ПРЕКРАСНЫЙ ПОЧИН СОВЕТСКИХ ЖЕНЩИН (РЕЧЬ НА ВСЕСОЮЗНОМ СОВЕЩАНИИ ЖЕН ХОЗЯЙСТВЕННИКОВ И ИНЖЕНЕРНО — ТЕХНИЧЕСКИХ РАБОТНИКОВ)

ПРЕКРАСНЫЙ ПОЧИН СОВЕТСКИХ ЖЕНЩИН

(РЕЧЬ НА ВСЕСОЮЗНОМ СОВЕЩАНИИ ЖЕН ХОЗЯЙСТВЕННИКОВ И ИНЖЕНЕРНО — ТЕХНИЧЕСКИХ РАБОТНИКОВ)

Товарищи! Позвольте прежде всего приветствовать вас, с такой горячностью, с таким энтузиазмом примкнувших к великой социалистической стройке.

Товарищи, Владимир Ильич Ленин говорил, что гвоздь строительства социализма в организации. Делу организации он придавал громадное значение. Со времени Октябрьской революции наша партия проделала громаднейшую организационную работу. И в последнее время мы наблюдаем уже итоги этой громадной работы, которая проводится сейчас под руководством Политбюро нашей партии. Мы видим результаты этой колоссальной работы, которую ведет наша партия изо дня в день по перестройке всей жизни на новых началах.

Мы каждую минуту чувствуем, как перестраивается весь наш общественный уклад, как коллективизация изменила лицо старой деревни. Недавно я получила письмо из далекой Сибири, из Омска, от колхозниц. Колхозницы пишут о том, что их интересует. Я знаю старую деревню. Я знаю, как мелкое индивидуальное хозяйство суживало горизонт крестьянина и крестьянки, как часто пятнадцатилетняя девушка даже не бывала в городе, который находился в 10 верстах от деревни. Ей было неинтересно, ее интересовал только свой дом, свое хозяйство. Коллективизация положила конец этой ограниченности. Наша колхозница сейчас уже смотрит на весь мир раскрытыми глазами.

О чем пишут омские колхозницы, что они хотят знать? Они хотят знать, кто такие доподлинные стахановцы, потому что, пишут они, «нам докладчик говорил, а нам этого мало, мы сами хотим прочитать об этом в наших советских книгах». Они сами хотят стать стахановцами колхозных нолей. Они спрашивают:

«Вот наши женщины работают в Советах, занимают различные должности в советских учреждениях, — какие у них достижения?»

И знаете ли, когда это читаешь, так чувствуешь на себе огромную ответственность и спрашиваешь себя: а что ты сделала?

Когда колхозницы спрашивают, много ли голодных за границей и как сделать, чтобы их не было совсем, и хватит ли для всех пищи, то видишь, что до этих колхозниц не дошли еще сведения о фашизме, о том, что делается в западных странах. Они не знают, отчего в капиталистических странах так много голодных, безработных. Значит, нет настоящей заботы об их культурном обслуживании.

Колхозницы хотят, чтобы все жили счастливой, радостной жизнью. А как это сделать — не знают. Об этом пишут колхозницы, крестьянки, мысли которых прежде не шли дальше деревенской околицы.

Что пишут они еще?

Они волнуются: будет или не будет война, вот с немцами будет война или нет? Они не употребляют слово «интернационал», но пишут: «Рядом есть колхоз немецкий, так они, эти немцы, такие же землеробы, как и мы».

И видно, как бьет ключом чувство интернационализма у этих колхозников далеких сибирских равнин.

Еще они, рассказывая о своих успехах, говорят: «Может быть, ты к нам приедешь, у нас такой чистый пшеничный хлеб».

А как они этого добились? Они пишут, что добросовестно проделали работу по снегозадержанию.

«Мы, — говорят они, — вывезли на наши колхозные поля из хлевов весь навоз. На будущий год урожай будет еще лучше, хлеб будет еще чище».

Это письмо колхозниц Сибири говорит о том, как перестраивается наша жизнь и какие благодаря громаднейшей повседневной работе нашей партии мы имеем теперь достижения.

