Глава 18 ВИНА ДОКАЗАНА. СУДА НЕ БУДЕТ!
Глава 18 ВИНА ДОКАЗАНА. СУДА НЕ БУДЕТ!
Время от времени, мы, депутаты, играли роль известной щуки, которая не давала дремать карасю. И лично, и группами мы упорно писали письма в Генеральную прокуратуру с требованиями возбудить уголовные дела против должностных лиц, скрывавших информацию о чернобыльской катастрофе и ее последствиях для людей, оставленных в опасных зонах. В связи с этим интересно проследить трансформации в так сказать сознании руководителей этого высшего надзорного органа.
В декабре 1989 года я получила очередной ответ от заместителя Генерального прокурора СССР В. И. Андреева. Это была обычная рядовая отписка, все тот же камуфляж государственного обмана. Ни слова о правительственных постановлениях, предписывающих режим секретности, ни слова о ведомственных инструкциях, о миллионах людей, подвергшихся в результате этого переоблучениям. Полное молчание о бесконтрольном «расползании» радиоактивных продуктов по всей стране. Как будто бы всего этого и не было. Я читала прокурорский ответ с чувством горечи, отчаяния и здоровой злости. Как пробить эту большую стену лжи? (Вспомнился Станислав Ежи Лец: пробив стену, можно попасть в соседнюю камеру.)
В одном абзаце, как бы извиняясь, В. И. Андреев пишет: «Конституция СССР (ст. 164) не представляет Прокуратуре СССР полномочий по осуществлению надзора за законностью в деятельности Совета министров СССР и создаваемых им комиссий». (Кстати, то же самое – правда, по другому поводу – ответил мне и прокурор Украины М. А. Потебенько, ссылаясь не на Конституцию СССР, а на Закон о прокуратуре СССР.) Не поверив глазам своим, я посмотрела оба эти закона. Все правильно. Все так, как писали мне прокуроры. Выходит, правительство может делать все, что угодно, издавать незаконные постановления, акты, распоряжения, а прокуратура, по Закону же, не смей вмешиваться? Талантливо, чтоб не сказать гениально.
На IV съезде народных депутатов СССР, когда утверждали нового Генерального прокурора СССР Н. С. Трубина, я публично задала ему об этом вопрос. Трубин тоже ответил, что да, все именно так. Но, мол, Верховный Совет республики может отменить решение Совета министров. Или же республиканский Комитет конституционного надзора. Он может признать не конституционность решения Совета министров.
Мне неудобно было напоминать опытному юристу, претендующему на должность Генерального прокурора страны, что комитетов конституционного надзора отродясь не было не только в республиках, но и на союзном уровне. Много ли раз Верховный Совет СССР, Верховные Советы пятнадцати республик отменяли незаконные решения или постановления своих правительств? Именно потому, что они противоречат закону? Ничего подобного в тоталитарном государстве не было и быть не могло. Или, может, это было неизвестно соискателю прокурорской мантии и кресла?
И, кроме этого, отменить – это одно. Но разве Верховный Совет СССР или Верховные Советы республик вправе идти дальше отмены? Например, возбудить уголовное дело по такому факту? Безусловно, нет. Не было такой функции и у впервые образованного под давлением депутатов горбачевского призыва Комитета конституционного надзора СССР. В общем, это удобно во всех отношениях, когда Прокуратура СССР не может ни отменить, ни возбудить. Вдвойне удобно, когда это закреплено не просто в каком-то постановлении и даже не просто в Законе, а возведено в ранг Основного Закона. Не потому ли почти пять лет после аварии Прокуратура СССР и пикнуть не смела по поводу засекречивания последствий аварии в Чернобыле на уровне Правительства СССР и Политбюро?
В своей классической отписке заместитель Генерального прокурора В. И. Андреев сообщал депутатам о «стрелочниках». То, что все мы уже знали, читали, слышали. Официальная пропаганда здесь потрудилась на славу «Последствия усугубило сокрытие в первые часы после аварии ее фактических размеров и характера. Директор АЭС Брюханов умышленно скрыл высокий уровень возникшей радиации, не ввел в действие План мероприятий по защите персонала станции и населения. К уголовной ответственности привлечены: директор Чернобыльской атомной электростанции Брюханов В. П., главный инженер Фомин Н. М., заместитель главного инженера по эксплуатации второй очереди АЭС Дятлов А. С, начальник реакторного цеха Коваленко А. П., начальник смены станции Рогожин Б. В., госинспектор Госатомэнергонадзора Лаушкин С. А.
