В.Н. Бубличенко Дефиниции термина «социально опасные дети» на разных этапах формирования советской тоталитарной системы

Среди недостаточно исследованных проблем по истории политических репрессий в Советском Союзе можно считать вопросы государственной политики по отношению к детям репрессированных родителей. Цель данного сообщения состоит в попытке частично воссоздать некоторые аспекты положения ребенка в тоталитарном государстве.

Следует учитывать, что одним из следствий октябрьского переворота 1917 г. и последовавшей за ним гражданской войны становится детская беспризорность. Количество брошенных, безнадзорных и обездоленных детей по оценкам некоторых исследователей достигала более 20 млн. человек.[176]

Руководство советской страны предпринимает различные меры, направленные на борьбу с таким явлением. Издаются законы, запрещающие подвергать судебному преследованию детей до 14 лет, а к ним применяются только воспитательные меры; вводится небольшое бесплатное обеспечение продуктами; создаются организации для борьбы с беспризорностью, такие, например, как детская ВЧК или общество «Друг детей». Такие меры не приводят к решению проблемы. Зачастую государство своей политикой само порождало рост детской беспризорности. Коллективизация, а вслед за ней и раскулачивание еще больше усугубили положение. Уходящие в ссылку люди брали с собой детей, которые тысячами гибли в условиях голода, холода и безнадежности. Очень многие бросали детей в разных местах на произвол судьбы или, надеясь на милосердие односельчан. Имелись случаи, когда все взрослые умирали, а ребенок оставался один на один с трудностями повседневного бытия. Широкую известность в настоящее время приобрело постановление ВЦИК и СНК СССР «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов …» от 7 августа 1932 г., так называемый «Указ о пяти о колосках», который давал возможность применять меры принуждения в виде исправительных работ на срок до 10 лет к детям с 12-летнего возраста. При этом мы не встречаем пока термин «социально опасные» дети. Государству нет необходимости определять степень опасности для общества детей, оставшихся без родительского воспитания, даже если родители их не были настроены лояльно по отношению к Советской власти. Такие дети при благоприятном стечении обстоятельств устраиваются в детские дома, получают специальность и работают.

В оперативном приказе наркома внутренних дел № 00486 от 15 августа 1937 г. мы встречаем такое понятие как «социально опасные дети осужденных». Категория репрессивной меры к ним определялась исходя из учета таких показателей как возраст степень опасности и возможности исправления. К ним могли применить такие меры воздействия: заключение в лагерь или исправительно-трудовые колонии НКВД, отправка в детские дома особого режима Наркомпросов республик. Дети разделялись по возрастным категориям:

а) дети в возрасте от 1 года до 3 лет размещались в детские дома и ясли-наркомздравов республик;

б) дети от 3 до 15 лет так же размещались в детских домах, но только находящихся в подчинении Наркомпросов; Дети старше 5 лет устраивались либо в детдома, либо на производстве. Распределением занимались начальники органов НКВД. Другими словами педагогически неподготовленные люди. Велся специальный учет подростков. Их записывали в специальную книгу, а при аресте ученические документы и свидетельства о рождении изымались. Списки детей арестованных родителей передавались зам. начальника административно-хозяйственного управления НКВД СССР Шнеерсону. При этом главное правило, которое должно соблюдаться при размещении детей в детдома звучало так «в один и тот же дом не должны попасть дети, связанные между собой родством или знакомством».[177]

Деление детей-сирот на категории имеется и в приказе НКВД от 3 августа 1938 г. «О порядке выпуска и трудоустройства переростков-детей репрессированных родителей». По сути он повторял в общих чертах постановление СНК и ЦК ВКП (б) от 30 мая 1935 г. «О ликвидации детской беспризорности». Но к моменту принятия приказа обстановка в стране в корне изменилась. События 1937 г., когда огромная часть взрослого населения оказалась либо за колючей проволокой, либо расстрелянной, привели к появлению огромного количества детей, членов семей «врагов народа». В то время существовало даже специальное обозначение данного контингента населения – ЧСИР (член семьи изменника Родины). Именно такие дети и стали представлять опасность для общества, именно они и стали «социально опасными» детьми. Пятый пункт приказа гласил: «Детей репрессированных родителей, представляющих социальную опасность, систематически нарушающих порядок и дисциплину, хулиганствующих и не поддающихся исправлению в условиях детского дома обычного типа, привлекать к ответственности и направлять в трудовые колонии и лагеря НКВД в общеустановленном порядке». В первой половине 1940-х годов такие заведения были разбросаны по стране. Следует назвать Алма-Атинскую, Ташкентскую, Ярославскую, Казанскую, Ухтинскую и др. Они делились на трудовые воспитательные и просто трудовые. Наряду с трудовой деятельностью в них организуется и обучение, но при этом количество не учившихся было достаточно высоким. Например, в докладной записке за 19 марта 1945 г. называются данные в 4,6% по трудвоспитательным и 9,5 % по трудовым колониям.[178] Причины такого положения следует отнести к необеспеченности материально-технической базы школ, занятость воспитанников на производстве и др. В ноябре 1943 г. заместителем НКВД СССР Чернышовым издается приказ «Об организации работы школ трудовых воспитательных и трудовых колоний НКВД СССР в 1943/44 учебном году». Документ требовал начать учебный год с 1 октября 1943 г., а закончить 2 сентября следующего года. Подростки 11-14 летнего возраста учились по 4 часа в день (24 недельных часа), подростки 11 -16 лет по 3 часа в день (18 часов в неделю). При этом работы в мастерских или на производстве продолжались от 2 до 6 часов в день. Комплектование отрядов осуществлялось строго из подростков одного возраста. В классах для малограмотных детей за один год изучалась двухлетняя программа.

