ГНЕЗДО ПТИЦЫ

ГНЕЗДО ПТИЦЫ

Ю.Л. Иными словами, мудрецы большинством голосов могут отменить правильное толкование — даже если это толкование подтверждается чудесами!

Д.Д. Смотри-ка, твой взгляд изменился… Только что единственная «правильная» интерпретация вызывала у тебя протест — теперь же тебя беспокоит, что «правильная» интерпретация в данном конкретном случае не возобладала над другими.

Ю.Л. Меня беспокоит не это — именно в этом смысле здесь все в порядке. Но мне хотелось бы вернуться к тому, о чем мы говорили раньше, — к концепциям, фундаментальным для иудаизма. К тому, как Б-г действует в этом мире, — к концепциям наказания, воздаяния и прочему.

Д.Д. И в чем же вопрос?

Ю.Л. Не знаю… Скажите: наверное, трудно в наши дни рассуждать о таких материях?

Д.Д. По-моему, это было трудно всегда. То же самое касается и иудаизма времен Талмуда, и даже библейского периода. И все же мы стойко держимся своей веры по определенной причине: ведь в конечном счете мы не приспосабливаем Б-га к нашему видению внешнего мира, а формируем свое миропонимание в соответствии с Б-жественным видением. И эта идея лежит в основе всего.

Ю.Л. А почему вы считаете, что в талмудические времена возникали трудности?

Д.Д. Тому есть явные свидетельства. Возьмем тему, которую ты упомянул, — о награде и наказании. Конечно, наши мудрецы придерживались известной точки зрения: добрые дела вознаграждаются, а зло наказывается. Это верно. И все же они полагали, что сам процесс наказания и вознаграждения непостижим для человеческого разумения. К примеру, мудрецы указывали, что в Торе редко говорится, какой именно награды удостаивается человек за соблюдение той или иной мицвы: нам просто нужно служить Б-гу и соблюдать мицвот, потому что мы обязаны это делать, ибо мицвот — наша жизнь. Читая в Торе о награде, мудрецы порой видели в этом указание на тайну самой идеи воздаяния, в соответствии со стихом: «Как велико благо Твое, которое скрываешь Ты для боящихся Тебя» (то есть скрываешь от обычного созерцания). Например, Тора обещает одну и ту же награду, «долготу дней твоих», за исполнение двух различных мицвот — заповеди о почитании отца и матери и мицвы шилуах а-кен.

Ю.Л. О второй заповеди я не знаю.

Д.Д. В Торе сказано, что, если кто-то встретит по пути гнездо птицы, он не вправе забрать яйца или птенцов вместе с птицей-матерью. Мать трогать нельзя. Для наших мудрецов это не просто важный пример милосердия, но также иллюстрация того, что награда за соблюдение мицвот не соответствует ни одной схеме, какую способен придумать человек. В конце концов, что может быть проще, чем исполнить такую заповедь? С другой стороны, есть ли мицва более трудная, чем требование почитать отца и мать: ведь она предполагает не только личную самоотверженность (например, поддерживать престарелых родителей), но может создать для человека трудную ситуацию, когда ему придется отказаться от своих убеждений и соображений, отвергнуть их. Тем не менее одна и та же награда ожидает исполнивших обе эти мицвот. Словно нам задают вопрос: кто способен измерить награду за добро?

Ю.Л. Понятно. То есть вы хотите сказать, что иудаизм, в общем-то, не занимает определенной позиции в вопросах награды и наказания?

Д.Д. Нет, здесь ты не прав, абсолютно не прав. По сути дела, мудрецы не только верили в Б-жественное возмездие и воздаяние; они были убеждены, что в разных местах Торы совершенно отчетливо показана необходимость справедливого воздаяния, и не в последнюю очередь в очевидном требовании «за преступлением следует наказание». Этот принцип выражен в словах «мерой за меру». И они не упускали возможности привести из Писания примеры надлежащих наказаний. Например, Авессалом, кичившийся своими длинными локонами, зацепился ими за ветви дерева, когда бежал от преследователей. С другой стороны, воздаяние за добрые дела порой значительно превосходит предпринятые ради них усилия: Мирьям всего за несколько минут увидела, что произойдет с ее братом Моше, и за это израильский стан семь дней провел в пустыне, ожидая ее исцеления.

