Каждое событие имеет право на огласку

Каждое событие имеет право на огласку

«Каждое событие имеет право на огласку».

«Кто?», «что?», «где?», «когда?», «почему?», «как?». Это — фундаментальные аксиомы журналистики в ее классическом понимании. Если вы их усвоили, можете смело считать себя ведущим журналистом.

Эти аксиомы принесли в Украину в 1990–1991 годах западные журналисты, которые в те годы начали открывать для себя и для мира реальную Украину — сначала как часть Советского Союза, немного позже — как самодостаточную страну, инкорпорированную вследствие определенных исторических событий в состав СССР. Страну, которая, по их мнению, имела естественное право на самостоятельное государственное существование вне политического устройства советской империи. Имена Сюзен Вите, Марты Коломиец, Марты Дичок, Натальи Федущак, Марии Мисьо, Стивена Малви, Кристины Лапичак, Кристины Фриленд, Пола Андерсона, Боба Сили — это имена журналистов, которые накануне краха Союза стали писать и говорить на весь мир об Украине — после десятков лет отрицания права нашей Отчизны на собственную идентичность.

«Каждое событие имеет право на огласку».

Приехав в Киев, столицу Советской Украины, они, естественно, начали искать украинских коллег по цеху. Наиболее открытыми для новых контактов и «подозрительными», с точки зрения государственной партийной журналистики, были Сергей Набока, Владимир Скачко, Николай Вересень, Дмитрий Понамарчук, Юрий Луканов, Борис Клименко, Ольга Герасимьюк, Ирина Погорелова, Ольга Мусафирова, Людмила Белецкая. Эти украинские журналисты — заранее прошу прощения, если кого-то забыл, — были фактически первым «призывом» в ложу прессы Верховной Рады. Именно там, а также в кулуарах на втором этаже здания парламента, который очень нравился в те времена и нравится до сих пор ценителям советской архитектуры 30-х годов (к ним, в частности, принадлежал Альберт Шпеер, который посвятил этому зданию и его творцу много теплых слов), в парламентском буфете, в ресторане «Октябрьский» на улице Липской (тогда она еще носила имя Розы Люксембург), но самое главное — в квартире 33 дома на по улице Городецкого (тогда Карла Маркса), закладывались основы украинской, но уже несоветской журналистики. Много тем тут и там обсуждалось, много эмоций высказывалось, много елось, много пилось, много ездилось, много писалось, много планировалось.

«Каждое событие имеет право на огласку».

И очень скоро выяснилось — не каждое событие в независимой Украине имеет на это право. Одни события не имели права на огласку, так как это было «непатриотично». Еще бы — «страна так долго страдала под московским ярмом, а вы в своих материалах ставите вопрос о естественности, точнее — неестественности политического союза коммунистических бюрократов и красных директоров, с одной стороны, каторжников-УГС-овцев и профессиональных украинских поэтов и писателей, с другой». Именно так поучали меня новые высокие должностные лица, с которыми мы пережили несколько бурных, мягко говоря, дней и ночей с 19 по 24 августа 1991 года.

Другие события не имели права на огласку, например, потому, что это означало автоматическое непопадание в премьерский или президентский пул, автоматическое непопадание в президентский или премьерский самолет, направляющийся с очередным визитом в очередную демократически развитую (или не очень) страну.

Еще какие-то там события не могли быть оглашены потому, что об этом просил один из профессиональных пресс-секретарей одного из наиболее уважаемых сейчас государственных ведомств, в кабинете которого перевербовали наших братьев и наших сестер меряно-немеряно.

Кое-что не оглашалось по соображениям политической целесообразности или политической моды. Ну, например, немодно было писать что-то такое неприятное о никому не известном народном депутате и не известном никому директоре не известного никому тогда машиностроительного завода, который внезапно для себя, окружающих, страны и мира попал в кресло главы правительства чуть ли не самого большого европейского государства, хотя родная его жена искренне считала — ее мужу надо о пенсии думать и о рыбалке, а не о том, как страной руководить.

«Каждое событие имеет право на огласку».

Мир нуждался во все большей и большей информации об Украине. О ее экономике и о ее прошлом. О ее Вооруженных силах и о ее культуре. О железных дорогах, отелях, политиках, городах, людях, театрах, шахтах, старых заводах, новых предприятиях, политических процессах, природных особенностях, состоянии сельского хозяйства, объемах прироста валового внутреннего продукта, финансовой системе, политических партиях… Одним словом — все, обо всем, и главное — немедленно.

Такой бешеный спрос породил спекулятивный (в лучшем понимании этого слова!) спрос на рынке журналистской работы. Журналистом тогда мог стать кто угодно, требования были небольшие. А именно — уметь быстро и, главное, лапидарно, но толково, писать и говорить на разные темы по-русски и по-украински, иметь хотя бы мыльные понятия о разных вещах, не пить на работе крепких алкогольных напитков, владеть английским по крайней мере в объеме 5-го класса советской средней школы, не носить белые носки и спортивные костюмы в парламенте, на пресс-конференциях в Кабмине и на брифингах в Администрации Президента (необязательно). Наверное, все.

«Каждое событие имеет право на огласку».

Газеты, журналы, информационные агентства, телевизионные компании, радиостанции, представительства и редакции иностранных СМИ вырастали в Киеве, прошу прощения за банальность, как грибы после сильного дождя. Неумолимые экономические и политические реалии посткоммунистической Украины выкашивали их, СМИ, и, следовательно, работающих в них журналистов, как ловкий косарь скашивает рожь во время жатвы. На месте выкошенных, переработанных и переваренных немедленно вырастали новые. Процесс приобрел необратимый характер.

