РЕЧЬ НА ВСЕСОЮЗНОМ СОВЕЩАНИИ ШКОЛЬНЫХ РАБОТНИКОВ 2 июля 1927 г

РЕЧЬ НА ВСЕСОЮЗНОМ СОВЕЩАНИИ ШКОЛЬНЫХ РАБОТНИКОВ

2 июля 1927 г

Раньше, когда мы говорили о школе ФЗУ, мы имели в виду какой-то однородный тип школы. Но мне кажется, что такой подход не совсем правилен, и вот почему: спрос на рабочую силу — это спрос на разного типа квалифицированных рабочих, которые в разные производства в разном количестве требуются. Школа ФЗУ должна сообразовываться с производством, с тем, какие рабочие требуются в настоящий момент и какие будут требоваться на завтрашний или послезавтрашний день; надо видеть, куда идет развитие. И вот, останавливаясь на этом вопросе, приходится хотя бы бегло остановиться на вопросе о развитии спроса на рабочую силу.

Когда было одно ремесло, когда не существовало машин, тогда ясно было, кого надо понимать под квалифицированным рабочим, — таковым был квалифицированный ремесленник. В период развития мануфактуры, когда машин еще не было, но когда капиталисты, пользующиеся наемным трудом, стали вводить разделение труда и ремесленный процесс распался на свои составные части, такое разделение труда вводилось и в столярное, и в слесарное, и во всякие другие ремесла. Единый ремесленный процесс разлагался на основные части, и для того, чтобы выполнять отдельные части всего процесса, не надо было уже изучать всего ремесла в целом, а можно было в течение одного-двух дней или одной-двух недель научиться выполнять ряд несложных движений — прибивать что-либо однообразным движением молотка, оттачивать кончик булавки и т. д. В период развития капиталистической мануфактуры в эту мануфактуру шли рабочие из деревни, на работу брали женщин, детей. Шли те, кто не был подготовлен, но мог быстро научиться выполнять небольшую частицу ремесленного процесса.

Затем следующая ступень развития — это появление машины, такой машины, при которой очень многое приходится делать при помощи подсобного труда, делать руками рабочего — не все процессы механизированы; в первых машинах была механизирована лишь часть работы, а часть приходилось делать рабочим. Вот это обслуживание машины пришло на смену ручному ремесленному труду, распавшемуся на свои составные части. Связывание рвущейся нитки, которую рвет машина, подкладывание под машину листов бумаги и т. п. занимали весь день. При первых машинах была масса механического монотонного труда. Конечно, такому труду учиться нужно было не годы, а пару дней или недель. В Германии есть особый термин для таких рабочих — «angelerrvte Arbeiter», т. е. «наученные рабочие», которые в течение короткого времени научаются, как обслуживать машины, подкладывать листы, завязывать нитки и т. д. В тот период машина так строилась, что только основную работу выполняла машина, а масса подсобного труда делалась рабочими. В этот период был большой спрос опять-таки на таких рабочих, которые не представляют собой квалифицированной силы в настоящем смысле слова, которые являются только придатком к машине.

Под влиянием борьбы рабочих, под влиянием сопротивления рабочего класса безграничной эксплуатации фабриканты стремились обойтись меньшим количеством рабочих и потому старались вводить усовершенствованные машины, платили очень много за всякое изобретение и т. д., для того чтобы машины выполняли и ту часть работы, которую раньше выполняли обученные рабочие. Эти усовершенствованные машины, которые в настоящее время преобладают в современной крупной промышленности в передовых в промышленном отношении странах, требуют не одного обслуживания, как прежде. Для обслуживания их нужен другой тип рабочего — нужен такой рабочий, который умеет этой машиной управлять, который умеет эту машину полностью использовать, который знает ее. Он больше организатор, больше наблюдатель, больше руководитель, чем придаток к машине. Это уже совершенно другой тип квалифицированного рабочего.

Теперь посмотрим на нашу промышленность: к какому типу промышленности она относится? Что в ней преобладает: ремесло, мануфактура, фабрики, оборудование машинами старого или нового типа? Ремесло держится еще в отдельных отраслях производства: швейной, сапожной, столярной и пр. Оно вклинивается иногда в работу фабрики, например в авиаделе. В кустарной промышленности мы видим подобие мануфактуры, разделение ручного труда, и как раз в кустарной промышленности очень сильно применяется детский и женский труд.