Учебный год делился на два полугодия и 4 четверти. По итогам каждого полугодия проводился экзамен (испытание). Приказ четко ставил задачу перед начальниками колоний создавать условия для реализации в подведомственных им заведениях закона о всеобуче.

Таким образом, детей лишают законной возможности воспитываться в нормальных условиях, арестовав или расстреляв их родителей, и объявляют их потенциально опасными для общества, которые могут не поддаваться перевоспитанию и их необходимо отправлять в исправительные колонии и лагеря.

Приказ от 3 августа 1938 г., хотя и был замаскирован под решение задачи трудоустройства детей из репрессированных семей, на самом деле, как нам кажется, имел иную задачу. Из приемников-распределителей подростков размещали в смешанные детдома и их «перевоспитанием» занимались «социально запущенные» (дефективные) и «социально вредные» малолетние преступники. Может, именно стремление более интенсивного воздействия на перевоспитание детей государственных преступников заставляло органы власти искать различные пути для решения данной проблемы.

Об условиях жизни в одном из детских приемников-распределителей мы узнаем из воспоминаний Алевтины Александровны Переведенцевой (Васильевой). Ее отец Васильев Александр Васильевич до ареста 24 октября 1937 г. работал в обкоме партии г. Харькова, возглавлял областной торговый отдел. Являлся членом ВКП (б) с 1918 г. и делегатом 17 съезда. После ареста матери Алевтина с братом попадает сначала в приемник-распределитель НКВД г. Харькова, а затем детдом г. Волчанска. «Приемник напоминал тюрьму, – рассказывает она. В детдоме учили грамотности. Учителя нас часто били. Жаловаться и сопротивляться нельзя, так как мы дети врагов народа. Заставляли учить биографию Сталина. Везде на стенах висели сталинские портреты».[179] Атмосфера в детских учреждениях была труднопереносимой. Издевательства над воспитанниками, побои в наказание – такие правила являлись повсеместными. Дети репрессированных, так называемые «социально опасные», находились под постоянным вниманием органов НКВД. Выйти за пределы детдома нельзя, за это ждало суровое наказание. Питание детдомовцев скудное. Одна чечевица. Передвигались строем, с пением песен. Ели все вместе за одним столом и часто бывало, что лучшие куски пищи доставались более сильным подросткам. Детдомовцы работали, овладевали профессией. Девочки шили, а мальчики трудились на станках в мастерских. Дети работали по 6-8 часов в день. Самым тяжелым испытанием для них стал запрет на общение со своими сверстниками. «Лишнего слова сказать нельзя, – уточняет Алевтина Александровна, – сосед на соседа доносил, и могли наказать».[180]

В 1940-е годы широкое распространение получает политика спецпереселения, как одна из форм административной репрессии. При этом перемещению со своих мест постоянного проживания подвергаются и дети, но ни степень социальной опасности, ни попытка каким-то образом их классифицировать со стороны государственных органов не производится. Детей отправляют к местам поселения вместе с родителями. При этом возраст ребенка не имеет значения. Имеются факты переселения даже детей грудного возраста. Очевидно, что во второй половине 1940-х годов необходимость в изоляции от общества детей репрессированных родителей утрачивает свою актуальность и необходимость.

Нельзя забывать и о детях, родившихся непосредственно в самих лагерях. Репрессивная политика советского государства создавала условия для этого. Данный контингент подростков нес на себе груз ответственности за несовершенные преступления своих родителей. Перед такими детьми закрывались двери высших учебных заведений. Родители ни в чем им не могли помочь. Они росли без семьи и их чаще всего отдавали в детские дома. Постоянным спутником для них становился голод и унижения со стороны более сильных сверстников. При поступлении в школу ограничений по социальной принадлежности не делалось. В одном классе могли учиться как дети репрессированных, так и дети работников лагерной администрации. Социальный статус у таких подростков был, разумеется, разным.

Таким образом, факты говорят о том, что степень опасности детей для общества потребовались И.В. Сталину и его окружению для укрепления своей власти в стране. К категории социально опасных во второй половине 1930-х годов относили подростков из репрессированных семей. Постепенная трансформация политического режима в стране изменяет и смысловое значение данного термина.