Другой вопрос — о стахановском движении. Это вопрос, который в свое время чрезвычайно волновал Ленина. Он говорил: отношение к труду, сознательное отношение к труду, только оно поможет поднять производительность труда на высокую ступень, но надо, чтобы сами рабочие взялись за это.

Нельзя без волнения слушать и читать то, что пишется о стахановском движении. Ведь это тоже организационная работа. Партия руководит ею. Началась она с низов. Рабочие массы работают над перестройкой всего нашего хозяйства, они становятся доподлинными хозяевами всего производства. И вот, товарищи, в связи со стахановским движением мы наблюдаем и большое движение среди людей науки, среди наших инженерно-технических работников. Захватывает их, товарищи, стахановское движение, захватывает их то, что делается на нашей великой Родине. Действительно, немыслимо остаться в стороне от того мощного движения, которое растет во всей стране.

В этом году, стахановском году, мы видели ряд слетов, знаем о ряде бесед руководителей нашей партии и правительства с ударниками различных областей. Тут были и трактористы и пятисотницы. Все это люди труда, у которых в старое время безвестно пропадала жизнь. А теперь мы видим, как новые и новые кадры выдвигаются как борцы за новую организацию труда, за новый уклад жизни, как превращаются они в знатных людей нашей Страны Советов.

Конечно, все это не может не повлиять на перестройку быта. У нас есть такая фабрика, которую вы знаете, наверное, — «Трехгорка». Стахановки «Трехгорки» предложили на Октябрьские дни взять ребят из детских домов. Я была на заключительном совещании после праздников, на котором были стахановки, ряда московских фабрик, отозвавшиеся на призыв стахановок «Трехгорки» и уделившие большое материнское внимание воспитанникам детских домов.

Это было замечательное собрание. Заведующие детдомами рассказывали, какое впечатление произвело на ребят то, что их берут на праздники работницы к себе домой. Ребята решили: у нас новые пана и мама. Но полюбили своих маленьких гостей не только стахановцы и стахановки, полюбили ребят-детдомовцев и дети наших стахановцев. Они спрашивали: когда же придут братишка и сестренка из детского дома? Ребята из детских домов, которые считали себя до сих пор беспризорными, вдруг почувствовали, что у них тоже есть семья. И рассказы о том, как ребята это переживали, были очень интересны. Пробыли они в гостях недолго, 3–4 дня, но вернулись в детские дома совершенно другими. Это рассказывали заведующие детскими домами.

Интересно, что говорили работницы. Они говорили, что дети, приходя из детских домов, аккуратно складывают одежду, они знают песенки, а жизни не знают. Так вот наша задача, говорили работницы, — поставить их поближе к жизни.

Такова забота стахановцев о детях, лишенных семьи. Я хотела бы еще сказать следующее. Ребята у нас теперь выходят из детских домов 14 лет и идут учиться работать на завод, но часто настоящей заботы о них нет. И я думаю, что женам инженеров нужно материнским глазом на этих ребят поглядеть.

Само собой, та перестройка, которая идет по всей линии, перестройка всей жизни, не может не отразиться и на быте. Раньше жены инженеров, жены ответственных работников обычно далеко стояли от рабочей массы, жили своей особой, замкнутой жизнью. Я помню, как в 1929 г. я с Марией Ильиничной была на Северном Кавказе в совхозе «Хуторок». Мы там устроили собрание работниц этого совхоза, просили их рассказать о своей жизни. Меня поразило, что, о чем бы они ни рассказывали, они обязательно говорили о жене директора. Уж чего про эту жену ни говорили: и 15 копеек каких-то она зажилила и еще что-то в этом роде. Думаю: что такое, что за ужасная женщина? А потом мы пошли к директору на квартиру. Смотрю я — жена, как жена, очень славная, симпатичная женщина, но живет замкнуто, не связана с рабочими, стоит вдали от всякой общественной работы. Живет, как в старину говорили, вне общественных интересов. И видать, что ей самой тоскливо, скучно, что не знает она, чем ей заполнить время. И стало мне ее жаль и стало понятно, почему так к ней придираются: ее не знают — она далека. Потом я думала: как сильны пережитки старого в быту! Ведь был уже 1929 год. Сколько уже времени прошло с Октябрьской революции, а вот пережитки старые остались.

