Глава 10. «Московский комсомолец» взят

Когда правые надевают форму, левые начинают визжать.

Д. Д. Васильев

13 октября 1992 года бойцы Национально-патриотического фронта «Память» вошли в редакцию «Московского комсомольца». Нейтрализовав охрану, поднялись в кабинет главного редактора Павла Гусева, где перед взволнованной редколлегией и журналистами прочитали ультиматум. Эта акция стала одним из самых громких политических выступлений начала 90-х годов. Взбешенный Ельцин собрал Совет безопасности, потребовав разобраться с фашистскими молодчиками из фронта «Память». Такой дерзкой вылазки не ожидал никто. Политические группы действовали в рамках устоявшихся норм, а тут чернорубашечники захватывают одну из главных российских газет. Николай Детков, зачитавший ультиматум, был брошен за решетку. Таким образом власть отомстила «Памяти» за дерзость. А в ответ на мирную акцию Деткова и других русских патриотов «Московский комсомолец» развернул шумную пропагандистскую кампанию с целью дискредитации русского патриотического движения.

Газета «Московский комсомолец» — своеобразное издание, работающее в стиле желтой прессы. Патриоты же давно невзлюбили газету, считая, что на ее страницах поливают обильным сарказмом православие, историю и государство.

Основные претензии, предъявляемые «МК», были отображены в ультиматуме, с которым и явились члены «Памяти»:

«Наша цель визита сюда: выразить общественный протест против ряда статей, напечатанных в «Московском комсомольце». Имеются в виду следующие статьи: «Готовьтесь, господа либералы», «Патриоты всей страны», «Как Иваны родство вспомнили», «Толстопуз вышел на тропу войны», «Я пришел лишить вас слова», «С днем рождения, Дм. Дм.», «Лидера «Памяти» приглашают в еврейский университет», а также еще целый ряд подобного рода статей, в том числе и последняя статья по поводу годовщины «убиенного жидами» Игоря Талькова.

Нас возмущают подобного рода статьи своими клеветническими измышлениями в адрес Дмитрия Васильева, Игоря Талькова, Николая II, православия, русской истории, русского государства, всей русской нации. Данные статьи нанесли нам моральный ущерб, национальное притеснение, ущемление наших общественно-политических взглядов, оскорбления чувства верующих и русского национального достоинства.

Мы неоднократно обращались в правоохранительные органы с целью пресечь подобного рода заявления, а также призывы к насилию и расправе над членами НПФ «Память», но ни на один из наших документов и писем удовлетворительного ответа не получили. Поэтому мы, действуя на основании закона, решили прийти в редакцию «МК» и требуем:

1. Назвать фамилии авторов вышеперечисленных статей.

2. Их печатного извинения, извинения ответственного за рубрику, извинения ответственных за выпуск, извинения главного редактора.

3. Публикации опровержения на все вышеперечисленные статьи в размере их первоначального напечатания или предоставления нам самим составить опровержение в размере всех вместе взятых вышеперечисленных статей и его немедленного опубликования.

Срок для удовлетворительного ответа — три дня (13 октября, включительно). В случае отрицательного решения нашего вопроса, мы заявляем, что все мирные средства воздействия на «МК» нами исчерпаны, и мы вынуждены будем прибегнуть к методам более действенным на патологически больных людей».

Одним из главных участников той акции являлся Александр Поткин (Белов), адъютант Дмитрия Васильева. Мы встретились с ним в одном из московских кафе, где он вспомнил подробности того дня.

— Как пришла идея с «МК»?

