КР НЕ КАЖДОЕ ПИСЬМО ДОХОДИТ…
КР НЕ КАЖДОЕ ПИСЬМО ДОХОДИТ…
Не каждое письмо доходит из Союза. Бывает, что подолгу нет известий от родных. Мы начинаем беспокоиться, звонить…
Затем вдруг переписка налаживается. Одно, другое, третье письмо…
Они — бесценны. Мы читаем их внимательно, слово за словом. Расшифровываем намеки. По крупицам добываем информацию.
Вот письмо из Ленинграда. Абсолютно сдержанное. Неожиданно взрывается строка:
«…К Олегу заявились гости. Учинили страшный беспорядок. Пропали важные бумаги…»
Речь идет о знакомом поэте. Неужели — обыск?! Неужели конфисковали рукописи?!
Читаю дальше:
«…Мы живем хорошо, как в Удельной…»
Что значит — «в Удельной»? Ах да, понятно. В Удельной, под Ленинградом, расположен знаменитый сумасшедший дом…
Переворачиваю страницу:
«…Костя очень плох. Врачи совсем его замучили. Заставляют принимать лекарства. Костя отказывается…»
Костя? Костя Азадовский! Около двух месяцев под следствием. Инкриминируются наркотики. Виновным себя не признает…
А вот письмо из Таллина:
«…Вечерами слушаем радио. Читаем газету с большим увлечением…»
Значит, слышали мое интервью по «Голосу». Значит, видели экземпляр «Нового американца»! Ведь не «Правду» же они читают…
Но бывают и другие письма. Редко, но бывают. Вот одно из них. Автор — пожилая женщина. Бывшая соседка. Вроде бы неплохо относилась. Образованная, начитанная дама. Мужа ликвидировали в тридцать седьмом году. Дочка — искусствовед — годами без работы. Зять — библиотекарь с высшим филологическим образованием. У самой — ничтожная пенсия. Трое — в однокомнатной квартире.
Письмо же — гневное. Более того — негодующее. Вот несколько строк из этого письма:
«…Дорогой Сережа, как вы изменились! Зачем вы клевещете на свою родину?! Зачем попираете ногами святыни?! Родина вам образование дала. А вы?!..»
Несчастная, безумная старуха! Все забыла, все простила, всем довольна!
Бедность, голод, унижения — все ей родина дала…
Сострадания достоин узник, томящийся за решеткой. Презрения достоин раб, возлюбивший свои оковы. Свою тюрьму. Свою галеру. Свою черствую пайку. Свою омерзительную робу.
Какое счастье, что наши дети вырастут иными!
«Новый американец», № 57, 10–16 марта 1981 г.