Затем машинное производство. Надо сказать, что у нас целые отрасли производства еще обслуживаются не самыми лучшими машинами, а машинами довольно отсталого типа. И вот на таких фабриках и заводах, где машины отсталого типа, еще очень широко применяется труд «наученных рабочих», которые приходят, очень быстро обучаются этим несложным процессам, которые надо делать для того, чтобы обслужить машины.

Затем в самых передовых отраслях производства мы видим налицо машины нового типа, такого типа, который требует для своего обслуживания сравнительно небольшое число рабочих, но рабочих высококвалифицированных, рабочих, которые понимали бы механизм машины, умели исправить ее на ходу, умели бы приспособить ее к разного рода работе и т. п.

Если задаешь себе вопрос, какого типа рабочих готовят в школах фабзавуча, то на этот вопрос не находишь ответа. Например, я видела года два назад, как сидят фабзавучницы и завертывают целыми днями конфеты в бумажки. Надо ли три года учиться в фабзавуче, чтобы научиться завертывать леденцы в бумажки? Не надо, конечно.

Это отдельный пример. В общем и целом фабзавуч дает, конечно, и теоретическую подготовку. Есть очень много разных типов фабзавуча. Есть много фабзавучей, которые дают главным образом ремесленную подготовку, и очень немного фабзавучей таких, которые подготовляют такого рабочего, который нужен при современной машине на лучшей современной фабрике. И это вполне естественно, потому что у нас производств, которые употребляют усовершенствованные, улучшенные машины нового типа, очень немного. Только в последнее время довольно сильным темпом стали создаваться разные предприятия, в которых машины этого новейшего типа применяются. Но если мы возьмем обычный наш завод, то мы увидим, что там наполовину применяется труд ремесленный и под термином «квалифицированный рабочий» понимается рабочий, квалифицированный больше в ремесленном отношении, чем рабочий, который квалифицирован в настоящем смысле слова. А между тем развитие техники идет именно в том направлении, что требуются рабочие современной техники. Если мы отдадим себе отчет в том, куда идет развитие техники, мы яснее увидим, как строить школы фабзавуча в тех или других отраслях производства.

Можем ли мы успокоиться на том, что часть ребят будет просто работать в таких отраслях, где не требуется квалифицированный труд, а часть ребят явится простым придатком машины. Труд по простому обслуживанию машины является самой утомительной, самой монотонной, самой притупляющей формой труда. В ремесле есть творческий элемент. Там надо сообразить, примерить, знать материал. У квалифицированного рабочего, который знает технику, который подготовлен, есть известный элемент творчества в работе, а этот обслуживающий машину подросток или рабочий — они обречены на чрезвычайно монотонную работу.

У французского писателя Мопассана есть рассказ, где описывается такой рабочий, который всю свою жизнь проработал, обслуживая машину. Я не знаю, что он делал, но его работа заключалась в том, что он поднимал и опускал руку. Там довольно сильно описано, как проходила его старость, какой он стал неподвижный. Его семье пришлось переезжать на другую квартиру, и случилось так, что ему пришлось помочь перенести шкаф. Он поднял руки, а затем механически стал делать то движение, которое всю жизнь делал. Мне в жизни приходилось наблюдать рабочего, который с раннего детства работал по обслуживанию машины. Я тогда занималась в воскресной школе. Мне как раз бросился в глаза этот рабочий, который с детства проделывал эту монотонную работу. Характерной его особенностью было полное отсутствие инициативы. Ходит человек вечерами учиться писать. Все другие его товарищи, приехавшие из деревни и недавно поступившие на работу, возьмут перо, как все берут, а он не смотрит, как все берут перо, возьмет наоборот, точно никогда не видал, как пишут, и хочет писать. Когда же ему покажут, он больше ошибки не делает. Все безграмотные обычно пишут все-таки в строчку, а он наоборот, начинает писать вдоль. Но когда ему объяснишь, как нужно писать, он пишет правильно. Так действует монотонное обслуживание машины. По воскресеньям обыкновенно говорили: «А нашего рябого (он был рябой) в участок отвели, пьяным напился». Это происходило потому, что он в жизни ничего не наблюдал. Все время работал на притупляющей работе. Не знал, чем в воскресенье себя занять. Это очень типично и характерно.