— 3–4-го числа в Театре киноактера состоялся Всероссийский съезд правых сил. Основным организатором мероприятия выступила «Память», кроме нее, приняли участие представители Монархического центра, РПЦ, РПЦЗ, представители Сербской радикальной партии Шешеля, Осипов из Союза христианского возрождения и казаки. Как раз прошел приблизительно год со дня смерти Игоря Талькова. Известно, что отношения «Памяти» с ним были достаточно близкие, брат его Владимир неоднократно посещал Васильева после смерти Игоря. Ведь «Память» проводила свое расследование. И 4-го числа, в годовщину убийства Талькова, состоялось шествие, не требующее разрешения. Колонна в количестве пятисот человек в форме с знаменами прошествовала до Ваганьковского кладбища на могилу музыканта. На следующий день в «Московском комсомольце» вышла маленькая публикация о том, что в годовщину убийства Талькова пришли люди из «Памяти», после них на могиле лежали всякие окурки, мусор, ползали мухи. Такое вот издевательское, ироническое отношение к памяти русского патриота, друга «Памяти» и просто хорошего человека. Многие были возмущены, и я в том числе. Я предложил посетить редакцию «МК» и предъявить некий ультиматум. И тут Васильев мне предложил написать текст ультиматума, несмотря на то что я был еще совсем юным человеком. Я его написал, набрал текст на печатной машинке, которая стояла у него в приемной. 5-го числа собрался штаб, приехал Туманов. Было принято решение объявить сбор и назначить ответственного. Ответственным, насколько я помню, должен был быть начальник штаба Шинкарев. А я должен был узнать, как пройти в редакцию «МК», которая находилась на четвертом этаже (там еще находилась редакция «Московской правды»). Охранял здание «Русский легион», нанятый службой безопасности района Пресненский. Я приехал туда, посмотрел, что к чему, как оформляют пропуска, и понял, что проще всего получить пропуска в рекламный отдел, потому что там не нужно ни с кем договариваться, а просто сказать, что хочешь разместить объявление. Мы вместе с моим товарищем взяли два или три пропуска.

Перед поездкой я сам изготовил листовку, маленьким тиражом, провокационного содержания и расклеил ее у «МК». Разумеется, «Память» не подтверждала, что это относится к нам. Листовка действительно была дерзкой и задумана для скандала: текст антисемитского содержания и нарисован сапог со свастикой, который давит символ «Московского комсомольца», стилизованный под звезду Давида, и всякие ужасные призывы. Эта листовка на следующий день была напечатана всеми изданиями мира. То есть откровенный антисемитизм был воспринят «на ура» либеральной мировой общественностью. В кавычках, конечно, — вспоминает Поткин.

Сделаю небольшое отступление. В разговоре с корреспондентом «Коммерсанта» Александр Поткин заявлял:

«По поводу появления утром этого дня на стенах издательства «Московская правда» листовок с изображением сапога со свастикой на каблуке, наступающего на «МК», г-н Поткин сказал, что это дело рук «Национал-социалистического движения арийского порядка». «А мы отнюдь не нацисты. Мы — русские фашисты», — миролюбиво добавил он».

— Я вернулся в штаб, — продолжает Александр, — только вот начальника штаба Шинкарева там не оказалось: заболел или еще что-то. Естественно, возник вопрос: кто будет зачитывать ультиматум? Я отдал эту бумагу Николаю Деткову. Часть людей поехали своим ходом, часть на автомобилях, конкретно: отец Олег Стеняев, Ярослав Конча, Сергей Туманов, Алексей Аверьянов, братья Савушкины, которые впоследствии возглавили дружину им. Александра Невского, Виктор Кривкин… Группа у нас получилась внушительная — человек тридцать или даже сорок. Приехали чуть пораньше, зашли в фойе издательства «Московской правды», подошли к первому охраннику. Я сказал ребятам, кто шел первым и последним, взять эти удостоверения и показать ему. Мол, у всех они есть, и не надо устраивать панику. Для верности двое бойцов остались с ним и отключили телефон, перерезав провод. На втором этаже было еще двое людей из охраны, которые пытались сказать что-то более существенное, но потом притихли. Таким образом, мы вполне спокойно зашли в редакцию. Собственно говоря, наша задача была только зачитать ультиматум, но все почему-то захотели поговорить, и помимо ультиматума начались такие нравоучения. Выступил отец Олег Стеняев, Владимир Прокофьев, Сергей Туманов, Николай Детков. А Детков после прочтения ультиматума еще и отвесил легкого подзатыльника Гусеву, при этом все это снималось оператором российского телевидения Евгением Галкиным. В общем, безобидная акция. Отход не был продуман, и поэтому, когда все уходили. Детков остался. Один из сотрудников редакции подбежал к нему со словами: «Дай-ка я тебя сейчас сам приглажу». Туманов его оттеснил, но он успел незаметно сорвать государственный герб Российской империи — двуглавого орла. После этого все вышли и разъехались. Какой-то фотограф пытался снимать меня и Алексея Аверьянова, мы в мягкой форме, но достаточно решительно объяснили, что не надо этого делать.

Потом я вернулся в штаб, там все разъехались, был я и кто-то из родственников Васильева. Самого Дим Димыча не было. Я прошел в кабинет Васильева и включил радио «Свобода». Там на полном серьезе рассказывали, что боевики из общества «Память» на бэтээрах захватили здание «Московской правды», по некоторой информации, сейчас двигаются в сторону телевидения. Думаю, ничего себе, что-то пропустил, наверное. Как всегда, Васильев всех обманул и придумал хитрый план, а я был отвлекающим маневром. Но это, естественно, оказалось преувеличением средств массовой информации.