Но несомненно и то, что мудрецы сознавали несправедливость мира. По сути дела, они поставили вопрос в духе тех двух мицвот, о которых я говорил. Вот отец велел сыну поймать на крыше несколько голубей. Следуя заповеди, сын взял только птенцов и отпустил голубку. Тем самым он дважды заслужил награду «долготы дней» — выполнив просьбу отца, то есть мицву о почитании родителей, и мицву шилуах а-кен. Но так случилось, что, когда он спускался, лестница упала, он рухнул вниз и расшибся насмерть. «Так где же его „долгота дней“?» — спрашивают мудрецы. Очевидно, за этим риторическим вопросом стоит горький опыт не одного поколения, несправедливостей, которые невозможно вычеркнуть из памяти. И все же мудрецы утверждали, что в конечном счете справедливость восторжествует и добро будет вознаграждено — если не в этом мире, то в грядущем.

Ю.Л. Едва ли сейчас лучшее время для того, чтобы развивать подобную концепцию.

Д.Д. О чем ты?

Ю.Л. Мы все еще помним Холокост, когда зверски убивали миллионы людей; тысячами отправляли на смерть малых детей, зачастую даже не научившихся ходить… Многие считают, что перед лицом такого ужаса всякая доктрина Б-жественного воздаяния должна смиренно отступить.

Д.Д. Реакция людей понятна. И все же, как я уже сказал, нам даже незачем обращаться к опыту второй мировой войны, чтобы задаться вопросом о том, справедлив ли этот мир. Ведь если мысленно перенестись во времена мудрецов, то и тогда им казалось, что мир пренебрегает волей Б-жьей. Они вспоминали не о Холокосте, но о падении Иерусалима под ударами римлян и о последующем разрушении Храма. И эти события были отмечены не только личными человеческими трагедиями (хотя, конечно, их не сравнить по масштабам со Второй мировой войной), но и осквернением Дома Б-жьего, самого священного места на земле. Мало того, потом последовали десятилетия жестоких пыток и казней величайших мудрецов и ученых, знатоков Торы и мицвот. Почему это случилось? Как вынес Б-г их смерть, разрушение Храма, прекращение богослужения, которое Он сам же и учредил?

Ю.Л. И каков ответ?

Д.Д. А какого ответа ты ждешь? Ответ в том, что мы — люди, а не Б-г. Это немало — обратить мысли к Б-гу. Но при этом нужно быть последовательным до конца. Я уже говорил, наше миропонимание зависит от Б-га, а не наоборот. В ранних обществах средний уровень детской смертности иногда составлял до пятидесяти процентов; целые племена и народы до сих пор вымирают от голода и болезней. Если собственными глазами увидеть реальность, которая стоит за всяким непринужденным высказыванием, то, поверь мне, тебе захочется обхватить голову руками и заплакать от сострадания. «О, если бы моя голова обратилась в воду, а мои глаза — в источник слез!» Наши мудрецы видели не меньше, и их глаза тоже наполнялись слезами. И конечно же, ими тоже владело искушение заявить, подобно другим народам, что Б-жественной справедливости не существует, что мир был отвергнут Его Творцом ради осуществления замыслов Его самых отвратительных созданий — а то и отрицать волю и власть Б-жью в земных делах. И тем не менее они этого не говорили, а старались верить и возвещать, что Б-жественная справедливость в конечном счете восторжествует. И так должен поступать каждый, чье сердце по-настоящему обращено к Б-гу. Очень легко молиться Б-гу в радостные дни, но мы должны молиться Ему и в дни несчастий.

Ю.Л. Я знаю. Но крайне трудно совместить это с существующей реальностью.

Д.Д. В одном стихе очень хорошо сказано о том, куда порой может завести нас любовь Б-жья: «Пойдем и обратимся к Г-споду, ибо Он истерзал, но Он и исцелит нас, Он поразил нас, но Он и перевяжет наши раны». Наше положение перед Б-гом — катонти, мы уже говорили об этом, — должно заставлять нас принять Его волю. Я не пускаюсь в пространные разъяснения, и мне это не доставляет ни радости, ни удовлетворения. Но Б-г есть Б-г, а мы всего-навсего люди. И нет ничего, что бы с такой ясностью это демонстрировало и что труднее всего было бы принять, чем тема, которую ты затронул.

Ю.Л. Но помимо этого, мне кажется, есть еще конкретная проблема с евреями. Стоит лишь обратиться к истории человечества за последние две тысячи лет, и мы увидим, что для страданий избран единственный народ — тот, который считает себя богоизбранным.