Монотонная работа при машине убивает инициативу, наблюдательность. При капиталистическом строе ставили ребенка на такую работу и смотрели спокойно, как монотонная работа отупляет его. Капиталист не интересовался, что с ним будет дальше, но можем ли мы так подходить к нашей молодежи? Конечно, не можем. Может быть, надо годик-другой каждому поработать около машины, потому что это дает выдержанность, дисциплину, самодисциплину, но обрекать парня или девушку целую жизнь на такую работу, конечно, невозможно. И мне кажется, что одной из задач школ ФЗУ является втягивать и эту молодежь, которая работает при старой машине, в учебу, чтобы давать им выход. Если подросток проработает некоторое время на такой работе, он не отупеет, а в дальнейшем забота комсомола, забота молодежи должна быть направлена на то, чтобы дать ему выход из этого безнадежного положения. Всю жизнь работать при таком отупляющем виде труда, конечно, чрезвычайно тяжело. И тут выход необходим. Школа ФЗУ, когда в нее поступают такие ученики, должна, кроме тех знаний, которые им необходимы при этой машине и которые приобретаются очень быстро, дать им знания общего понимания производства, дать им такие знания, чтобы этот парень или девушка могли пойти на другую работу, а эта работа была бы для них лишь временной. Теперь, если мы возьмем ремесленный заводской труд, то в прежнее время на эту работу люди черпались из ремесла, из кустарей.

Теперь у нас кустарная промышленность, ремесла находятся в довольно плохом состоянии, переживают кризис, черпать рабочих неоткуда. Надо молодежи учиться. Но, конечно, надо отдать себе отчет, что ремесленное обучение — очень длительное обучение, потому что оно связано с выработкой физических навыков, и вот как раз в области квалифицированного труда, ремесленного труда, например, наш Институт труда — гастевский[16] — дает очень много подходов, которые срок ремесленного обучения могут сократить. Заслуга института Гастева как раз в том, что, анализируя процессы труда, он дает способы более быстрого обучения, чем обычное ремесленное, навыкам ремесленного труда. А ремесленный труд будет еще долгое время в производстве играть большую роль. Это показывает, например, авиадело — новая отрасль труда, в которой применяется ремесленный труд.

И потом последнее. Последнее — это высококвалифицированный рабочий, который знает графику, знает машиноведение, знает технологию, знает рациональную организацию труда, целый ряд областей, которые современный квалифицированный рабочий должен знать. Конечно, помимо школы ФЗУ, приобрести эти сведения негде, и школа ФЗУ тут для нашего производства может дать чрезвычайно многое. Мы видим, что в производстве как раз квалифицированный рабочий очень часто меняет свою профессию.

Мне пришлось читать как-то одну статью в немецком сборнике, в которой указывался результат обследования рабочих, работающих на точной механике в Берлине, и там указывается, что как раз квалифицированные рабочие очень часто меняют профессию: из одной профессии переходят в другую, близко соприкасающуюся, — не то что меняют в том смысле, что был булочником, а стал слесарем, но есть ряд смежных профессий, и квалифицированные рабочие переходят тут из одной профессии в другую. Высчитано, что слесарь 6 раз меняет профессию, токарь — 8V₂ раз; максимум 15 профессий, которые меняет квалифицированный рабочий. Это вызывается обычно изменениями в характере производства. Чрезвычайно важно, чтобы квалифицированный рабочий умел приспосабливаться к производству, к новым формам производства; когда переход на более усовершенствованные машины не вызывает того, что рабочий должен уйти из этого производства, он просто приспособляется к новым формам.

Все эти вопросы, конечно, имеют чрезвычайно важное значение, если подходить к ним под углом зрения ФЗУ. Что у нас производство требует вот этого нового рабочего, об этом приходится читать в газетах.

