количество людей, чтобы взять Кремль и Белый дом прямо сейчас». В этом высказывании коллективный субъект обретает свою видимость, увеличивает потенцию коллективного действия, выраженного глагольным оборотом: «чтобы взять… прямо сейчас».

Таким образом, в ходе анализа Твиттера «Wake up Russia» мы выявили несколько типов сообщений: 1) призывы прийти на митинг; 2) призывы распространять информацию о митинге; 3) организационные сообщений; 4) освещение митинга с места событий.

Каждый из выделенных типов сообщений сочетает в себе эмоциональные, рациональные и перформативные обоснования участия в митинге. Эти разные по регистрам аргументы апеллируют к этическим категориям «справедливости», «достоинства», «честности» и «чести». А сама коммуникация по поводу митинга на начальном этапе организуется оппозициями «истина»/«ложь», «белое»/«черное», «цивилизованное»/«некультурное», в которых «истина», «правда» и «культура» атрибутируются гражданскому движению, а «ложь», «махинации» и «коррупция» – персонифицированной власти. Это выражается как в лозунгах исследуемых нами групп, например «Митинг за честные выборы», так и в названии самого движения «За честные выборы».

Типы выделенных нами сообщений хронологически соответствуют этапам осуществления события, начиная с подготовки митинга и заканчивая последующим обсуждением впечатлений. При переходе от первого к четвертому типу мы обнаруживаем увеличение числа производимых сообщениями и содержащимися в них суждениями эффектов, максимальное сочетание которых приходится на момент прохождения митинга. К ним относятся эффекты мобилизации, информирования, использования предсозданной инфраструктуры, реализации предконструированных в Сети стратегий действия на митинге, например способов культурно выражать гнев. Так, в ходе анализа суждений мы обнаруживаем элементы и пунктирные линии диспозитива митинга, который представляет собой ансамбль находящихся во взаимной связи коммуникативных площадок для производства и аккумуляции идей, каналов распространения информации и т. д.

Таблица 2

Типы сообщений в Твиттере

Заключение

В ходе предварительного исследования мы обнаружили, что коммуникация на трех площадках, посвященных движению за честные выборы, представляет собой конфигурацию из рациональных и эмоциональных аргументов, приобретающих различные дискурсивные и визуальные формы. Зачастую высказывание может одновременно содержать в себе и тот и другой тип суждений, образуя точки схождения чувствительности и рефлексивной вовлеченности. Тем не менее мы можем предположить, что онлайн-дискуссии по поводу сфальсифицированных выборов в Государственную думу в начале декабря 2011 г. были перенасыщены эмоциональными суждениями, которые апеллировали не к политическому, а к этическому способу обоснования, например оскорбленному чувству достоинства избирателей или подлости фальсификаторов.

Мы можем выделить следующие фазы протестной мобилизации, на которых интернет-коммуникация играет очень важную, если не решающую роль:

Получение информации, вызывающей протестные настроения. Как правило, это не единичный акт, а целая информационная волна, поступающая из разных источников, но пропускаемая через «настройки» социальных сетей, в результате чего какие-то информационные сообщения оказываются вне «зоны покрытия», а какие-то повторяются многократно, обрастая все новыми и новыми комментариями.

Разделение эмоций с единомышленниками. Понимание того, что индивид не одинок в своих переживаниях по поводу определенных событий, значительно усиливает эти эмоции и побуждает к действию.

Выбор способа действия, который соотносится с репертуаром возможных в данной ситуации видов активности и, как правило, подбирается из предложенных онлайн.

Обсуждение с единомышленниками необходимых организационных шагов, достижение договоренностей. На этом этапе появляется много комментариев уже не эмоционального, а рационального характера, поступает множество конкретных предложений об оптимизации образа действий.

После совершения акции онлайн – обсуждение ее результатов, вывешивание снимков, позиционирование себя как «участника исторических событий», снова разделение эмоций и наслаждение чувством солидарности. Это позволяет нам выдвинуть гипотезу о том, что многие участники сетевых сообществ, не интересовавшиеся ранее политикой, собираются на митинг (или вовлекаются в другие формы протеста) под влиянием того, что так делают участники их социальных сетей, члены их референтных групп, которые сейчас тоже уже сильно виртуализированы – либо виртуализирована форма общения с ними.