Потом приехали журналисты, я с ними поговорил, и вышла первая тогда, в 1992 году, публикация, где я был на первой полосе «Московского комсомольца», называлась «Еще зеленый, но уже в черном». Там была фотография, где я в черной форме, в портупее. Что было самое смешное, мне было тогда 16 лет, а эти персонажи пишут на полном серьезе: «Ну что, если нам бросают вызов, то мы его принимаем». И подписываются: такой-то капитан запаса, такой-то майор десанта.

Потом, приблизительно 10-го числа, началась шумиха в СМИ. Фактически это был первый рейд в стране, мало кто представлял, что такое вообще возможно. Ельцин собрал Совет безопасности, куда входили министры силовых ведомств, и потребовал разобраться решительно и быстро с фашистами, которые так давят на СМИ. Было возбуждено уголовное дело следователем Колюшкиным, стали вызывать людей в прокуратуру. Зачем-то все поехали, я же не поехал и другим не рекомендовал туда ехать. Но никто не видел то, что они сделали что-то предосудительное, не осознавали этого. Потом пришли с обыском к Васильеву, мы как раз находились с известным журналистом Олегом Вакуловским, записывали интервью с Дмитрием Дмитриевичем. На Валовой как раз проходило заседание штаба, и оттуда Васильеву доложили о приезде «гостей». Пришлось ехать. Кроме нас, там уже были журналисты, был Минкин, которому я наступил на ногу как следует. Кстати, недавно сказал ему об этом, он очень удивился: «Это что, вы были? Случайно сделали?» Конечно случайно.

Тогда обыски проходили достаточно цивилизованно, без хамства. Но были долгие препирательства. В конце концов, Васильев им сказал «Что вам, собственно, надо?» А нужна была видеозапись, которую Дим Димыч без проблем отдал, так как ничего предосудительного там и не было. И после этого началось следствие, довольно долгое. Был арестован Николай Детков. А Вадим Васильевич Прокофьев оказался в розыске. Потом, в ходе процесса, было арестовано еще два человека, послушники отца Алексея Аверьянова.

— Сколько длилось содержание под стражей?

— Если не ошибаюсь, Детков отсидел больше полугода и получил три года условно. А Прокофьев находился в розыске порядка пять лет и потом, в том числе и с моим участием, был снят с розыска по взаимному примирению сторон. Я организовывал встречу с Гусевым, на которой все вопросы были заданы. Возникла даже некоторая симпатия между Гусевым и Васильевым. Как оказалось, Гусев сам был монархистом, и его позиция заключалась в том, что он не заставляет журналистов писать под диктовку, но при этом это его бизнес, ниша. А желтая пресса — она востребована хорошо. Вот так Прокофьев был снят с розыска.

Николая Деткова мы тоже не бросали. Проводились митинги в его поддержку, достаточно большие — мы собирали до четырех тысяч человек около Парка культуры, продавливали материалы в прессу. Но Детков почему-то решил, что на его освобождение кто-то жертвовал большие средства и якобы они где-то пропадали. И после выхода он прекратил свою деятельность, его пытались использовать против Васильева, но неизвестно, в тюрьме это началось или после. В том ключе, что Дим Димыч узурпировал «Память» и т. д. Было заседание штаба, довольно жесткое, некоторые начали задавать Васильеву непонятные вопросы. Я написал Васильеву записку: нужно ли вызывать людей (тогда у меня возможность уже была — спортсмены крутились рядом). Но Васильев не хотел такой конфронтации, потому я сам взял слово и сказал, что это все ментовская провокация, предъявил Шинкареву. После этого, конечно, все были в шоке: никто ничего не сказал в ответ, все просто заткнулись от удивления и убежали в буквальном смысле. Надо сказать, что они не доставили серьезных проблем «Памяти», но, конечно, было очень неприятно, так как люди, которых ты считаешь соратниками, вдруг оказываются не очень соратниками. Впоследствии я со многими не просто помирился, а находился в хороших отношениях.

— Как сложилась судьба Деткова?

— Он достаточно талантливый организатор культурно-массовых мероприятий. Закончил Институт культуры и одно время занимался народным творчеством, создавал из дерева и природных материалов образа. А так, он занимался организацией выступлений различных музыкантов, в частности покойного Максима Трохина, самодеятельных различных коллективов. По-моему, он и сейчас этим занимается.

