РАЗВОД ПО-ЭМИГРАНТСКИ
РАЗВОД ПО-ЭМИГРАНТСКИ
(Песня Дальнего Востока)
«…Позарастали стежки-дорожки,
Где проходили милого ножки…»
(Вольный перевод с японского)
Как верно заметил Толстой — благополучные семьи похожи. А вот несчастливы люди — по-разному. У каждого горя своя неповторимая физиономия. Иногда зловещая, порой насмешливая, чаще всего — будничная, заурядная…
В Ленинграде разводились двое моих знакомых, Коля и Элла. Мирно беседуя, они явились в здание суда. Предъявили соответствующие бумаги. Судья нахмурился.
— Попрошу не улыбаться, — сказал он. — Здесь не цирк! Изложите причину развода!
Мои друзья немного растерялись. Кто-то из них смущенно произнес:
— Мы, как говорится, не сошлись характерами…
Судья еще больше рассердился:
— Что значит — не сошлись характерами?! Назовите конкретную причину — измена, рукоприкладство?!..
— Но мы утратили прежнее чувство, — сказала Элла.
— Я полюбил другую женщину, — вмешался Коля.
Судья задохнулся от бешенства:
— Нашли место — в любви объясняться. Здесь, между прочим, суд, а не танцплощадка! Люди приходят разводиться. У них серьезные, конкретные причины. А вы тут балаган устраиваете. Сядьте и послушайте…
И он вызвал следующую пару.
К столу подошла женщина в ботах. Под глазом у нее синел кровоподтек. Рядом стоял небритый мужчина в телогрейке.
— Изложите причину развода, — обратился к ним судья.
— Пьет, — еле слышно выговорила женщина, — дерется…
Судья удовлетворенно кивал головой.
— Все мои платья топором изрубил… Вовкины учебники пропил. А главное — бьет он меня чем попало…
— Клевета! — закричал мужчина и пнул жену ногой.
Его оттащили находившиеся в зале милиционеры.
Судья оживился. Это был нормальный советский развод. Народные заседатели понимающе хмурили брови…
Причины развода могут быть самыми неожиданными. В старину — более изысканными. В нашу дикую эпоху — попроще.
…Вдовствующая королева Дании — Герлинда была помолвлена с немецким ландграфом Мериндом. Затем помолвка расстроилась. Причины Герлинда сформулировала так:
— Увы, я белым говорю стихом, а он, злодей, предпочитает рифму!..
…Приятель Лермонтова — ротмистр Якубинский сел, будучи в гостях, на клавиши фисгармонии. Его жена тотчас возбудила дело о разводе. Она не могла перенести такого святотатства…
…Эсер Буренин женился в шестнадцатом году на миллионерше Лесниковой. Партийный комитет велел ему немедленно развестись. Буренин развелся, отсудив громадный дом на Троицкой улице в Петербурге. Этот дом заметно пополнил казну социалистов-революци-онеров…
…Когда я был студентом-филологом, моя однокурсница полюбила рабочего человека Леню. Они поженились. На свадьбу им подарили альбом репродукций Ван Гога.
— Ван Гог — он что, китаец? — поинтересовался Леня. И добавил: — Я могу нарисовать гораздо лучше…
Однокурсница промолчала. Семейная жизнь дала трещину…
Причины развода бывают на удивление малосущественны.
Муж постоянно свистит. Или — напевает в уборной. Или стрижет за обедом ногти…
Жена злоупотребляет косметикой. Отказывается перечитывать Понтера де Бройна. Неумеренно восхищается Джоном Траволтой…
Любая мелочь способна вывести человека из равновесия. Тем более когда люди соприкасаются ежедневно…
Наша знакомая говорила о своем муже:
— Когда Лева надевает туфли, всегда подворачивается язычок…
Эти люди женаты, но я-то знаю — их брак обречен…
…Как-то я упрекнул эстонского юмориста Иво Рейна:
— Почему вы так грубо орете на Линду?
Рейн ответил:
— А почему Линда не смеется, когда я острю?!
Довод прозвучал убедительно. Через месяц они развелись…
Но это все интеллигентские дела. Простые советские люди разводятся менее утонченно.
Вообразите обычную советскую коммуналку. Шесть кухонных столов — шесть бастионов ненависти… Дети в одной комнате с родителями… Ничейные бабки за шкафом… Бесконечные свары, нужда и убожество…
Мужья тащат из дома байковые одеяла. Жены варят щи из сухожилий. Водка, крики, побои — гнетущий мрак советского житья…
А залитая бормотухой провинция?! Какая-нибудь Рязань, где после часу дня едва ли встретишь трезвого мужчину?!