Я когда-то работала в Ленинграде в вечерней рабочей школе за Невской заставой. Там была суконная фабрика Торнтона. Торнтон старался своих рабочих как можно подальше держать от рабочих металлообрабатывающих заводов, которые были более революционно настроены. На так называемом Шлиссельбургском тракте было много металлообрабатывающих заводов, а фабрика Торнтона была на другой стороне Невы. И вот Торнтон, чтобы помешать общению своих рабочих с рабочими-металлистами, всячески затруднял переезд на ту сторону. Женщинам-ткачихам и прядильщицам внушалось, что их могут рассчитать с работы, если они будут ездить часто на противоположную сторону. И многие работницы никогда не бывали на другой стороне Невы.

Я была в 1930 г. в Ленинграде, а когда в Ленинград приедешь, обязательно побываешь в Володарском районе. Поехала я в этот район с товарищем из райкома. Он мне говорит: «А знаете, до сих пор есть тут женщины, которые никогда не бывали на той стороне». Я так и ахнула. Я работала за Невской заставой в 90-х годах, когда был Торнтон. После этого была революция 1905 г., произошла Великая Октябрьская социалистическая революция. Сколько лет прошло, как Советская власть существует, и вдруг оказывается, есть еще такие женщины, которые на той стороне Невы не были. Меня поразило, как крепко держатся пережитки старого в быту.

Об этом случае я рассказывала в Свердловском университете[42]. После моего выступления ко мне подходит одна студентка и взволнованно спрашивает;

— Вы откуда это слышали? Я сказала.

Она говорит-

— А знаете, моя бабушка тоже ни разу на той стороне не была.

Так переплетаются остатки старого с новым: бабушка ни разу не была на другой стороне Невы, а внучка кончает Свердловский университет.

Быт, отношения между мужем и женой, отношение родителей к детям, вся повседневная домашняя жизнь — это в прежнее время считалось частным делом, и там царило больше всего пережитков старого.

Когда мы жили в эмиграции, за границей, нередко приходилось наблюдать, как на собрании человек выступает очень радикально, решительно, говорит громкие слова, а домой придет — таким мещанином себя держит: на жену кричит, детей своей собственностью считает, напивается — и все это считается частным делом. Сказывалось влияние окружающей буржуазной среды, которое чрезвычайно сильно отражалось на быте.

Я помню одну замечательную книгу Джона Рида «Дочь революции». В этом произведении рассказывается о том, как внучка борца за Парижскую Коммуну, дочь социалиста, сестра социалиста, стала проституткой не из-за нужды, не из-за голода, а потому, что видела в домашнем быту мещанскую пошлость, недопустимое отношение к женщине.

У нас в Стране Советов нет сейчас ни помещиков, ни капиталистов. У нас в Стране Советов нет эксплуатации человека человеком. Мы построили социалистическое общество. Мы строим новую жизнь и перестраиваем весь быт, но пережитков старого в быту еще немало.

Вопрос о перестройке быта встал сейчас во весь рост. Я помню, в 1933 г. пришел ко мне товарищ из Донбасса и говорит: получена телеграмма от шахтерок, требуют, чтобы ты написала статью о том, как женам разводиться с мужьями-прогульщиками. Я рассмеялась, но написала письмо шахтеркам по вопросу о семье и быте. Писала о том, что нужно создать дома соответствующую обстановку, стать настоящим товарищем мужа. Если жена интересуется успехами производства, если ее интересует работа мужа, если она хочет, чтобы он был ударником, стыдится, если он прогульщик, — это очень хорошо.