Необратимый характер приобрел и процесс подготовки все новых и новых журналистов специализированными и не совсем факультетами многочисленных университетов и институтов, с одной стороны, переезд десятков и сотен молодых и не очень людей из так называемой «провинции» в столицу, с другой.

Предложение сначала удовлетворило спрос, а потом, в полном соответствии с законами природы, превысило его. И здесь окончательно произошло то, что должно было произойти. А именно: возникла новая разновидность рабства — рабства одной из ключевых в любом обществе социальной группы — группы, отвечающей за коммуникацию между всеми другими группами в этом обществе.

«Каждое событие имеет право на огласку».

Суть этого рабства заключалась в следующем.

Первое. Новые собственники новых СМИ часто создавали их не как бизнес-проекты, а как проекты политические. Иными словами, убыточность телеканала, радиостанции, газеты, журнала, со временем — сайта, их не интересовала по определению. Интересовала прежде всего политическая составляющая этих проектов — убыточность медийной составляющей они покрывали за счет доходов от других видов своего многопрофильного, как правило, бизнеса.

Второе. Лицензии, прежде всего телекомпаниям, могли выдаваться (так, для страховки на будущее) государством с незначительными процедурными нарушениями, что позволяло при необходимости просто и грубо шантажировать владельцев.

Третье. Фискальная политика государства была построена так, чтобы «передавить» большую часть экономики в «тень». Практически это означало — реальные доходы владельцев (в случае если они все-таки были) не декларировались; соответственно, не декларировались и размеры вознаграждений, которые получали за услуги высокие и не очень государственные мужи, ответственные за выдачу различных лицензий и разрешений; соответственно, не декларировалось и реальные заработные платы журналистов. Задекларированное для налоговой жалованье составляло, например, 100 у.е. Реальная зарплата могла превышать эту цифру в 10, 30, 50, вообще — во сколько нужно раз. Все. Мышеловка захлопнулась. Потерять работу означало потерять если не все, то почти все. Перейти в другую редакцию становилось с каждым месяцем и годом все более проблематично. Во-первых, потому, что каждый в той редакции держался за место. Во-вторых, даже если и перейдешь — редакционная политика точно такая же (ответственные за это на президентском Олимпе люди даром свой хлеб не ели). Третий системообразующий фактор состоял в том, что устоявшийся (назовем его «средневзвешенным») уровень заработной платы «средневзвешенного» журналиста позволял ему снимать квартиру в Киеве, купить автомобиль «второй» свежести, раз-другой на неделе хорошенько посидеть с друзьями в порядочном ресторане, поехать летом на отдых в Болгарию или зимой в Словакию. И это, наверное, все.

«Каждое событие имеет право на огласку».

Будем честны перед собой. Украинские журналисты, равно как и во всем мире, принадлежат к разным полам. Это, а также их молодой возраст, обязательно приводит к образованию семей и рождению детей. Возникает простой, как куриное яйцо, вопрос: где и за счет чего жить? Жена на некоторое время из социума «выпадает», денег становится вполовину меньше. Квартиры как не было, так v нет. Купить ее — даже высокооплачиваемым профессионалам — практически невозможно. Выход — идти к владельцу и просить или повышение зарплаты, или ссуду (снова-таки «под столом»). Если посчастливится, если ты очень политически полезный — может, и дадут. Но это — всегда уникальный случай, общий ответ — «это твои проблемы», «не нравится — увольняйся». «Увольняйся» означает немедленную десоциализацию и выпадение в «осадок» — ничего другого общественно полезного журналисты, как правило, делать не хотят и не умеют.

Одним словом: вчера с тобой за руку здоровался Президент (Премьер, Председатель Верховной Рады, лидер оппозиции и т. п.), портрет твой был на обложке уважаемого журнала, а сегодня ты сидишь не в своей квартире и ни одна душа не вспомнит — был в этом мире этакий Акакий Акакиевич Башмачкин или нет. Но принципы твои при тебе, только есть их нельзя — ни тебе, ни жене, ни ребенку.

«Каждое событие имеет право на огласку».

Не спрашивайте никого, почему в Украине такая пресса и такое телевидение. Не ставьте никому оценок — несмотря ни на что вы уже поставили свою оценку— 31 октября, 21 ноября, 26 декабря. Вы поставили ее на Майдане.

Вы ставите эту оценку каждый день, отказывая в доверии информационным службам «общенациональных» телеканалов. Вы ставите эту оценку каждый день, отдавая свое время телеканалу, покрывающему разве что 35 % территории страны. Вы ставите эту оценку телеканалу, в информационной службе которого работают лишь 6 ведущих, лишь 9 репортеров, лишь полдюжины операторов, лишь полтора десятка редакторов. Вы ставите эту оценку телеканалу, о котором самые пламенные его патриоты говорят: «мы рассказываем о том, что показывают другие». Вы ставите эту оценку телеканалу, на котором я лично видел владельца как такового только один раз — в тот день, когда он пришел поздравить нас с профессиональным праздником. Вы ставите эту оценку телеканалу, в котором менеджмент все же не вмешивается в редакционную политику. Вы ставите эту оценку телеканалу, который в течение года своего существования и выживания (иного слова не подберу) в отечественном телепространстве просто рассказывал (и временами показывал), «кто», «что», «где», «когда», «почему», «как».

Вы, именно вы, читающие сейчас эти строки — в этом я абсолютно убежден, — лучше, чем я, знаете ответы на вопросы «кто?», «что?», «где?», «когда?», «почему?», «как?».

И в этом — сила «5 канала», нам нет смысла говорить неправду. Для меня лично — это главное событие, которое имеет право на огласку. Я лишь воспользовался своим правом это сделать.

После 26 декабря мы навсегда обрекли себя на право пользоваться нашими правами. Это был нелегкий, но достойный выбор достойных людей.

Любите друг друга!