А русская деревня, где одеколон, не в пример тормозной жидкости, считается лакомством?!..
А тысячи лагерных поселений, где дети не знают вкуса яблок?! А миллионы строительных бараков, где новогоднюю елку украшают винными этикетками?!..
Какое уж тут супружество, если половина мужчин засыпает в лыжных ботинках?!..
Водопады отвратительного пойла захлестывают страну. Миллионы людей раскрывают каждое утро глаза в тягчайшей, беспросветной похмелюге. И всюду они — приниженные, забитые — бьют, унижают, мучают женщин.
Где хуже обращаются с женщинами, чем у нас? Где еще бьют их вожжами и палками? Где еще носят они кирзовые сапоги и телогрейки? Где поставлены ниже дворовой собаки?
Где еще творится что-нибудь подобное?! В пустыне? В джунглях? На луне?!
На чьей это совести? Кто за это в ответе? Китайские хунвейбины? Иранские террористы? Может быть, западные либералы?
Где еще бьют женщин сапогами? Кто на такое способен? Да никакой отравленный марихуаной чернокожий! Ни один безмозглый пуэрториканец! Ни единый, самый кровожадный террорист! А у нас — каждый третий. А может, и каждый второй…
Миллионы русских женщин унижаемы — всечасно. Причем не КГБ их мучает. Не партия и ее ленинский центральный комитет. Не Андропов, черт бы его побрал, а собственные мужья. И за одно это мы, российские люди, достойны пожизненной каторги и вечного тоталитаризма…
И не большевики тут виноваты. (У них своих грехов хватает. А у нас — своих.) Всегда так было. Почитайте Костомарова, Тургенева — «Записки охотника». Букашку русский мужик пожалеет. Невидимую лесную козявку пожалеет. А собственную жену — по голове оглоблей…
Вернемся к проблемам брака.
Тысячи молодых женщин выходят замуж ради столичной прописки. Ради человеческого быта. Ради первой категории снабжения.
Семь из десяти подобных браков распадаются в течение года…
Высоко на брачном рынке котируются офицеры. Офицеры — люди дисциплинированные, чистоплотные. На офицеров есть управа. Если что — можно к замполиту обратиться.
Вот и ловят девушки молодых офицеров. А потом служивого направляют к чертовой матери — в Джезказган. И бегут офицерские жены — домой. С какими-нибудь гастролирующими ленинградскими фокусниками. Чаще — с освободившимися зеками. Я помню, жена нашего командира роты с цирковым лилипутом убежала. Договорились в антракте, и с концами…
Дома преобладали социальные мотивы развода. Пьянство, нищета, серое однообразие жизни, морока тотального дефицита — все это разрушало хрупкое здание брака. Люди заметно ожесточались, становились грубыми, нетерпимыми, крайне воинственными. Поиски выхода из этого замкнутого круга толкали людей на разрушительные шаги.
Бывало, что в основе развода лежали какие-то душевные причины. Но это случалось гораздо реже. Неожиданное чувство, измена, утрата духовных контактов — всякое могло случиться. Человек слаб, им владеют эмоции, жизнь полна неожиданностей. Но все-таки подобных случаев — единицы. Гораздо чаше мы слышали:
— Пьянствует, хулиганит, дерется… Который месяц денег не приносит…
Разводы на душевной почве казались исключением, блажью. Дома они были неслыханной роскошью. Вспомните удивленный шепот молвы:
— У них — квартира, дача, «Запорожец»… И с чего это люди разводятся?..
Но вот советское житье осталось позади. Мы пересекли океан.
Уезжали, главным образом, дружные семейные пары. Вдвоем было легче проскочить через овировскую мясорубку. Трудности сплачивали людей, заставляли держаться вместе.
И наконец — свобода. Тихие улицы Вены. Незабываемые римские каникулы. Сказочная Америка — необъятный горкомовский распределитель для всех.
Мы дружно обзаводились жильем. Дружно покупали автомобили. Дружно ходили в синагогу за матрасами.
Год прошел, за ним второй.
И вдруг начались чудеса. Люди стали безудержно разводиться. Семьи разрушались одна за другой.
Что же такое произошло? Вроде бы — отдельные квартиры, наряды, машины. Вроде бы — калории размером с дворнягу, устроенный быт…
А люди тем не менее разводятся.