Верховным судом все они осуждены к различным срокам лишения свободы, а Брюханов, Фомин, Дятлов – к максимальной мере наказания за указанное преступление – к десяти годам лишения свободы каждый».
И скромненько так, в конце письма, по сути запроса заместитель Генерального прокурора СССР В. И. Андреев отмечал лишь «допускаемые по вине отдельных должностных лиц советских, хозяйственных и контролирующих органов, медицинских учреждений проявления безответственности, нераспорядительности и халатности». А в общем, тишь, гладь да Божья благодать.
Это было через три с половиной года после Чернобыля.
Но не прошло затем и полутора лет, как прокурорская пластинка сломалась. Тот самый Андреев сообщал (уже парламентской Комиссии по рассмотрению причин аварии на Чернобыльской АЭС и оценке действий должностных лиц в послеаварийный период), что «в связи с поручением XXVIII съезда КПСС, обсуждениями на сессиях Верховного Совета СССР, БССР, УССР, РСФСР Прокуратурой СССР была организована дополнительная проверка соблюдения законности при ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС». Радовало, конечно, что хоть через пять лет да была «организована дополнительная проверка» и, соответственно, дополнительно «сделан вывод», причем «с учетом социальной напряженности». Из этого пассажа хорошо видно, какой трепет испытывал заместитель генпрокурора перед партийным органом. На первое место в своей надзорной работе он ставит именно «поручение XXVIII съезда КПСС», а уж затем – высших законодательных органов – парламентов страны и трех крупнейших республик. Вот и получается, что для заместителя генерального прокурора партия – выше законодательной власти. Именно потому, что прокуроры, генеральные и рядовые, входили в номенклатурно-партийную обойму, ни о каком правовом государстве нельзя было и думать.
Но несмотря на ритуальные приседания Генеральной прокуратуры СССР перед XXVIII съездом КПСС, прогресс в переоценке ею чернобыльской ситуации был налицо. По сути, это уже был готовый обвинительный вердикт и конкретным людям, и Системе: «…Минатомэнергопромом СССР вследствие невыполнения предусмотренных „Типовым содержанием плана мероприятий по защите персонала и населения в случае аварии на атомных станциях“ с самого начала аварии радиационная разведка и дозиметрический контроль в районе станции и прилегающих регионах надлежащим образом не велись, не осуществлялось прогнозирование возможной радиационной обстановки, не вырабатывались предложения для принятия мер по защите персонала АЭС и населения г. Припяти и других районов. В результате этого население прилегающих к АЭС районов не было укрыто от воздействия радиации, эвакуация населения гг. Припяти, Чернобыля и других проводилась несвоевременно, что повлекло неоправданное радиационное поражение населения.
<…> С первых дней аварии, а также в последующем, до населения пораженных радиацией регионов не были доведены действительные данные о радиационной обстановке. Принятое правительственной комиссией решение от 24.09.87 г. № 423 о засекречивании сведений перечня по вопросам аварии на Чернобыльской АЭС и ликвидации ее последствий, которые не подлежали опубликованию в открытой печати, передачах по радио и телевидению, не способствовало организации всех необходимых мер по обеспечению радиационной безопасности населения, лишало людей своевременно самостоятельно принимать меры по защите от ионизирующих излучений. Указанные обстоятельства повлекли в течение 1986–1989 гг. значительное переоблучение населения на территории УССР, БССР, РСФСР. Несмотря на резкое увеличение гамма-фона, Советом министров СССР, Советами министров УССР, БССР были проигнорированы сведения о радиационной обстановке и не были отменены многочисленные демонстрации 1 Мая 1986 года (г. Киев, другие города и населенные пункты УССР и БССР)».
Дальше – больше: «Несвоевременно принимались меры по переселению жителей городов и поселков, где радиационная обстановка являлась опасной для здоровья населения.
Так, Советом министров СССР только 24 мая 1989 года принято распоряжение о переселении в 1989–1993 гг. жителей отдельных населенных пунктов Брянской, Киевской, Житомирской, Могилевской и Гомельской областей с населением около 20 тысяч человек, которое в течение длительного времени было подвергнуто опасному для здоровья воздействию радиации. Совет министров РСФСР, спустя почти четыре года (! – А.Я .), лишь 26 января 1990 года принял распоряжение о частичном ограничении потребления молока и, в случае необходимости, других продуктов питания местного производства и личных подсобных хозяйств в более чем пятистах населенных пунктах Брянской и Калужской областей.
