Зеленая сама пойдет…
Зеленая сама пойдет…
В управлении комбината «Онегалес» нам порекомендовали Савинский леспромхоз. С Ленинградского тракта мы вскоре свернули на лежневку, затем дорога пошла по песку, сначала через молодой сосновый бор, потом через старые вырубки. На некоторых выросли березки, им лет по пятнадцати, но развились они плохо, корневая система собирает недостаточно влаги в этой сухой песчаной местности. На других вырубках только торчат сухие пни, да иван-чай, страдая от сухости, уныло свешивает необычно бледные колокольчики своих цветков с высоких и тощих матово-оливковых стеблей. Местами видны следы лесного пожара: черные головни валежника, обгоревшие снизу стволы мертвых деревьев, черные пятна обожженной земли. Кое-где вырубленный лес сменился довольно густой порослью молодых сосенок.
— Это что, посадки? — спрашиваю едущего с нами инженера.
— Что вы, — отвечает он, — до лесопосадок, пожалуй, не скоро дойдут руки. Много еще такого леса, который перестаивает. Суть проблемы в дорогах. Нам надо строить дороги быстро и как можно дешевле, ибо после вывозки леса она зачастую оказываются никому больше не нужными.
Не только дороги. Вот на пути брошенный поселок, частично разоренные засыпные домики, нетронутые изгороди. Теперь строят сборные дома, которые можно с уходом лесорубов перевезти на новое место.
Въезжаем в большой таежный поселок, весь из новых домов. Читаем вывески: клуб, средняя школа, магазин, столовая. У одной из окраин — железнодорожные пути, вагоны и платформы, штабеля лесоматериалов.
По профилированной и плотно укатанной дороге мчимся дальше — на лесосеку. Автомашины, тяжело нагруженные лесом, идут одна за другой, и мы на сложных участках предусмотрительно уступаем им дорогу.
Лесосека издалека дает о себе знать рокотом тракторных моторов. И вот наконец впервые за всю поездку мы видим лес, которым действительно можно залюбоваться: высокий, густой, радостно зеленый елово-сосновый древостой с небольшой примесью березы, осины и всяких других лиственных пород.
На обширном участке, поделенном на ленты шириной в несколько десятков метров, работают малые комплексные бригады, каждая на своей ленте. Трактор — главная сила на лесоразработках. Это не просто тягач, с его помощью производится множество операций. С поразительной ловкостью, на высоких скоростях водят трактористы свои тяжелые машины, таскают бревна, выкорчевывают пни, прокладывают подъездные пути для автомашин… Зато и вид у этих тракторов: ободранные и выцветшие, с помятыми боками, они разочаровали бы тех, кто составляет себе представление о производственных процессах по выставочным картинкам и кадрам кинохроники. Но лесорубы довольны могучими ТДТ и С-80: был бы мотор силен да гусеницы крепки, а любоваться на них все равно некогда.
— У нас лесоруб полностью разгружен от тяжелого физического труда, — говорит директор леспромхоза.
И это действительно так. Вот вальщик подходит к дереву. Он вооружен легкой бензомоторной пилой, небольшим бачком для горючего и лопаткой для подготовки рабочего места. Рабочий осматривает дерево, обходит его со всех сторон, приноравливается — на все это уходит, наверное, не больше минуты. Громко жужжит малютка-мотор, и еще через полминуты с шумом падает высокая ель, оставляя совсем низкий пенек, который не помешает проезду трактора.
Вальщик идет к другому дереву, к третьему… А тем временем подъезжает трелевочный трактор и волочит стволы к месту погрузки их на автомашину.
Погрузка была когда-то самым тяжелым делом. Теперь она механизирована при помощи простых, но остроумных приспособлений. Комплектуется так называемый крупный пакет — 15—20 стволов, трактор втаскивает его за трос по наклонным лежням, и пакет валится на опоры автомобиля-лесовоза. Машина поскрипывает, но терпит.
Рослый лесоруб с небритым загорелым лицом говорит весело:
— Во у нас как! Раньше, бывало, запевали «Эх, дубинушка, ухнем», а теперь одно знаем: «Эх, зеленая, сама пойдет!»
Замечательно работают шоферы. Мы знакомимся с одним из них. Лет пятнадцать назад приехал он в Плесецк из разоренного войной украинского села, чтобы подзаработать деньжат, да прижился в крепком дружном коллективе лесорубов и остался здесь — теперь уж, видно, навсегда. Ясные, добрые голубые глаза улыбчиво смотрят с загорелого лица в густой щетине — лесные жители обычно бреются раз в неделю, в субботу или в воскресенье с утра, а сегодня, к сожалению, пятница…
Лесной шофер удивляется нашему пробегу: из самой Москвы до Архангельска, вот это Да! А что же нам сказать о его пробегах, день за днем и год за годом по лесным дорогам в пыль и в грязь, в мороз и пургу, с многотонным длинным возом леса, который при малейшей неосмотрительности может стащить с колеи, с настила, в кювет, в болото, поломать машину и шоферские косточки. Но наш знакомый осторожен, хотя и скор. По-будничному скромно делает он свое трудное, нередко героическое дело, от которого за день постарел бы какой-нибудь столичный асфальтовый лихач. Он хорошо зарабатывает и в довольстве растит свою большую семью — у него пятеро ребятишек, и дети северяне растут такими же крепкими, скромными и упорными в деле, как их отец.
Шоферы! Миллионная неутомимая армия тружеников, как неоценимо важна ваша служба! Каких чудес выдержки, мастерства, смекалки ни совершаете все вы, а особенно шоферы провинций и окраин, лесов, целины и новостроек, где трудны дороги, где перевозки всегда срочны, где всегда перегруз и где скудна ремонтная база, где шофер сам себе и слесарь, и вулканизатор, и грузчик!..
Можно ли представить себе хоть один день, один час жизни любого звена нашего огромного хозяйственного организма без шоферов?