— А почему захват «МК» вызвал такой резонанс? До сих пор это событие вспоминают в СМИ. Хотя вроде бы и безобидная акция сама по себе.

— С одной стороны, да, что такого — общение с журналистами, а с другой стороны, стилистика была угрожающая, многие испугались тогда этого. Во-вторых, до этого подобным образом никто со СМИ так не общался. И самое главное, это было новое явление в политике, первое прямое действие, — подводит итог Александр.

В статье «Не отдавать святыни псам», напечатанной в 1993 году в газете «Память», Сергей Туманов пишет:

«Судя по клеветническим статьям о НПФ «Память», московские комсомольцы явно не временно заблуждающиеся, а продолжатели славных традиций Коммунистического союза молодежи.

13 октября 1992 года редакции газеты «Московский комсомолец» пришлось пережить визит бойцов НПФ «Память». Много шума, клеветы, левого визга раздалось эхом по стране после того, как журналистам «МК» суждено было выслушать правду от тех, кто служению истине, правому делу посвятил свою жизнь. Облачившись в непопулярный ныне черный цвет: цвет «Памяти», цвет скорби, цвет будущего возмездия.

Не зря сохранено название газеты — «Московский комсомолец», недаром в кабинете главного редактора «МК» Павла Гусева висит и вдохновляет редакцию портрет товарища Ленина…

Газета «Московский комсомолец» как никакая другая представляет тот вид прессы, который описан в «Протоколах сионских мудрецов», документе, раскрывающем тайный замысел сионизма.

Сегодня, когда шум клеветы унялся, когда прокуратура и судебные органы провалили наглую попытку упечь за решетку участников визита в «МК», когда мечты комсомольцев об официальном запрещении деятельности НПФ «Память» лопнули, когда им самим приходится отвечать теперь в судебном порядке за ложь, по искам «Памяти», сегодня можно смело сказать, что списки распознанных носителей античеловеческой сионистской доктрины увеличились. Эти списки есть, они анализируются, и это вряд ли стоит скрывать, ибо недалек тот час, когда национальная власть пофамильно спросит за смутные дела с тех, кто миру предпочел войну. На Руси так принято: кто с мечом к нам приходил, от меча же и погибал.

Интересно, что редакция «Московского комсомольца» совершенно четко понимает, что смутное время не вечно. Недаром на суде, где комсомольцы были представлены как потерпевшие, раз за разом звучали реплики типа: «Представляете, что будет, когда «Память» придет к власти?» Что ж, представляем и гораздо более конкретно, чем «Гусева команда».

На том же суде распоясавшиеся комсомольцы требовали посадить председателя фронта «Память» Дмитрия Васильева и назойливо проводили параллель между НПФ «Память» и Третьим рейхом. Думается, воинственный дилетантизм не есть оправдание перед лицом истины. Юристы НПФ «Память» составили конкретный анализ незаконных действий Краснопресненской прокуратуры города Москвы при возбуждении и ведении уголовного дела против НПФ «Память». 13 октября, во время визита бойцов в редакцию «МК», состава преступления не было. Политики и журналисты могут обратиться в редакцию газеты «Память», и мы готовы предоставить этот аналитический документ, при условии его полного опубликования. Наивно полагать, что фронт «Память» будет нарушать закон, мы — люди порядка. А то, что «Московский комсомолец» так перепугался, не является криминалом, а говорит лишь о его трусости перед правдой.

Что касается Третьего рейха, то не стоит спихивать с больной головы на здоровую. Теория нацизма есть следствие сионистской концепции расового превосходства. Лишь одна религия в мире проповедует богоизбранничество — иудаизм. Основы именно этой религии породили нацизм. Бойцы НПФ «Память», посетившие редакцию «МК», — православные христиане. А вот редакция «МК», по утверждению их обозревателя А. Минкина, увы, не православная. Приверженность к какой религии исповедует «МК», А. Минкин не назвал. А посему где гарантия, что это не иудаизм?

13 октября 1992 года в редакции газеты «Московский комсомолец» ложь получила пощечину.

Человек, имеющий память, имеет совесть, которая диктует его действия. НПФ «Память» своим визитом в «МК» показал реальный путь борьбы с неправдой, путь стояния в вере не словами, а делами. Не стоит метать жемчуг перед свиньями, но и нельзя отдавать святыни псам. Это наш долг, и мы его выполняем».