Особенно живо почувствовала это я недавно на конференции рабочих университетов — это особый тип школ взрослых, который у нас вырос самостийно: никто их не устраивал — ни политпросветы, ни профсоюзы, но в разных местах — где по инициативе политпросветов, где по инициативе научных работников — при вузах выросли так называемые рабочие университеты, которые характеризуются тем, что туда идут взрослые рабочие, причем рабочие с большим стажем — по 5–10 и больше лет. Какой рабочий туда идет? Идет рабочий, который уже много лет пробыл в производстве, который ведет большую общественную работу. И вот очень характерно, по какой линии разыгралась дискуссия на конференции рабочих университетов. Одна часть рабочих, которая работает в отраслях, где нужна ремесленная квалификация, толковала о том, что по неправильной линии идут рабочие университеты, что они должны давать определенную квалификацию на такой-то разряд, а большая часть рабочих, причем рабочих из промышленных центров — из Ленинграда, из Мотовилихи, Иваново-Вознесенска и часть из Рогожско-Симоновского района — с крупных заводов, — говорила о том, что не надо такую квалификацию давать, а надо такую: графику дать, машиноведение дать, технологию дать, дать знакомство с организацией труда, товароведение, такой тип знания, который делает рабочего хозяином производства. Учащийся на рабочем факультете фактически в производстве играет крупную роль, он и так считается квалифицированным, но при новых машинах, которые вводятся, ему не хватает вот этого общего теоретического знания. Конечно, наряду с этим рабочий предъявляет требования к русскому языку; как один рабочий говорил: «Странное дело, сколько лет прожил, 40 лет прожил, говорить умею, читать читаю, разбираюсь, а писать начну — порчу бумагу». И все расхохотались, потому что очевидно: это — наследие старого, порча бумаги, так что волей-неволей, приспособляясь к российским условиям, наряду с графикой и технологией хотят знать также и русский язык.

Целый ряд присутствовавших на конференции говорили, что они такой конференции еще не видали, не видали такой аудитории, которая бы так сознательно подходила к вопросам, и, что особенно характерно, это та линия, по которой пошли споры. Выясняется, кто хочет, чтобы рабочий университет давал определенную квалификацию. Например, очень яро защищал эту точку зрения один рабочий; он был наборщиком, теперь он хочет стать электротехником. Ему нужен ряд навыков, иначе он разряда не получит, а большинству, уже пустившему корни в производстве, — им нужна такая вещь, как физика, химия, технология и т. д. Конференция показала, что современному рабочему особенно надо.

Я думаю, что сейчас нам надо особенно тщательно смотреть, в каком производстве куда идет развитие техники, на какой ступени развития данное производство находится. Если вы посмотрите, по какой линии сейчас происходит рационализация труда, то увидите, что она бьет по той массе рабочих, которая обслуживала машины, которая делала чисто механическую, обслуживающую работу: сокращения при рационализации падают как раз больше всего на рабочих неквалифицированных. Вот почему особенно важно сейчас делать анализ процессов труда в каждом производстве, анализ существующих машин и т. д.

Надо смотреть, кого куда можно подготовить. Надо сказать, что при подборе учащихся ФЗУ чрезвычайно много может дать психотехника. У нас это дело еще в самом первобытном состоянии. Хотя отдельные работники производят чрезвычайно интересные работы в этой области, но это еще не вошло в рабочий быт, это на фабриках и заводах еще слабо прививается — подбор рабочих на основании способностей, той или другой одаренности.

А между тем это одна из самых интереснейших областей науки, которая, например, в Германии и в Америке уже широчайшим образом применяется. Но капиталистический подход извращает характер психотехники. Я просматривала немецкий журнал «Индустриальная психотехника». Как там определяются качества рабочего? Принимается во внимание не только то, как точно рабочий определяет пространство, не только то, насколько он может развивать свое внимание, наблюдать несколько вещей сразу и пр., — не только эти стороны наблюдаются, но рабочие подбираются по тому, насколько они имеют уживчивый характер, умеют не иметь собственного мнения и т. д. Вся психотехника и журнал носят архибуржуазный характер. Во время войны особенно много было проделано в области психотехники, которая определяет, какие способности должны быть у летчика, вожатого и т. д., чтобы меньше было несчастных случаев.

Все это хорошо, но наряду с этим буржуазная психотехника превращается в псевдонаучную; буржуазная психотехника требует от рабочего такого количества рабских черт, какое хочется буржуазии, какое ей нужно, чтобы обессилить рабочее движение. Тут дело не в требованиях науки, а в требованиях буржуазии. Буржуазную психотехнику надо выбросить за борт, взять из нее лишь то, что действительно нужно, что облегчает возможность каждому дать работу по его способностям.

Я хотела остановиться еще на одном вопросе, который на меня недавно произвел сильное впечатление. Была я на одной текстильной фабрике, где главным образом развит женский труд, и меня удивило плохое отношение к школе фабзавуча. Эта фабрика подала в Московский Совет заявление с просьбой разрешить им перейти на индивидуальное ученичество. Я стала расспрашивать, в чем дело. Говорят: кто учится у нас в фабзавуче? Дети служащих да немногих лучше оплачиваемых рабочих. Почему это произошло? Выяснилось, что требуют для поступления в ФЗУ окончания четырехлетки; у большинства же рабочих текстильной промышленности дети учатся в деревне, и большинство ребят учится год-два, а не четыре, и потому дети рабочих не попадают в школы фабзавуча. Благодаря этому создается такое недоброжелательное отношение к фабзавучу.