Это письмо получило большой отклик, попало в точку. Шахтерки разослали его по целому ряду районов, и тогда у меня была очень интересная переписка по этому поводу. Что было в ней характерного? Тот общественный подход, с которым работницы подошли к этому письму. Они стали заботиться не только о своем доме, они стали интересоваться тем, как живет в общежитиях молодежь. Часто молодежь в общежитиях живет очень грязно и неуютно. И вот жены ударников-шахтеров вмешались в это дело. Когда я получала письма об общественной работе жен шахтеров, я думала: вот как общественность влияет на быт.

Сейчас под влиянием стахановского движения мы видим огромнейшую тягу к учебе. Жажда учиться громаднейшая, а сил культурных не хватает. Получаешь постоянно письма, что на том или ином заводе, на котором считалось, что нет безграмотных, вдруг оказывается 500. безграмотных и тысячи две малограмотных. Нажимаешь. Отвечают, что столько-то человек «охвачено» учебой. А когда начнешь проверять, как посещают занятия, оказывается, что посещают плохо. Почему? Потому что вопрос о ликвидации неграмотности неразрывно связан с вопросами бытовыми: детей не на кого оставить, далеко идти и т. д., и тут чрезвычайно важно, чтобы кто-нибудь посмотрел глазом хозяйки, как дело наладить, как устранить бытовые помехи.

Мы имеем массу примеров того, что там, где в дело включаются культурные силы и подходят не формально, удается достигнуть серьезных результатов. Вы знаете, что есть специальное постановление ЦК партии и Совнаркома о необходимости ликвидировать неграмотность. Ленин говорил: «…в стране безграмотной построить коммунистическое общество нельзя»[43].

Вот только что товарищ с «Красного треугольника» говорил, что они думали, что на заводе все грамотные, а когда стали проверять, выявили неграмотных. Надо добиться, чтобы в нашей стране не было неграмотных.

Жены инженеров — большая культурная сила… Недаром товарищ Орджоникидзе столько внимания уделяет движению жен инженерно-технических работников. Ведь жены инженеров могут проводить большую работу по ликвидации неграмотности и малограмотности, по преподаванию в школах взрослых, по обслуживанию рабочих библиотеками, лекциями, удовлетворению их запросов по линии учебы. А должна сказать вам, что эта преподавательская работа, работа по обучению взрослых, вам самим даст очень много. Мне приходилось заниматься в вечерней воскресной школе. Я пять лет занималась с неграмотными и малограмотными, с рабочими, разно подготовленными, и книгоношей там была и лектором. Учила, как умела; может быть, можно было бы лучше это делать, но сама я в процессе этой работы научилась очень многому.

Те пять лет, которые я пробыла в вечерней воскресной школе, дали мне понимание марксизма, живого марксизма, понимание запросов рабочих, умение подходить к рабочей массе. То, чему нас Ленин учил, — это внимательно вглядываться в жизнь. Большинство из вас живет в таких условиях, что может учиться в ходе общественной работы, приобретать много знаний, передавать их рабочим. Тесно смыкаясь с рабочей средой, вы сами получите очень много.

Владимир Ильич как-то писал, что в революции 1905 г. металлисты шли впереди других рабочих. В 1917 г. он говорил о шахтерах, об их революционном почине. И вот сейчас, получая с какого-нибудь металлургического завода сведения о том, что там много неграмотных, я говорю: товарищи, вот в революционном движении вы шли впереди, а как же теперь, в культурной революции? Неужели вы не хотите идти впереди? Работники металлообрабатывающей промышленности, шахтеры не должны отставать. Они сейчас чувствуют глубоко, как никогда, как им нужна культура, нужны знания.

И не случайно, что в общественную работу включаются прежде всего жены инженеров тяжелой промышленности. Вы, товарищи, можете очень много сделать. Каждая из вас может многое сделать, если будет внимательно вглядываться в жизнь, если будет тесно смыкаться с рабочей массой, если будет сама много учиться.

Знать учение Маркса — Энгельса — Ленина надо каждому, и партийцу и непартийному большевику, потому что, только овладев этим учением, можно как следует разобраться в окружающей жизни, часто очень сложной. Мы все учимся, иначе не выходит. Вот в Наркомпросе работаешь, так каждый вечер уроки готовишь. Жизнь ставит тот или иной вопрос, и, для того чтобы ответить на него, чтобы в нем разобраться, надо ряд книг перечитать, с рядом материалов познакомиться.

