Обезьяна на краю саванны

Слово «Антиглобализм» не каждый сможет выговорить без запинки. Именно поэтому важно понять, что оно значит. Разобраться, кто стоит по разные стороны баррикад, внезапно разделивших цивилизованный мир, пытается Илья Кормильцев.

Сиэтл, Вашингтон, Лондон, Прага, Давос, Ницца. Битые стекла, запах слезоточивого газа, полицейские в костюмах робокопов, словно взятых напрокат в Голливуде.

Демонстранты — пестрое вавилонское столпотворение, все языки и оттенки кожи. В черных прикидах анархистов, хипповатых одеяниях экологов и уж в совсем запредельных убранствах жрецов-друидов и индейских шаманов.

Их противники — унылые и изрядно перепуганные мужчины в пиджачной униформе высшего менеджерского звена, гуськом пробегающие между полицейскими рядами в зал заседаний, где обсуждается нечто зубодробительно скучное, типа «Соглашения о многосторонних инвестициях».

Демонстранты, конечно, симпатичнее. Свободный язык лозунгов, техномузыка, летящая из ревущих звуковых систем, молодая энергия и отвяз. Люди в костюмах — их положено не любить. У них много денег и машин, и они, вероятно, тайные сволочи. Ну, а что касается полиции, так тут вообще без комментариев.

И все же, все же — так ли уж все однозначно в этом противостоянии последних трех лет, получившем название «борьба против глобализации мировой экономики»?

Для начала, что такое вообще эта глобализация?

Как пошутил один видный американский обозреватель, глобализацию начал Магеллан, совершив свое кругосветное путешествие. Впрочем, шутка ли это? Вся история человечества — это движение разделенных реками, горами и морями племен навстречу друг другу. Не всегда с мирными намерениями, но навстречу. Возникновение народов, государств, империй. Этот процесс иногда ускорялся (великое переселение народов, эпоха покорения океанов, нынешние времена), иногда искусственно замедлялся (большая часть двадцатого века, прошедшая в условиях двухполюсного мира), но никогда не менял своего направления на обратное.

Хотя всегда встречал стойкое сопротивление. История человечества началась с большого испуга — обезьяна, спустившаяся с дерева и вышедшая на край саванны, почувствовала себя беззащитной. Слабые клыки и когти да палка-копалка в руках, а кругом огромный, бескрайний мир. Желание залезть обратно на дерево, забиться в дупло, в изолированный мирок своей семьи, страны, веры мучило человека всегда.

Видный придворный хэйанской Японии, лучший поэт своего времени, писавший на китайском (на японском полагалось писать тогда только женщинам), покончил с собой, когда император отправил его послом в Китай. Он боялся ехать в эту ужасную, варварскую страну, на языке которой писал всю жизнь.

Боясь Чуждого, расположенного всегда в будущем и приходящего извне, человек обожествлял Золотой Век, который всегда был в прошлом и всегда на родине, но на родине воображаемой: в Атлантиде, на континенте Му, в России, которую мы потеряли, в Британской империи, над которой никогда не заходит солнце. Такое мышление — источник того компонента в человеческом сознании, которое прозорливый Умберто Эко обозначил как «вечный фашизм». В сущности, это не что иное, как желание залезть обратно на свое дерево. Или, выражаясь шершавым языком психоанализа, в материнскую утробу.

Надо сказать, век ушедший способствовал, как мог, изоляционизму во всех областях человеческой жизни: в экономике, политике, культуре, идеологии. Мир блоков и лагерей оставил за здорово живешь на полях всемирных и локальных сражений более чем сто миллионов человек — тут поневоле захочется запереть поплотнее двери и никого к себе не пускать. Но, как справедливо заметил Стюарт Хоум, «не пройдет и ста лет, как средний человек будет понимать, чем отличались фашисты от коммунистов, примерно так же, как сейчас он понимает, чем отличались гвельфы от гибеллинов». Но на излете века под почти единодушные бурные аплодисменты разделявшая мир Берлинская стена рухнула. Неолиберальные историки, такие как Френсис Фукуяма, и философы-неогегельянцы, такие как Жан Бодрийяр, заявили торжествующей толпе, что на этом история, в сущности, кончилась. Но как только осела поднятая при падении пыль, на наших глазах начал повторяться расклад миллионолетней давности — испуганная обезьяна, выйдя из дремучих джунглей, обнаружила себя на просторах саванны постиндустриального мира.

