Мерзкие собутыльники: взгляд изнутри на грязную работу журналистов

С точностью до секунды могу описать, когда именно лично я прекратил этим заниматься и внезапно ощутил отвращение к самому себе. Это произошло в тот день, когда я позвонил франкфуртскому специалисту по уголовному праву Гансу Вольфгангу Ойлеру и попросил у него совета. Ибо один из наиболее известных немецких политиков, член ХДС, в присутствии свидетелей в своем рабочем кабинете вознамерился дать мне задание шпионить за тогдашним премьер-министром федеральной земли Рейнланд-Пфальц, социал-демократом Куртом Беком. Одним из этих свидетелей был один из бывших управляющих делами отделения ХДС в этой федеральной земле. Этот человек много чего сделал для ХДС и давно уже много о чем молчал. Пусть он теперь решает, назвать ли ему публично имена тех, кто за всем этим стоял. Я в его распоряжении и готов в любое время вместе с ним публично дать показания перед судом. Этот всем известный управляющий делами ХДС присутствовал при тогдашнем разговоре не в качестве заказчика, а всего лишь в качестве свидетеля. Присутствовал при том, как известный политик из ХДС предложил мне, на первом этапе, 5000 евро за то, чтобы я, под маской журналиста, шпионил за супружеской жизнью жены Курта Бека. Чтобы защитить семейство Бек, я не намерен и не буду называть никаких подробностей, кроме одной – выписки из личного счета семейства Бек уже имелись в распоряжении ХДС. Дело в том, что к делу уже подключили одного близкого к ХДС банковского работника. Очевидно, премьер-министр не мог сделать почти ничего, что не стало бы известно ХДС. Кроме одной детали частной жизни его семьи. Именно эту деталь я должен был выяснить и задокументировать. А ведь сидевший напротив меня более чем беззастенчивый политик входил в одну из наиболее известных комиссий ХДС. В течение примерно двух часов я выслушивал высказываемые им пожелания и молчал, хотя внутренне кипел от возмущения. Именно в эти минуты я задался вопросом, как глубоко я, очевидно, пал, если этот политик вообразил, что я не побрезгую взяться за самую грязную работу в его интересах и в интересах его партии, в обмен на скрытую оплату этой услуги (замаскированную под гонорар за доклад). Сидя с этими людьми в Майнцском земельном парламенте, я сделал вид, что принял предложение, но в тот же самый, на редкость жаркий, день прямо из машины позвонил специалисту по уголовному праву Гансу Вольфгангу Ойлеру. Тот договорился о встрече с руководителем офиса Курта Бека. И мы узнали, что там уже было известно о данных тем человеком заданиях. Ибо я оказался не единственным журналистом, которых ХДС решил пустить по следу Курта Бека. Всего этого не произошло бы, если бы я, как журналист, не был бы так мерзко близок ко многим политикам. Совершения этой подлости от меня ожидали, как чего-то само собой разумеющегося.

Ведь в обмен мне тогда предоставляли немало преимуществ. Я был бы своим человеком в загородном доме, в котором когда-то проводил свой отпуск Конрад Аденауэр. Это была вилла с бассейном и парком, расположенная в итальянском местечке Каденаббиа на озере Комо. Эта вилла, под названием «Ла Коллина», принадлежала (и принадлежит) близкому к ХДС Фонду Конрада Аденауэра, с которым я был тесно связан^[138]. И там я постоянно встречался с целым рядом руководителей германской политики. Ибо в те годы я входил, например, в штаб планирования Фонда Аденауэра. И ХДС прикармливал меня, поручая мне, за щедрую плату, выступать там с докладами. Особенно опасный характер сближение с сильными мира сего приобретало, в первую очередь, на вилле «Ла Коллина», доступ в которую людям со стороны был закрыт. Там ели и слишком много пили. Мы с женой никогда не забудем, как на этой вилле, служившей загородным домом самому Аденауэру, один из ведущих политиков ХДС из земли Рейнланд-Пфальц ночью в пьяном виде ввалился в нашу комнату на верхнем этаже, перепутав ее с туалетом и решив, что там можно поблевать. И вот он, пьяный в стельку, изрыгнул все содержимое своего желудка на нашу супружескую постель. Эта близость к политикам была порой действительно скверной и мерзкой, в самом широком смысле этого слова. Ведь в том имении, в той старой вилле «Ла Коллина», были только свои, и двери не запирались. И тут ввалилась эта пьяная «величина» из ХДС. Тогда я, со скрежетом зубовным, смирился с этой мерзкой близостью. Но впоследствии, в день описанной встречи в майнцском парламенте, когда я получил задание шпионить за тогдашним премьер-министром федеральной земли Рейнланд-Пфальц, я просто не смог не подвести под этой близостью черту. Мне было совершенно ясно, что в случае моего отказа сотрудничать меня ждут неприятности и давление. Но мне было уже все равно. Я просто захотел посмотреть на себя, наконец, без стыда в зеркало.

Я постоянно встречался с целым рядом руководителей германской политики. И ХДС прикармливал меня, поручая мне за щедрую плату выступать там с докладами.

Кстати говоря, вилла Конрада Аденауэра «Ла Коллина» таит в себе еще одну тайну. Она расположена на холме над озером Комо, с видом на деревушку Белладжо на другом берегу озера^[139], до которого можно всего за несколько минут доплыть на пароме. Именно там, в Белладжо, расположен закрытый учебный центр Фонда Рокфеллера, объединяющего вокруг себя, подобно спруту, целую сеть секретных организаций властных элит^[140]. Когда представителям нашей политической элиты нужно было совершенно доверительно встретиться с представителями американской элиты, чтобы договориться с теми о принятии политических решений, они останавливались на вилле «Ла Коллина», переправлялись оттуда на пароме в Белладжо и шли в «Гранд-Отель вилла Сербеллони», куда за ними тайно заезжал водитель Фонда Рокфеллера. Эта конфиденциальная процедура напомнила мне посольство Германии в Тегеране, расположенное на улице Фирдоуси, 324. Рядом с ней, на той же улице Фирдоуси, расположено посольство Турции. Оба посольства связаны между собой подземным ходом, чтобы послы и их ближайшие сотрудники в экстренных случаях могли бежать на соседнюю территорию. Эта информация держится в строжайшем секрете. Если представитель Федеральной разведывательной службы хотел провести меня в посольство Германии без ведома посольского персонала, мне приходилось идти в турецкое посольство, куда за мной приходили через подземный ход и отводили в посольство Германии. Такие подземные ходы имелись во многих германских посольствах (прежде всего – в арабских и африканских странах; порой они использовались и американскими службами для заброски некоторых лиц, но это в данном случае неважно). Все это казалось мне захватывающим и таинственным, но, при ближайшем рассмотрении, скорее безумным. Как и секретные встречи немецких руководящих политиков, переправлявшихся из виллы «Ла Коллина» на пароме в Белладжо, чтобы получить от Фонда Рокфеллера инструкции касательно своего политического поведения. Только впоследствии я узнал, что Фонд Рокфеллера через дочерние организации, вроде Трехсторонней комиссии, вовлекает в свои сети и ведущих немецких журналистов и, подобно хищному пауку, оказывая им всяческие любезности, постепенно заключает их в кокон, из которого журналистам больше не вырваться. Но об этом мы еще поговорим в одной из следующих глав.