После акции журналисты газеты заявили, что «не собираются извиняться перед патриотами-боевиками». А Александр Невзоров в программе «600 секунд» сообщил телеаудитории, что видео «захвата» передано в Министерство безопасности России в качестве документального свидетельства корректности исполнителей акции (это, кстати, многое говорит о патриотизме Невзорова). В передаче «Утро» этот факт подтвердил и главный редактор «МК» Павел Гусев. Однако сотрудник пресс-службы московского управления МБР Михаил Абросимов в разговоре с корреспондентом «Коммерсанта» сказал: «Павел Гусев погорячился, никакого ролика в МБР не видели».

А лидер «Памяти» Дмитрий Васильев рассказал, что его люди всегда запечатлевают на пленку собственные действия для того, чтобы удобнее было оправдываться в случае возникновения претензий. На вопрос, не считает ли господин Васильев вторжение своих приверженцев в редакцию «МК» противозаконным, вождь патриотов заметил: «Не вижу ничего противоправного в том, что читатели пришли в газету поделиться своим мнением по поводу некоторых материалов».

По словам заместителя главного редактора «МК» Льва Новоженова, пропустившая налетчиков охрана уволена. Ужесточен пропускной режим, работникам «МК» рекомендовано соблюдать особую осторожность при подходе к своим домам и редакции. Однако руководство отвергло идею раздать сотрудникам газовые баллончики. «Они затолкают этот баллончик вам в глотку», — аргументировал такое решение господин Новоженов.

Пресс-центр мэрии 13 октября сделал заявление, в котором говорится: «Мэр и столичное правительство не намерены дальше терпеть в нашем городе экстремистов. У правоохранительных органов хватит сил, чтобы защитить демократию и независимую прессу». В этот же день депутат Моссовета господин Дейнеко предположил, будто скандал организовал сам «МК», чтобы успешнее провести подписную кампанию.

Точки кипения страсти достигли после заявления Бориса Ельцина, который через своего пресс-секретаря выразил возмущение «дерзким и вызывающим налетом на редакцию», дав задание министрам безопасности и внутренних дел разобраться с «Памятью» «решительно и быстро». Происшедшее президент расценил как «грубейшее нарушение закона и уважения к общественным институтам».

Редакция «МК» уже вышла из состояния шока. Один из членов редколлегии сообщил, что никаких экстраординарных мер пока не предпринято, дополнительных подкреплений от службы безопасности Краснопресненского райсовета не затребовано. Тем не менее охрана редакции вооружена резиновыми дубинками и строго проинструктирована; по неофициальным же данным, сотрудники редакции «МК» сбрасываются по 18 тысяч на приобретение газовых пистолетов. Общее же мнение коллектива журналистов таково: «Они не посмеют». В кулуарах различных изданий, однако, гадают, кто следующий удостоится визита патриотов.

Дмитрий Дмитриевич же выразил недоумение «неадекватной реакцией президента на посещение редакции ее читателями». «Гусевская истерика стоила нам ста миллионов убытков». Именно так был оценен «моральный и материальный ущерб, который понесли политические и коммерческие структуры Национально-патриотического фронта «Память» в результате заявления президента. «Мы готовы, — подчеркнул Васильев, — отстаивать свои права в любом суде, в том числе и конституционном».

После того как истек срок ультиматума общества «Память», предъявленного им редакции газеты «Московский комсомолец», возле редакционно-издательского комплекса «Московская правда», в котором находится редакция «МК», с утра курсировал милицейский автомобиль «жигули» 68–60 МКМ с пятью блюстителями порядка. Чуть позже появился автобус с тридцатью омоновцами в полном боевом снаряжении. В коридорах «МК» прогуливались неизвестные журналисты в гражданском. Однако «Памяти» вчера возле редакции «МК» не было.

Дмитрий Васильев сообщил «Коммерсанту», что утром делегация «Памяти» прибыла в 11-е отделение милиции с тем, чтобы заявить протест по поводу преждевременных — сделанных до решения суда — заявлений прокуратуры. По словам Васильева, в отделении члены делегации были арестованы, а к его дому в это время прибыла следственная группа в сопровождении машины с омоновцами. Следственная группа предъявила ордер на проведение обыска в штаб-квартире «Памяти».

«Я не подчинился требованиям следователя прокуратуры Краснопресненского района Юрия Сухарева провести этот обыск, — заявил лидер «Памяти», — ибо квартира является моим частным владением, а никаких обвинений мне предъявлено не было». По мнению Васильева, оказать сопротивление проведению обыска ему помогло присутствие большого количества журналистов, в том числе зарубежных.