Конечно, при наших условиях малокультурности все идет часто шиворот-навыворот. Нельзя требовать от школы фабзавуча, чтобы она не ставила для учащихся при приеме определенных требований. Сейчас стоит вопрос о том_, чтобы требовать окончания семилетки, и правильно, потому что иначе фабзавуч будет заниматься не тем, чем нужно. Иначе он будет заниматься обучением четырем правилам арифметики и орфографией, а не обучением производству. Производство требует, чтобы фабзавуч строился на семилетке, а культурный уровень у нас очень низкий, поэтому нельзя брать отдельно вопрос о школе фабзавуча; рядом с этим надо добиваться, чтобы при фабриках и заводах в достаточном количестве были школы-семилетки, через эти школы надо пропускать всю массу детей рабочих. Главсоцвос взял эту линию на школы-семилетки при заводе. Но, конечно, тут важно не только, чтобы Главсоцвос взял правильную линию, а чтобы на месте нажимали в достаточной степени и добивались, чтобы на практике эти школы создавались, потому что если нет школы, которая готовит в фабзавуч, то фабзавуч превратится в аристократическую школу, будет не такой школой, которая обслуживает массы, что, конечно, крайне нежелательно. Желательно, чтобы школа фабзавуча была доступна самым широким слоям детей рабочих. Рядом с развитием школы фабзавуча надо заботиться и о школе-семилетке.

Пару слов я хочу сказать о школе-семилетке. В вышедших сейчас программах отведено большое место вопросам труда. Конечно, при фабрике школа-семилетка должна ориентироваться на тот труд, который на данной фабрике производится. И тут особенное значение имеет вопрос правильной постановки преподавания и привлечения квалифицированных рабочих с данных предприятий к преподаванию труда и вообще к жизни школы, к постановке в ней дела. При этом условии школы-семилетки смогут дать ребятам 12–15 лет известный подход к данной отрасли труда, знакомство с материалом, с инструментами, машинами и т. д. Связь школы-семилетки с фабрикой очень важна. Я знаю, что обыкновенно рабочие, когда перед ними ставится эта задача, очень охотно идут навстречу и поддерживают такой тип семилетки.

Я помню, кто-то из товарищей рассказывал, что на одном из южных заводов, кажется на бывшем Брянском, рабочие пошли навстречу школе-семилетке при фабрике, помогли оборудовать и поставить все дело, потому что рабочие чрезвычайно заинтересованы, чтобы их дети обучались как можно лучше и именно тому, что нужно. Рабочие могут давать ряд весьма и весьма целесообразных указаний и могут практически помочь и постановке преподавания.

Еще на одной стороне я хотела бы остановиться. Если в школе-семилетке будет правильно поставлено преподавание труда, то очень рано могут начать выявляться способности ребенка, подростка, его вкусы, одаренность. Есть, например, определенная конструктивная одаренность. Семилетка при фабрике может давать учащимся указания, в какого типа школе фабзавуча может найти ребенок наибольшее удовлетворение своим способностям и возможно шире их развить.

О других сторонах дела говорить не буду. Вы, кажется, целое утро говорили об общественно полезной работе. Вчера в Совнаркоме упрекнули школы повышенного типа в том, что они общественную работу недостаточно широко ставят. По отношению к школам крестьянской молодежи это неверно. Мне приходилось быть на нескольких конференциях ШКМ и беседовать с ребятами. Сначала они в великоторжественных тонах начали разговаривать и говорили о том, сколько сделано докладов, а когда я поставила вопрос так: скажите лучше, какие недостатки, — то стали рассказывать все как есть, например, как насчет общественного быка хлопотали и не удалось и пр., и в этих рассказах о недочетах выявилась как раз та большая работа, которую ведут ребята.

Относительно городской школы дело много хуже, но школы при фабриках, конечно, могут в этом отношении развернуться очень широко. Вот те несколько замечаний, которые я хотела сделать в связи со школой фабзавуча. Об этом мы уже давным-давно говорим, но сейчас, в момент той особенно энергичной стройки производства, которая сейчас происходит, особенно важно на этих вопросах остановиться.

1927 г.