<…> Советом министров СССР и Советами министров УССР и БССР принимались решения о строительстве на загрязненных территориях городов и поселков, проживание в которых невозможно ввиду высокого уровня радиации. В результате указанных действий государству причинен ущерб в сумме около 600 миллионов рублей». Это был серьезный привет из прокурорского письма первому секретарю ЦК КПУ В. В. Щербицкому, первому секретарю Житомирского обкома партии В. А. Кавуну, другим большим начальникам из Киева и Москвы. Это было подтверждение моих статей об этом преступлении, которые почти три года я не могла опубликовать и из-за которых на меня вели охоту партийные боссы.
И вот заключение: «…Указанные обстоятельства ставили в опасные для проживания условия около 75 миллионов человек (запомним эту страшную цифру! – А.Я .) (УССР, БССР и центральные области РСФСР) и создавали условия для повышенной смертности, увеличения числа злокачественных новообразований, увеличения количества уродств, наследственных и соматических заболеваний, изменение трудоспособности населения.
<…> Минздравом СССР в нарушение Инструкции по применению стабильного йода для защиты щитовидной железы человека от воздействия радиоактивных изотопов йода йодная профилактика населения прилегающих к АЭС районам и других пораженных радиоактивным йодом территорий страны проведена несвоевременно и некачественно, что повлекло радиоактивное переоблучение населения йод ом-131… Только у полутора миллиона человек (в том числе у 160 тысяч детей в возрасте до 7 лет), на момент аварии проживающих в зоне наибольшего загрязнения йодом-131, дозы облучения щитовидной железы составили у 87 процентов взрослого и 48 процентов детского населения 30 бэр, у 11 и 35 процентов, соответственно, от 30 до 100 бэр, у 2 процентов взрослого и 17 процентов детей – свыше 100 бэр».
Это и есть прокурорский ответ на циничный доклад в семьдесят страниц «коллективного» Ильина (под ним подписалась группа людей – язык не поворачивается назвать их учеными) накануне трехлетия чернобыльской катастрофы, в котором нас уверяли, что как раз наоборот – именно своевременная йодная профилактика спасла людям жизни. Прокурору, как у нас говорят, виднее.
В письме заместителя Генерального прокурора указано также на просчеты Госагропрома СССР (ау, господин Поваляев!), Комитета гражданской обороны, которые также способствовали переоблучению населения, «миграции» радионуклидов по всей стране.
Наконец-то, (ну наконец-то!) на пятом году после аварии, Прокуратура СССР возбудила уголовное дело «в связи с выявлением в ходе проверки подлежащих расследованию фактов».
В этом перечне «фактов» – немало различных организаций и ведомств, виновных в том, что случилось. Не было только двух – Политбюро ЦК КПСС, оперативная группа которого по Чернобылю заседала через день, и надзорного органа – самой Генеральной прокуратуры и ее «дочек» по вертикали, которые и должны были контролировать и защищать права людей.
Возможно ли такое еще где в мире, чтобы с ведома и при попустительстве правительства пять лет (тайно!) истреблялись три великих славянских народа, а прокуратуры – всесоюзная, три республиканских и их подручные на местах как воды в рот набрали? Все они – руководители прокуратур – были членами бюро центральных комитетов, обкомов и райкомов коммунистической партии, исповедующие так называемый «Моральный кодекс строителей коммунизма». Дрожащие за свое место и хлебную карточку привилегированной советской касты – партбилет.
Получив такой обнадеживающий ответ из Генеральной прокуратуры, я немедленно обратилась с депутатским запросом к нашему местному прокурору А. Г. Дзюбе. Ведь кому как не ему лучше знать дела в своем «монастыре». Я спрашивала: «Возбуждено ли прокуратурой области уголовное дело в связи с сокрытием от населения в свое время руководством области последствий взрыва на ЧАЭС в 1986 году?» Ответ получила от его заместителя – А. Ф. Батурского. Он меня сразил – оказывается, что «прокуратурой области уголовное дело по признакам преступления, предусматривающего ответственность за утаивание или искажение сведений о состоянии экологической обстановки или заболеваемости населения в результате взрыва на ЧАЭС» возбудить невозможно, потому что… нет такой статьи. А «Статья 227-1 Уголовного кодекса Украины, предусматривающая такую ответственность, введена в действие указом Президиума Верховного Совета Украинской ССР от 19 января 1990 года».
