Станислав Куняев Поэзия. Судьба. Россия (М. : Наш современник, 2001)
Станислав Куняев
Поэзия. Судьба. Россия
(М. : Наш современник, 2001)
Книга из разряда тех, что могут изменить представление о, казалось бы, устоявшихся вещах.
Помню, что на меня Куняев подействовал столь же оглушительно, как действовали в детстве Киплинг или, скажем, Гиляровский, – цепенящая смесь удивления и очарования и безусловное желание переместиться в авторский мир, побыть там и пригодиться…
О Куняеве, по известным причинам, говорить с симпатией не есть комильфо, но плевать мы хотели на эти причины.
Дело не только в том, что мы имеем дело с одним из сильнейших поэтов второй половины прошлого века и с редактором, в девяностые аккумулировавшим в журнале «Наш современник» всю сильнейшую политическую мысль России (в «НС», между прочим, было описано и предсказано все то, до чего общество еле-еле добредает только теперь, двадцать лет спустя).
Дело, говорю, не в этом. Сам трехтомник «Поэзия. Судьба. Россия» является уникальным документом, помогающим понять, что являла собой культурная жизнь со всеми ее схватками и драками на исходе советской власти и в постсоветские годы.
Кроме того, это замечательно написано: яростно, с цепляющей откровенностью. Хоть ты двести раз не разделяешь куняевских взглядов – а оценить страсть и силу этого человека стоило бы.
К тому же в Куняеве очевидно начало вовсе не подпольное, психически нездоровое, с душком – как у многих русских «правых», – но, напротив, гусарское, лихое, что называется, с открытым забралом.
И потом, давайте начистоту. Мемуаров и свидетельств противоположного толка – тонны, ими заполонены все остальные «толстые» журналы, по этим мемуарам делают бесконечные телепрограммы, спектакли и радиопостановки. Пусть нас не обманывает квазиевразийская риторика нынешней власти: мы живем в мире победившего квазикультурного либерализма. Странно все-таки, а? – совсем не либеральная страна с утра до вечера смотрит на либералов, слушает либералов и читает либералов.
В этом смысле Куняев хоть как-то уравновешивает сложившуюся ситуацию.
Собственно, он сам в предисловии пишет, что, в отличие от либеральных деятелей, «почвенники» отчего-то никогда не пишут воспоминаний – мемуарного наследия нет ни у Шукшина, ни у Абрамова, отсутствует всякая надежда, что напишут мемуары Бондарев, Белов или Распутин.
Но кто-то из них должен был рассказать, как все происходило на самом деле.
О Куняеве умалчивают еще и потому, что он очень часто бывает беспримерно убедителен. Что хотите со мной делайте, но куняевские портреты Евтушенко и Астафьева очень похожи на правду.
Станислав Юрьевич вообще очень въедливый тип. То, что он пишет, к примеру, о русско-польских отношениях (глава из мемуаров «Шляхта и мы» выходила потом отдельным, расширенным изданием, очень рекомендую) – ну, это ж хоть и обидный, но диагноз.
Не нравится диагноз – собирайте консилиум и давайте обсуждать.
Однако спорить с Куняевым мало кто хочет. Боятся! Он же прост и нагляден в своих доводах, как таблица умножения.
Ну, тогда история рассудит, раз никто сегодня судиться не желает.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.