Крах двухполюсного мира совпал — и, скорее всего, не случайно — с информационной революцией. «Мировая деревня», предсказанная Маршаллом Маклюэном еще в 1960-е годы, стала реальностью. Туда, куда не успеваешь ты сам, успевает твоя воля, устремившись по оптоволоконному кабелю.

Мир, таким, каким мы его знали, подошел к концу, и многих это пугает. И не зря: в конце концов, беспокойство, терзавшее нашего предка с палкой-копалкой в руке, имело под собой веские основания. Опасения, высказываемые перед лицом грядущего специалистами и интуитивно ощущаемые на уровне вибраций средним человеком, не менее реальны, чем саблезубые тигры и прочие любители обезьяньего мяса, жившие за миллион лет до нашей эры. Но что бы с нами со всеми было, испугайся наш пращур и залезь обратно на дерево? Итак, кто же они — саблезубые тигры наших дней? На роль таковых в учении антиглобалистов претендуют, во-первых, международные торговые и финансовые организации, во-вторых, транснациональные корпорации и, в-третьих, финансовые спекулянты. Список обвинений, предъявляемых им, весьма обширен. Это и бесчисленные проблемы «третьего мира», и «новая бедность» в «мире первом», разрушение экологии в погоне за сверхприбылями, искусственное создание (все с той же целью) финансовых кризисов в Юго-Восточной Азии, Латинской Америке и России, провоцирование этнических конфликтов, ведущее к ранее невиданному размаху миграций, которые, в свою очередь, ведут к новым этнокультурным напряжениям. В краткой форме все эти обвинения можно свести к следующему: в мире возникает новая наднациональная элита, стремящаяся к созданию в своих эгоистических интересах мирового правительства, которое, не находясь под демократическим контролем, будет пренебрегать интересами как отдельных наций, так и человечества в целом. На политическом уровне роль главного жупела предсказуемо исполняет США — источник мировой власти, на теоретическом — господствующая в корпоративном мире идеология неолиберализма в редакции нобелевских лауреатов Фридмана и Хайека.

Многие, очень многие из этих обвинений не лишены резона: картины выжигания дождевых лесов действительно ужасают, рабочих «потогонных» фабрик в Индонезии и Малайзии искренне жаль, 1,2 триллиона «безродных» денег, пролетающих ежедневно из конца в конец планеты по проводам под контролем никому не подотчетных личностей, вызывают в возбужденном воображении кошмары в духе фильмов категории «В». Но что-то в апокалиптической риторике обвинителей звучит до боли знакомо. Где-то мы что-то подобное уже слышали.

Наверняка ту нашу гипотетическую обезьяну, о которой мы не раз уже говорили, бессонной и нервной ночью посреди саванны постигло озарение — против нее существует заговор! Саблезубые тигры — это только зримое воплощение враждебной и темной силы. Безымянная обезьяна назвала эту силу «злым духом», апостол Павел — «лукавым Сатаной», Маркс — «капиталом», народ попроще — «жидомасонами», «грязными ниггерами», «отвратительными хуту» или «мерзкими тутси». Или «транснациональной элитой»…

Опасное сближение между правым и левым краем политического спектра в рамках антиглобалистического движения отмечено многими исследователями. Показательным в этом отношении оказалось, в частности, неожиданное совместное выступление лидера американских правых Пата Бьюкенена (бывшего спичрайтера Рональда Рейгана) и экологического вождя Ральфа Найдера, речи которых звучали чуть ли не в унисон во время декабрьских событий 1999 года в Сиэтле. Левые, традиционно мыслившие в категориях мировой революции и космополитизма, внезапно стали обожателями национальных государств, заступниками мелкого отечественного бизнеса, да и вообще всего отечественного — это ли не парадокс? Но страх перед Чуждым и не до этого доводит: сапатисты в Мексике, поговаривают, имеют множество тайных, но взаимополезных контактов с верхушкой армии и католической церкви. А одна из крупнейших антиглобалистических организаций «Глобальное действие людей» финансируется богатейшим человеком Европы и ярым противником европейской интеграции сэром Голдсмитом…

Но это все к слову. Есть среди антиглобалистов и люди, которые понимают всю неловкость подобного альянса и ищут самостоятельного пути.