Борис Гладарев в своем исследовании механизмов общественной мобилизации в градозащитные движения Петербурга предложил рассматривать их через призму прагматической социологии Болтански и Тевено[209]. Этот подход предполагает выделение трех различных режимов вовлеченности, позволяющих индивиду переключаться между разными видами деятельности: режим близости, в котором осуществляются повседневные, привычные, слаборефлексируемые практики; режим планового действия, отвечающий за планирование, инструментальные и функциональные действия; и режим критики и оправдания, в котором индивид действует в публичной сфере, руководствуясь соображениями общего блага и общих интересов[210]. С точки зрения Гладарева, люди обычно вовлекаются в проблематику защиты историко-культурного наследия в режиме близости, ощущая «поломку» на безмолвном уровне физического взаимодействия с городской средой, когда они чувствуют фрустрацию от исчезновения из городского пейзажа знакомых с детства зданий. По мере накопления подобных «поломок» человек пытается разобраться в своих ощущениях и определить причину дискомфорта[211].

На первый взгляд, эта логика не может быть применена к вовлечению в протестное движение «За честные выборы» – участие в нем должно бы регулироваться «режимом критики и оправдания». Однако внимательный анализ дискурса протестных сетевых сообществ заставляет предположить, что, хотя в аргументах их участников прослеживаются все режимы вовлеченности – и размышления об общем благе, и попытки рационально решать организационные вопросы, – отправной точкой служит все же именно «поломка на уровне режима близости» – эмоциональное ощущение краха личной картины мира, очень личностное переживание гнева, собственной обманутости, дискомфорта и вызванная этими эмоциями потребность в действии. Такой генезис протеста чрезвычайно затрудняет выработку внятной политической программы, возможность найти общий язык с другими протестующими, выработку стратегии. По сути, участников сообщества объединяют, главным образом, общие эмоции возмущения действиями власти и солидарности между собой. На наш взгляд, такое «смешение режимов» оказывается последствием плотной вовлеченности многих протестующих в интернет-коммуникацию. Степень вовлеченности в различные виртуальные практики, особенно участие в социальных сетях, у многих людей уже такова, что их повседневное, ближнее, интимное пространство во многом виртуализировано. И в этом смысле какие-то значимые, яркие, эмоционально освещаемые события, которые присутствуют в их личном интернет-пространстве, оказываются по определению событиями на «ближнем уровне».

Наше исследование подтвердило тезис о том, что при изучении коммуникации по поводу общественных движений нецелесообразно проводить жесткую линию между он– и офлайн-активностью[212] – они органично и непротиворечиво перетекают друг в друга. Можно сказать, что интернет-коммуникация является «несущим стержнем» современного протеста, во многом определяя его временные рамки, формы, стимулы и – на данном этапе – основные итоги. Поэтому, на наш взгляд, при исследовании механизмов интернет-мобилизаций очень важно не ограничиваться онлайн-методами, дополняя их наблюдением (лучше всего включенным) и контрольными интервью. Применение сочетания традиционных социологических методов с методами онлайн-исследований создает необходимую «стереоскопичность» исследовательской оптики.

Насыщенность описания также обеспечивается анализом различных форм интернет-коммуникации с отличающимися функционалами. Различные сервисы (или площадки) составляют социальный ландшафт интернет-пространства, являющийся средой развития протестного движения. Наше исследование позволяет проследить разные аспекты протестов в контексте разных сервисов: широкие дискуссии со множеством участников, проходящие на платформе Живого журнала, формы самоорганизации протестующих, возникающие на базе Фейсбук-сообщества, и непосредственную координацию их действий, происходящую с помощью Твиттера. Мы можем увидеть на этих площадках сходную риторику, порождающую, однако, разные формы активности. В рамках Живого журнала осуществляется информационная подготовка к действию; Фейсбук является пространством для обретения протестным сообществом собственных границ доверия; Твиттер, как наиболее «мобильная» форма социальных сетей, способствует организации сознательной и «умной толпы».

Таким образом, мы можем заключить, что современный российский протест, безусловно, не является чистым интернет-феноменом, но без интенсивной компьютерно-опосредованной коммуникации он не был бы возможен либо имел бы совершенно другие формы. И это заключение позволяет нам поставить более общий вопрос: являются ли в современном мире интернет-сообщества необходимой базой для создания новых форм демократии и гражданского участия? Ответить на него мы надеемся в ходе дальнейших исследований.