На вопрос «Коммерсанта», действительно ли патриоты намерены учинить физическую расправу над некоторыми журналистами «МК», он сказал: «Разве мы похожи на идиотов? Бороться мы уже начали, но только в рамках закона. Если дойдет дело до суда, так нам этого и надо. В ближайшее время мы намерены провести пресс-конференцию».

Начальник 11-го отделения милиции Владимир Часовников отметил: «Представители «Памяти» прибыли в отделение по нашему собственному приглашению, чтобы прояснить некоторые моменты. Это была обычная мирная беседа».

19 октября Дмитрий Васильев отправил телеграммы президенту России, а также мэрии и правительству Москвы, в которых требовал публично извиниться за «нанесенные ему и его соратникам оскорбления, содержащиеся в известных заявлениях Бориса Ельцина и пресс-центра мэрии». По его мнению, оба заявления, сделанные до завершения расследования, противозаконны.

По словам Васильева, заявления Ельцина и мэрии спровоцировали прокуратуру Краснопресненского района на неправовые действия, к каковым он относит возбуждение уголовного дела по факту вторжения «Памяти» в «МК» и попытку провести у него на квартире «незаконный обыск». Ущерб, нанесенный коммерческим структурам «Памяти» в результате скандала, Васильев оценивает в 100 миллионов рублей. В случае если «Памяти» не будут принесены извинения, Васильев намерен подать иск в суд.

Кроме того, руководитель «Памяти» отправил еще одну телеграмму прокурору Краснопресненского района Александру Селиховкину. Васильев выразил прокурору недоверие в связи с тем, что последний поделился с «МК» мнением о деле «уже в начале расследования». По словам Васильева, это мнение к тому же является «весьма предвзятым». Александр Селиховкин же сказал, что Васильев теперь попытается перевести дело в более высокие инстанции. «Ему нужно представить дело так, будто вторжение в «МК» является акцией массового движения. Он бросил вызов обществу. Что можно ожидать от человека, который напрямую заявляет представителям закона, что не признает правительство и его законы?» По словам господина Селиховкина, активистам «Памяти» необходимо предстать в глазах общественного мнения в роли невинно пострадавших, чтобы повысить популярность движения.

На вопрос, не находит ли он сам в своей заметке в «МК» чего-либо противоправного, Селиховкин ответил вопросом: «Представьте, что к вам в «Коммерсантъ» вдруг врываются люди в военной форме и безапелляционно указывают, какой бы они хотели видеть вашу газету. Как бы вы восприняли подобную перспективу?» Все это, конечно так, но какое это отношение имеет к уголовному делу — мне, лично, непонятно.

Через несколько дней, 24 октября 1992 года все-таки состоялась пресс-конференция в Марфо-Мариинской обители, посвященная «визиту» делегации членов «Памяти» в редакцию газеты «Московский комсомолец». Дмитрий Васильев заявил о своем намерении подать в суд на прокуратуру Краснопресненского района в связи с незаконным обыском на его квартире. Он сказал, что их визит являл собой «нравственный церковный протест против публикаций в «Московском комсомольце» и акция была специально благословлена священником Марфо-Мариинской обители Олегом Стеняевым.

«Наше посещение редакции газеты не противоречит закону о печати. Там не сказано, что читатели могут выражать свое недовольство лишь направлением писем в редакцию», — заявил Васильев. Руководство «Памяти» представило видеозапись событий, произошедших в редакции 13 октября. Поясняя их ход, Васильев заметил, что «пользующийся высоким покровительством «Московский комсомолец» пытается очернить пробуждающееся национальное самосознание россиян, пропагандируя на своих страницах порнографию».

На пресс-конференции был обнародован текст телеграммы «Памяти» в мэрию Москвы и Моссовет. В ней указывалось, что некоторые депутаты, симпатизирующие «Московскому комсомольцу», принадлежат к сексуальным меньшинствам, «о которых так подробно пишет эта газета».

Итак, против Николая Деткова было возбуждено уголовное дело по статьям 1401 («воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов») и 1903 («организация или активное участие в групповых действиях, нарушающих общественный порядок»). 25 ноября 1992 года его арестовали.