Дети в школе, быт налажен, материальные проблемы решены. И тогда вырастают с устрашающей неотвратимостью проблемы человеческого духа.
Вот Рая и Гена. Всем они казались нежными, любящими супругами.
Рая — врач-отоларинголог. Или, как это называется в США, — E.N.T. Гена — бывший постановщик телевизионных фильмов.
Рая сдала труднейшие экзамены. Готовится к частной врачебной практике. Она хорошо водит машину, постоянно совершенствует английский язык. Ее интересует театр, кинематограф.
Рая часто бывает в гостях. Любит путешествовать. Отдыхает и трудится с энтузиазмом.
А Гена часами лежит на диване. Иногда вскакивает, произносит драматические речи:
— Кому я нужен?! В искусстве здесь преуспевают лишь ремесленники. Этого Милоша Формана я бы не взял к себе помрежем…
И он снова ложится…
Рая и Гена пока живут вместе. Но практически они развелись. Рае наскучили его монологи. Ее раздражает неутолимое тщеславие мужа. Его затянувшаяся мрачная бездеятельность.
Они в разводе. Просто Гене некуда уйти. Рая терпит бывшего мужа из жалости.
А жалость — такой ненадежный фундамент для брака…
Вот Лазарь и Белла. Он — блестящий ученый. Работает в одной из престижных химических лабораторий. Участник множества симпозиумов и конгрессов.
Белла — домохозяйка. В Союзе она не работала. На ее попечении был маленький ребенок. Кроме того, Белла часами простаивала в очередях.
Очередей здесь нет. Ребенок подрос. Белла предоставлена себе.
Она читает русские газеты. Беседует по телефону. Даже здесь, в Америке, Белла одевается в тусклые, неопределенного цвета кофты и платья. Она выглядит запущенной и постаревшей…
Ее мужа окружают на работе яркие творческие личности. Среди них привлекательные, деловые, целеустремленные женщины. Домой Лазарь является все позже. Чаще исчезает по выходным дням…
Миша и Лера приехали четыре года назад. Миша — бывший администратор Ленконцерта. Лера — преподавательница музыки.
Жизнь их поначалу складывалась трудно. Миша водил такси. Администраторов здесь и без него хватало. Он переутомлялся, нервничал, бросал работу.
Лера тоже не могла устроиться по специальности. Поступила на курсы медиков-ассистентов. Сейчас работает во Флашинге и продолжает учиться.
Миша углублен в свое богатое прошлое. В эмиграции его понимает и ценит один человек — Леонидов. То и дело Миша говорит:
— А помнишь, как Сашка Броневицкий дал на гастролях в рожу официанту?
— А как Баглаенко чуть не свалился в оркестровую яму?..
— А как Магомаева обчистили в Семипалатинске?..
— А как Эдита Пьеха бегала в одной рубашке?..
Лера — наоборот — устремлена в будущее. Мечтает стать врачом. Хочет поехать в Европу. Собирает библиотеку.
Их связывает только ребенок. Но дети так быстро растут…
Так что же происходит в эмиграции с древнейшим институтом брака?! Укрепив материальную базу, супруги вынуждены коснуться неведомых им ранее духовных проблем.
Дома силы истощались в поисках материи. При налаженном быте освободившаяся энергия сотрясает фундаменты духа.
В России достаточно быть относительно трезвым, чтобы считаться завидным женихом.
Достаточно рассказать анекдот, чтобы считаться инакомыслящим.
Достаточно быть евреем, чтобы считаться интеллигентом.
Достаточно посетить Болгарию, чтобы считаться заместителем Магеллана и внуком Лаперуза.
Достаточно плюнуть на холст, чтобы считаться художником-авангардистом.
Достаточно не бить жену лопатой, чтобы считаться образцовым мужем…
Здесь все иначе.
Колбасы поел? Поел.
Штаны купил? Купил.
Машину бензином заправил? Заправил.
Голую даму в «Плейбое» узрел? Узрел.
Теперь изволь быть личностью. Изволь быть чутким, глубоким, тонким, любезным, умным, снисходительным, нежным, мужественным, порядочным и добродушным.
Это трудно. Но это — единственный путь…
Так что же нам делать?
Любить. Потому что любовь — это рабство, которое выше свободы. Единственное, ради чего можно этой свободой пожертвовать. Единственное, во имя чего можно лишиться свободы, — без колебаний.
«Новый свет», № / (95), 5—11 декабря 1981 г.