С. Н. ШУБИНСКОМУ 17 августа 1883 г., Шувалово

С. Н. ШУБИНСКОМУ

17 августа 1883 г., Шувалово

Уважаемый Сергей Николаевич! Простите меня, что долго не отвечал Вам. Опять простудился и проболел кряду целый месяц претягостно, начав воспалением горла и продолжав воспалением уха, едва не перешедшем на мозг. Да; живем как рыбы в воде или по крайней мере как лягушки в болоте. Вот наш и отдых! «Бедному жениться, — так и ночь коротка». Что делать. «Покорствуй, раб, небесной воле». — С Минаевым, надеюсь, Вы списались. Мне не по сердцу посредства с ним. Это люди совсем иного фасона. «Подкузьмич» (как называют здесь «солдата»), кажется, не разоряется, но наипаче приобретает и маклерит. Карновичей вижу: это — моя радость. Простые вопросы, простые советы, радушное рукопожатие и сердечное слово. Поговорим, и хорошо станет. Литераторов вижу мало. Навещали Максимов и Михневич, — другие навещали, пока было при чем посидеть… Изнемогся я от боли ужасно, и ничего не мог работать. — 27-го думаю переезжать в город. Работаю нынче для Вольфа, а потом имею еще заказов надолго. Вам ничего обещать не могу, да и не думаю, чтобы Вам это было нужно. «Изобилие материалов» у Вас известное, а Вы только набираете и тем накликаете себе напрасные укоризны. Имя (если угодно) ставьте сколько угодно, но так вообще, — а обещать что-нибудь определенное — я не могу. — Любопытно несколько: где рецензийка о книге «Государственное учение Филарета»? Неужто она о сю пору почитается «опасною», тогда как уже дважды в более резкой форме прошла в «Новостях»? (раз сама по себе, а второй по поводу утопий Леонтьева). Газета может, а «исторический» журнал боится. «Пиши куплет»! Катерине Николаевне кланяюсь. Давно ее не видал. Катенька, чай, выросла на сырости-то. Бедные дети в этой противной природе. А зима — опять то же, что и было. Вас продергивают за «хождение на вести». Имея привычку любить и уважать в Вас многое, я сердечно радуюсь этому, — хотя думаю себе: «Не изоймете его этим: он причину себе вымыслит, что на вести ходить надо». Скучно, тяжко, и вокруг столь подло и столь глупо, что не знаешь, где и дух перевести. Не могу себе простить, что я никогда не усвоил себе французского языка в той мере, чтобы на нем работать как на родном. Я бы часа не остался в России и навсегда. Боюсь, что ее можно совсем возненавидеть со всеми ее нигилистами и охранителями. Нет ни умов, ни характеров и ни тени достоинства… С чем же идти в жизнь этому стаду, и вдобавок еще самомнящему стаду? — За приглашение на наливки очень благодарю. Наливки у Катерины Николаевны очень хорошие, да — лиха беда — дойти до них трудно, да и вино уже утратило свою веселящую силу. — Все притомилось от тоски, безрадостья и уныния.

Ваш Н. Лесков.