Каждый должен пить свою «Амораловку»
Каждый должен пить свою «Амораловку»
Честно говоря, на обед к знаменитому писателю Юрию Полякову мы напросились с одной лишь целью: разузнать рецепт изобретенного им чудодейственного напитка со странным названием «Амораловка», который употребляют поляковские герои на страницах недавно вышедшего, но, видимо, по той самой причине уже порядком нашумевшего романа-эпиграммы «Козленок в молоке» (журнал «Смена», №№ 11, 12, 1995 г.).
«Настойка из маральих рогов – лучшее средство от рогов внутрисемейных… Даже самый плевый мужик, как выпьет, места себе не находит, пока кого-нибудь не прищемит… Ее поэтому «Амораловкой» и прозвали». Но не в том дело. Оказывается, на писателей, да и вообще людей интеллектуального ремесла, сей бальзам действует особо: помимо прочего, до неимоверных высот поднимает творческую потенцию. Не случайно же сам Поляков за последние десять лет произвел на свет полтора десятка книг и прочно обосновался в среде читаемых запоем прозаиков. Наконец-то раскололся, что да как!
С изобретателем «Амораловки» я встретился в его родном творческом доме, что в поселке Перепискино (так в романе, а по жизни – Переделкино). Первое, на что обратил внимание, – батарея бутылок с разноцветными жидкостями, которые я тут же начал обследовать, ища заветную этикетку.
– Юрий, скажите, как это вас угораздило совместить в одном произведении два таких разных жанра – роман и путеводитель по питейным заведениям, почитаемым как писателями, так и читателями?
– Это вы насчет «Козленка в молоке»? Да, много там «ресторанно-гастрономических» штучек. Но в «Смене» уместились далеко не все. Полностью роман выйдет в издательстве «Ковчег».
– Даже по пивным ларькам прошлись…
– Ну, может быть, не я сам, а мой герой.
– А вы-то как насчет этого?
– Войти в литературу, минуя портвейн, невозможно. Так что количество алкоголя, положенного в таких случаях, я употребил.
– Сколько же его нужно принять, чтобы допиться до маститости?
– О, это зависит от величины таланта. Чем больше талант – тем меньше приходится прикладываться к рюмке. Не сочтите за нескромность, но я вот уже несколько лет в рот спиртного не беру.
– Зато уж ваши герои! Что ни роман, что ни повесть…
– Поверьте, они в этом не виноваты. Сочиняя свои книги, я много размышляю: почему в России так пьют? Ведь, если разобраться, и то, с чем столкнулось сегодня наше общество, вряд ли придумано на трезвую голову. В «Козленке» я даю свою, может быть, несколько абсурдную версию начала перестройки: многие идеи, овладевшие в последние годы массами, родились в цедээловских ресторанах, в головах людей, далеких от реальной жизни, которые привели к власти себе подобных.
– Когда же ваши герои протрезвеют?
– Время трезвого осмысления случившегося – и в жизни, и в литературе – уже наступило. Пора проспаться, встряхнуться… Ну, может быть, напоследок выпить пару баночек пива, дабы восстановиться, и – за серьезный анализ: что же произошло?
– Теперь давайте перейдем к закуске. Спасибо, конечно, за анчоусы, которыми вы в первой же главе нафаршировали маслинчики. Наверное, действительно вкусно, особенно под сто «Смирновской». А как все же насчет главного блюда – того, что вы вынесли в название своего эпиграммного романа?
– Извольте. Но учтите: его готовят только в ресторане «У застоя», что на Поварской, там еще лозунг «Коммунизм – это есть советская власть плюс…». Новые русские приходят сюда, платят бешеные деньги, чтобы официанты принесли им плохо нарезанную колбасу да еще обхамили. Так сказать, утоляют ностальгию по прошлому – поверьте, она и у богатеньких тоже есть. Там-то и подают фирменное блюдо «Козленок в молоке».
– Ну и как оно на вкус?
– В отличие от своих героев, сам не пробовал и вам не советую.
– Это почему же?
– У пророка Моисея есть такая заповедь: «Не вари козленка в молоке матери его». Думаю, в ней кроется глубокий, не до конца осознанный нами смысл. Если честно, я, особенно в последние годы, сам ощущаю себя козленком, сваренным в молоке собственной матери. А вы? Вот видите… А козлят все варят и варят. И едят, едят… Может, оттого и получается общенациональное несварение желудков?
– Что же делать? Как спасти козлят? Новых да и старых русских?
– А вот как раз для этого я и придумал свою «Амораловку».
– Ну так давайте же ее скорее ставить на поток!
– Э, нет… Вся закавыка в том, что каждый человек должен иметь свою собственную «Амораловку». Для одного это любимая женщина, для другого – честолюбивая мечта, для третьего – иссушающая идея. И тот, кто для себя этот «напиток» изобрел, выиграл: в творчестве, да и вообще в жизни. Лично для меня «Амораловкой» является идефикс: выйти на такой литературный уровень, чтобы стать перечитываемым писателем.
– А как насчет рецептика-то? Может, поделитесь?
– Это исключено. Разве можно, к примеру, даже с ближним разделить любовь к женщине?
– И все же…
– Ну хорошо… «Амораловка», как это ни странно звучит, должна быть обязательно настояна на морали. Поддержать человека – в творчестве, в жизни – могут только воспитанные им же самим – в себе! – нравственные нормы: лгать – нехорошо, стрелять в собственный народ – нехорошо, обирать слабых, получать деньги из воздуха, ничего не отдавая взамен, – нехорошо. Только моральная «Амораловка» может стать долговременным эликсиром твоей жизни, той заветной бутылочкой, которая будет тебя греть и вдохновлять. Другого чудодейственного лекарства нет…
На прощание Поляков все же налил мне граммов тридцать своей «Амораловки». Да, в романе все правильно – по вкусу она действительно похожа на водку, куда уронили кусочек селедки, скорее всего иваси. Я выпил и, подобно поляковскому герою, несколько секунд сидел, прислушиваясь к тому, как напиток пускает в меня свои бесчисленные живые, горячие волнующие корни…
Александр ГАМОВ
«Комсомольская правда», 28 января 1996 г.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.