Ведь контроль за новыми, возникающими у нас на глазах центрами мировой власти действительно остро необходим. Многие меры, предлагаемые наиболее компетентными участниками движения, такими, как Bankwatch, вполне реалистичны. Например, так называемый «налог Тобина» на спекулятивные финансовые операции, при помощи которого можно погашать задолженность беднейших стран. Понятны и треволнения экологов — любой москвич собственными глазами уже успел заметить небывалое обогащение палитры летних закатов и чудесные метаморфозы климата. Только как бы вместе с водой не выплеснуть и ребенка — ведь на полном серьезе видный американский экологический деятель Дуг Томпкинс предлагает подвергнуть принудительному обезлюживанию обширные области США, дабы канадские гризли беспрепятственно ходили спариваться к гризли американским. О методах обезлюживания этот друг братьев наших меньших правда предусмотрительно умалчивает…

Но, впрочем, да будут выслушаны обе стороны. Кто они, эти люди, озабоченные изменяющимся у нас на глазах обликом мира?

Первое, что потрясает в движении антиглобализма, — это невиданная пестрота составляющих его личностей и организаций. «Возвращение на улицы», «Шанс 2000», «Раньше, чем завтра», «Черный блок», «Барьер для глобализации», «Черный лес», «Мобилизация ради справедливости», «Классовая война», «Банк Ненависти», «Объединенный фронт людей и животных», «Армия декапитализации планеты» — вот только малая часть айсберга. Какой только ориентации не придерживаются эти общества! И, что является новшеством для протестного движения, они зачастую религиозно окрашены, причем во все возможные цвета — буддизм запросто соседствует с новым язычеством, кибернетическими культами, социалистическим исламом или католицизмом «освобождения» латиноамериканского толка. Отсутствуют, пожалуй, только представители традиционных христианских конфессий да махровые атеисты. Методика действий — от вполне пристойной академической деятельности Bankwatch и Global Watch до боевиков, унаследовавших традиционные левацкие приемы с традиционными бутылками Молотова в руках. Соотношение меняется от региона к региону: в «третьем мире» последних, естественно, больше.

Подобная пестрота ведет к неизбежным последствиям: несмотря на обилие в рядах антиглобалистов высококлассных профессионалов в области естественных наук информатики и модную наукоподобность речей и манифестов, PR в действиях антиглобалистов явно преобладает над программностью. Именно в эффектности и эффективности PR антиглобалисты и одерживают пока наиболее убедительную победу над оппонентами. Ибо только с помощью PR и можно создать иллюзию единства, когда общего врага атакуют с таких неблизких позиций. Как метко выразился все тот же ироничный Стюарт Хоум, «Маркс, Христос и Сатана объединяются в общей борьбе». При подобном отношении к вопросу, как говорится, «ни одна блоха неплоха: все черненькие и прыгают». Маркс, Бакунин, Хаким Бей, Чомски, Делез, Тимоти Лири — все философы хороши для обличения мирового зла.

Антиглобалистское движение к тому же блистательно усвоило и взяло на вооружение все провокационные приемы, разработанные художественным авангардом — дадаистами, сюрреалистами, Ги Дебором и концептуалистами, а также методы дезинформации и дестабилизации, раньше относившиеся к арсеналу спецслужб. Вход идут такие приемы, как использование множественных имен, выдвижение «подставных» лидеров, уличные спектакли, устрашение врага при помощи нелогичного поведения, символические и ритуальные действия, розыгрыши, «присвоение» информационных структур противника в своих целях. (Одна из самых успешных операций такого рода была произведена на Х встрече ООН по вопросам торговли и развития в Бангкоке, когда активисту из троцкистской организации «Милитант» удалось, выдавая себя за американского конгрессмена, впихнуть спичрайтерам премьер-министра Малайзии Махатхира Мохаммада тезисы антиглобалистического содержания, которые те по простоте душевной использовали для его речи, немало шокировавшей собравшихся.)

Все это случалось и в 1960-е годы, но никогда не достигало такого размаха. Эта эстетизированность и игровая насыщенность движения, пожалуй, одна из самых привлекательных его сторон, особенно для молодежи и для людей образованных и творческих, в нынешнем мире, где в культурной жизни доминирует корпоративный мейнстрим с его фальсифицированными ценностями. Недаром борьбу антиглобалистов за списание долгов «третьего мира» и противостояние «макдоналдизации» поддерживают такие звезды Голливуда, как Сьюзен Сарандон и Тим Роббинс, и герои рок-музыки, как Боно и Кейт Флинт.