Товарищи, вес мы, советские работники, учимся так же напряженно, как учатся наши ребята. И нам надо больше и больше учиться. Чем больше мы будем знать, тем лучше будет налажена наша работа.

Вот приходится работать, например, по линии библиотеки. Вчера подходит ко мне одна делегатка и говорит с гордостью: «Я библиотекарша».

Два года назад было постановление ЦК, которое обращало внимание на массовые библиотеки. Когда начали мы эту работу, то нередко приходили библиотекарши и плакались: того пет, другого нет, помещения нет. Я им говорила: «Знаете ли что, товарищи, этак, если бы мы плакали, партия никогда не стала бы мошной партией, какой она стала. Наша страна никогда бы не стала мощной социалистической страной, к которой сейчас приковано внимание всего мира, если бы мы умели только жаловаться. Не жалуйтесь, а боритесь, добивайтесь сами».

А сейчас, когда приходится с библиотекаршами говорить, они начинают с сообщения: вот я то-то и то-то сделала, так-то и так-то боролась и добилась того-то и того-то.

Я думаю, что жены инженеров очень многого могут добиться и по улучшению яслей и детских садов, и по ликвидации неграмотности, и по устройству школ повышенного типа, и по налаживанию всей культурной жизни.

Мы хотим вырастить из наших ребят смену, которая бы докончила великое дело, начатое Лениным, которое проводит наша партия. Дело большое, дело важное: мы из наших ребят должны вырастить смену крепкую, смену физически сильную, чтобы гемоглобина было столько, сколько нужно, и чтобы легкие были здоровые. Мы должны вырастить таких ребят, которые бы могли и радостно жить, которые в то же время были бы людьми знающими, вдумчивыми, двигающими вперед науку, умеющими ставить ее на службу построения коммунистического общества — людьми, умеющими коллективно жить, работать, наслаждаться жизнью. Чтобы вырастить таких ребят, надо и самим нам расти.

Часто вот приходят ко мне пионеры. С ними мы живем в большой дружбе. Стараешься вглядеться в них и рассмотреть, как они живут.

Приехали как-то из Украины детдомовцы-пионеры. Вес в красных галстуках. Рассказывают формально об учебе. Я говорю:

— А как вы, играете или нет?

Они испуганно на меня смотрят: как это в Наркомпросе их спрашивают, играют они или нет? Может, нельзя играть. Я спрашиваю:

— А в пятнашки умеете играть?

Ребята молчат. Наконец, кто-то вскрикивает:

— В ловитки?

Это по-украински — пятнашки. Я говорю:

— Да, в ловитки.

И завязался у нас разговор о том, во что и как веселее, интереснее играть, чему игра научить может.

Надо уметь подойти к ребятам. Большинство из вас — матери, у вас есть материнский инстинкт, вы понимаете, как надо подойти к ребенку, не формально, а по-настоящему, и своим примером, своим серьезным отношением к жизни показать, чему и как нужно учиться, как относиться к товарищам, как помогать друг другу.

Конечно, все это весьма сложно. С трибуны разговаривать легко, а в жизни сделать — это, конечно, гораздо труднее. Но я думаю, что начало вами положено. Вы начали принимать участие в социалистической стройке, и это поможет вашему росту, поможет вам научиться быть настоящими воспитателями ребят, действительными товарищами и друзьями своих мужей.

В заключение я скажу о том, чего я боюсь. Я боюсь, как бы вы не стали замыкаться в узкую организацию жен инженеров (Реплика с места. «Мы будем работать вместе с женами стахановцев»).

Я крепко надеюсь на это.

Позвольте, товарищи, на этом закончить и пожелать вам успеха в вашей работе, пожелать, чтобы, ведя эту работу, вы внимательно прислушивались к директивам Коммунистической партии и Советского правительства, которые руководят миллионами трудящихся, строящих коммунистическое общество. Под руководством партии вы вырастете в настоящих организаторов.

Привет, товарищи!

1936 г.