Заступившиеся за него общественные деятели зачитали открытое письмо в адрес редакции «Московского комсомольца», которая расположена в здании комплекса. В письме, в частности, говорится: «Мы решили побеспокоить вас в связи с арестом Николая Деткова, который сидит в тюрьме по политической статье и сидит благодаря вам, но куда девались ваши демократические убеждения, господа, когда «Память» пришла в вашу редакцию, почему нет ни одного разбитого носа, ни одного синяка? Как можно взрослого мужчину (если он имеет честь и чувство собственного достоинства) против его воли погладить по голове? И что можно сказать о таком человеке, если он вместо того, чтобы защищаться, бежит жаловаться президенту? Теперь человека на основании вашего доноса посадят в тюрьму — ему грозит несколько лет заключения (стоит ли упоминать, что для Осташвили, осужденного по 74-й статье УК, заключение стало пожизненным?), а ведь даже если бы кто-то хулиганил у вас в редакции, он получил бы только 15 суток ареста».

На суде представители «Памяти» действовали организованно, составляя списки приглашенных на суд, остальных же пытались выпихнуть из зала. Подсудимый Николай Детков заявил суду, что считает себя «политическим», а потому требовал перевести его из Бутырской тюрьмы в более комфортабельную тюрьму в Лефортово. В связи со своим «политическим» статусом он настаивал, чтобы его дело рассматривал суд присяжных. Детков заявил отвод адвокату редакции Андрею Муратову, мотивируя это тем, что Муратов в свою бытность судьей Мосгорсуда председательствовал на процессе Смирнова-Осташвили. По мнению Деткова, Муратов будет настаивать на привлечении его к ответственности еще и по статье 74 («разжигание национальной розни»). Подсудимый также просил изменить ему меру пресечения или хотя бы убрать решетку, за которой он сидит в зале суда.

Главный редактор обиженной газеты Павел Гусев лично попросил суд удовлетворить просьбу Деткова об изменении меры пресечения. Но тут прокурор напомнил суду, что второй обвиняемый в аналогичных преступлениях член «Памяти» Прокофьев до сих пор скрывается от правосудия. Суд отклонил ходатайства Деткова.

Надо сказать, в итоге Деткова в течение пяти месяцев держали в Бутырской тюрьме. После освобождения он продолжил активную патриотическую деятельность, организовывал концерты и вечера. В одной из своих поездок Детков был в числе первых, кто открыл для России имя юного автора и исполнителя М. Трошина. При участии Деткова организуется всенародный праздник «Глас ангельский России». Во время натовских бомбардировок в Югославии Детков вместе с другими русскими артистами стоял на мостах и площадях Белграда, демонстрируя славянское единство в борьбе против агрессии США.

Некогда он рассказал о впечатлении, произведенном на него теми, теперь уже далекими событиями в редакции «Московского комсомольца». По его словам, все члены редакции словно сжались. Как будто им показалось, что вся Русская земля пришла требовать с них ответа.

Дмитрий Васильев оказался возмущен преследованием активистов «Памяти». В 1994 году в своем интервью он раскритиковал российскую судебную систему.

«На фоне всего этого откровенного беззакония и маразма один из старейших активистов нашего движения Владимир Васильевич Прокофьев продолжает, вот уже в течение трех лет, находится под спудом заведенного на него уголовного дела. Вся его вина заключается лишь в том, что он в числе других бойцов скромно присутствовал в редакции «МК». Он не совершил вообще никаких противоправных, оскорбительных действий, даже словесных. Но почему-то по злой воле следователей Краснопресненской прокуратуры был выбран в качестве обвиняемого, как один из организаторов этого нашумевшего визита. Правовая бездарность действий прокуратуры была очевидна с самого начала процесса. Все обвинения притягивались за уши, но задуманный политический процесс над «Памятью» провалился — мое имя осталось незапятнанным. Социальный заказ не удался. И вот началась примитивная месть, сведение личных счетов. Это продолжается до сих пор, несмотря на то что сам главный редактор «МК» Павел Гусев отозвал свое исковое заявление и лично ходатайствовал о прекращении уголовного дела против Прокофьева. С таким бы похвальным усердием преследовали настоящих преступников, по вине которых пролилась кровь людская в октябре 1993 года. Однако и Руцкой, и Хасбулатов, и Макашов, и многие другие их сподвижники гуляют на свободе и пытаются пожинать лавры несостоявшегося «мученичества за идею». Эти маленькие сравнения говорят тем не менее о многом», — сокрушается Васильев.