Но и тут риторика иногда побеждает здравый смысл. Не секрет, что «уплощение» современной массовой культуры, технологической вершиной которого являются японские «идору» (полностью синтезированные в компьютере поп-звезды), во многом связано с лавинообразным увеличением количества потребителей, вкусы которых примитивны, поскольку культурный код западной цивилизации усвоен ими зачастую в первом поколении. Самые одномерные жанры современности (индийское кино и бразильский сериал) — созданы явно безо всякого пособничества со стороны коварных корпораций. Спрос определяет предложение. Если с утра до вечера обязать все радиостанции мира транслировать Coil или Muslimgauze, это приведет не к росту числа поклонников этих исполнителей, а к росту числа слушателей, выключивших радио. Антиглобалисты — первое политическое движение, которое без натяжек можно назвать «партией Интернета». Повсеместно протянутая Паутина играет ключевую роль в координации действий и создании облика антиглобалистических организаций. Так же, как возможность безвизового перемещения, которая позволяет им организовывать свои акции на международном уровне. В этом заключена величайшая ирония: как справедливо отметил видный обозреватель Уолтер Андерсон, «нет ничего более глобального, чем антиглобализм». Ведь без плодов неолиберальной революции он был бы попросту невозможен.

Какое же будущее ждет антиглобализм? Сказать трудно. Пока количество участников антиглобалистических акций возрастает месяц от месяца, приближаясь к таким числам, которых улицы мегаполисов мира не видывали с бурных времен президентства Линдона Джонсона. Антиглобализм в процессе развития уже выдвинул целый ряд харизматических лидеров, таких, как Крис Гримшоу, Эрих Пробстинг, Уолден Белло и многие другие. Куда поведут они свою разношерстную паству? Внутренние противоречия и врожденные опасности антиглобализма велики, как велика и объективная потребность, вызвавшая это движение к жизни. Очевидно, как это всегда было и всегда будет, разброд и раскол рано или поздно неизбежны. Кто-то пойдет конструктивным путем, кто-то свернет в тупик современной разновидности луддитства, причем на этом направлении речи и дела обречены на то, чтобы постепенно приобретать все более и более коричневатый оттенок и националистическое звучание. В конце концов, схожее звучание имен Ральф Найдер и Йорг Хайдер — это не просто ошибка матрицы.

Какой мистической аурой ни окутывай наступающую эпоху трансглобальной цивилизации, экономическая основа ее пока ни на йоту не отступила от принципов капиталистического хозяйства. А капитал — он всего лишь отражение от природы присущего Homo sapiens инстинкта присвоения. Автор этой статьи отличается от Билла Гейтса только размерами собственности, но вряд ли отношением к тому, кто придет и заявит претензии на часть этой собственности в четыре часа ночи. Истинные ответы на проблемы, вставшие перед человечеством, лежат в области морали и религии, а в области этой, как известно, изменения происходят крайне неспешно, а демонстрации и швыряние тортами имеют очень низкую эффективность. Некоторые привычные взгляды на проблемы уже таят в себе скрытую однобокость. Ограничимся одним примером, похожим на притчу: триста лет назад африканский царек продавал в рабство своих соплеменников за бусы и ситец, и виноват в этом был капитализм. Нынче африканский царек присваивает в компании со своей черномазой братвой кредиты Всемирного банка, и виноват опять-таки капитализм. Но не пора ли нам беспристрастно посмотреть и на царька? Не будем забывать: дело все-таки не в том, чтобы выдать по отдельному глобусу каждому государству или даже каждому человеку. Дело в том, чтобы разумно отнестись к единственному наличному на данный момент глобусу. И вина каждого из нас, щедро льющего воду из крана, палящего свет во всем доме почем зря и требующего каждый год новую электронную забаву, хотя и со старой вполне можно жить, ничуть здесь не меньше, чем тех корпораций, которые живо отзываются на наши прихоти.

Мы снова стоим на краю саванны, и то, что в руках у нас теперь не палка-копалка, а мобильный телефон, не столь уж важно. Сумеем ли мы сделать рискованный шаг в пустоту и выйти в космос, где нас, возможно, ждет, как в гениальном романе Артура Кларка, позвавший впервые из леса нашего предка черный обелиск, — вот в чем вопрос. Но идти нужно.

Автор благодарит www.anarh.rи и лично Алексея Цветкова за помощь в подборе информации.

Журнал «ОМ», № 1–2, 2001