Известный журналист Евгений Додолев добавил любопытную деталь к тем событиям: «Оказывается, культовый художник Алексей Меринов тоже помнит основателя криминальной хроники Кравченко… По порядку. Я опубликовал у себя в Facebook’e эпизод из книги «Красная дюжина», которая на днях выходит в свет. В книге рассказано о судьбе 12 политических деятелей. Тех, от чьих замыслов + выступлений зависела судьба Союза ССР. Все персонажи, представленные в этом сборнике, были повелителями дум, вождями (пусть и разномасштабными), лидерами, ньюсмейкерами 1991 года, теми, кто был в фокусе общественного внимания в момент распада СССР. На словах они все, занимая разные (порой полярные) позиции, были против распада страны, но по факту вели державу к неминуемому краху. Среди них и основатель общества «Память» Дмитрий Васильев».

В «Красной дюжине» воспроизведено интервью Васильева. На вопрос «Репутация черных патриотов вас не пугает?» лидер общества ответил:

— Если вы имеете в виду международную организацию «Черный интернационал», то пугает. Это масоны. Раньше я по неведению был очарован «Черным интернационалом», но мне помогли разобраться. По сути, это национал-коммунисты. Однако я люблю черное движение, поскольку это движение народа. Только безграмотный человек боится слова «черносотенцы», думая, что это какие-то погромщики. Нет, черная сотня — народное ополчение, возглавляемое воинами, монахами-чернецами. Когда княжья дружина не справлялась с врагом, то в бой вступала черная сотня и побеждала. Поэтому для меня это самое почетное название. Как и слово «фашист». Я люблю это слово — связка, единство, пучок. Я — фашист, русский фашист, ничего страшного в этом нет. Если хотите, я монархофашист, соединение нации во имя монархии — это прекрасно. Но не нацист, не национал-социалист, это уже сфера коммунистической идеологии… Это журналисты специально дискредитировали слово «фашист», чтобы нация никогда не соединилась. Чуть что, сразу националист, шовинист, а почему евреи живут кагалом в мире? Почему они не впускают в свой мир никого, сделав его привилегированным, избранным? Почему им все можно?.. Сионисты уничтожают мою Родину, считаю, этого достаточно. Это делалось прежде, продолжается и сегодня.

После того как Евгений Додолев напечатал, не редактируя, эту беседу, записанную Андреем Ванденко, к нему в кабинет зашел старинный знакомый — Володя Кравченко. Додолев вспоминает, что начиная с 1988 года Володя вел в газете рубрику «Хроника происшествий». Очень прикольную. Самобытный язык и добродушный нрав экс-боксера Вовы Фельдмана (Кравченко он был по жене) генерировали совершенно бесподобное письмо, типа «ну зачем же резать старушку прямо рядом с детской площадкой?». Саша Хинштейн абсолютно официально называет Володю своим учителем. Ведь тот фактически стал в нашей стране родоначальником весьма востребованного жанра криминальной хроники.

Володя долго вздыхал, прихлебывал остывший чай и тоскливо смотрел мимо Додолева в панораму за окном («Новый взгляд» располагался тогда в том же здании, что и «МК», но двумя этажами выше). Додолев никак не мог понять, в чем цимес его визита. Наконец Кравченко спросил, смущенно улыбаясь:

— А ты хорошо этого Васильева знаешь?

— Два раза всего видел, один раз обедали вместе. А что?

И тут Володя ошарашил: он эмигрирует в Израиль из-за этого интервью! Ну, типа последняя капля. Додолев не решился его отговаривать, не желая брать на себя ответственность. Спросил, в курсе ли его главред Гусев. Оказалось, что пока нет. Послал секретаря за водкой. Чисто символически махнули по пятьдесят. Как бы на посошок. Запили чаем, закусывать было нечем.

Через две недели люди Васильева ворвались в здание и устроили бучу на третьем этаже, в редакции газеты «Московский комсомолец». Организатор наезда на Павла Гусева и его команду по фамилии Детков был привлечен к уголовной ответственности. Главный редактор нанял «личку» и охранников для редакции.

«У меня, кстати, до сих пор листовка «Памяти» хранится, со стены в коридоре редакции снял», — вспомнил Меринов в блоге.

А кончился этот трехдневный ультиматум «Московскому комсомольцу» пропетой анафемой. Эта акция стала, пожалуй, самой известной и оставалась долгое время, до скандальных акций лимоновской Национал-большевистской партии, эталоном политического акционизма. Для «Памяти» захват редакции стал практически визитной карточкой. А комбинация была проста: черная форма, угрожающая репутация русских фашистов и… Игорь Тальков.