В общем, Чернобыль был, есть и будет еще миллионы лет (таковы периоды полураспада некоторых радионуклидов, «заплевавших» вокруг все живое), а статьи в Уголовном кодексе нет. Суда не будет. Заметь, читатель, этот, с позволения сказать ответ, я получила после того, как уже Генеральная прокуратура СССР все же нашла в Уголовном кодексе страны статью и возбудила уголовное дело по фактам послечернобыльской лжи властей предержащих, на совести которых – смерти тысяч и несчастья миллионов людей.
Но я не сдавалась. За мной стояло почти триста тысяч избирателей. Я снова написала письмо прокурору области А. Г. Дзюбе, переслав ему ответ его подчиненного. Мне пришлось проинформировать его о том (снова вынуждена цитировать себя), «что уголовное дело по тем вопросам (ответственность за утаивание и искажение сведений о последствиях взрыва на ЧАЭС) возбуждено Прокуратурой СССР, областными прокуратурами некоторых пораженных областей других республик. Поэтому прошу объяснить мне, почему там нашлись соответствующие статьи, а вы их до сих пор не находите? С чем это связано? Или, возможно, – не удержалась, сыронизировала я, – законодательство СССР не распространяется на бывших руководителей области, которые, имея на руках и карты, и данные (об уровнях загрязнений, болезнях), обманывали людей?» В общем, я его «добила», и Дзюба прислал мне ответ, что «в составе следственной прокуратуры СССР, которая производит расследование по уголовному делу по последствиям аварии на Чернобыльской АЭС, работает старший следователь прокуратуры Житомирской области т. Сливинский А. В. Ему поручено расследовать последствия аварии на территории нашей области. По результатам следствия будет принято решение в соответствии с законом». Ну вот, слава Богу, кажется, я помогла местным прокурорам найти статью в их настольной книге – Уголовном кодексе.
Чтобы, так сказать, закрепить результат, я обратилась с депутатским запросом также к прокурору Украины М. А. Потебенько. Летом 1991 года он сообщал: «Установлено, что Министерство охраны здоровья СССР, Госкомгидромет СССР, Госпроматомэнергонадзор СССР монопольно контролировали информацию о радиационном состоянии, которая в ряде случаев была необъективной, что привело к тяжелым последствиям. Так, несмотря на резкое увеличение уровня радиации, в г. Киеве и ряде районов Киевской области были проведены массовые майские манифестации и гулянья.
По предложениям названных ведомств в населенных пунктах Полесского района Киевской области и Народичского района Житомирской области, жители которых подпадают под обязательное выселение, построены новые дома, объекты соцкультбыта. Убытки составляют 53 миллиона рублей. На зараженной радионуклидами территории построены город Славутич и поселок Зеленый Мыс, где проживает 23 тысячи человек. Решение о строительстве этих объектов принималось правительственной комиссией СССР.
В связи с тем, что проверкой установлена вина в этих и других нарушениях ответственных лиц союзных министерств и ведомств, прокуратурой республики в октябре 1990 года был поставлен перед Генеральным прокурором СССР вопрос о возбуждении уголовного дела по фактам злоупотреблений и халатности, допущенных при ликвидации последствий аварии. Такое дело возбуждено, проводится расследование Прокуратурой ССР».
Обратите внимание, как прокурор Украины М. А. Потебенько виртуозно сваливает всю вину только на московских чиновников, «отмывая» своих. Ни слова о засекречивании жизненно важной информации всеми республиканскими властями, включая и Министерство здравоохранения. (Кроме того, ни слова об ответственности Политбюро ЦК КПСС и ЦК компартии Украины.) Что уж тут удивляться областному прокурору и его заместителю, которые изворачивались, как ужи под вилами, отвечая на мои депутатские запросы. Кроме возмущения и стыда за этих служителей Фемиды, никаких чувств не возникает.
Забегая вперед, скажу, что через два десятилетия после катастрофы в Чернобыле бывший прокурор республики Потебенько, палочка-выручалочка коммунистического режима Щербицкого на Украине, снова пригодился, в независимом государстве – стал депутатом, пишет, стало быть, законы и снова решает в них, кого казнить, а кого – миловать.
А тогда, осенью 1991 года, наша Комиссия по расследованию действий должностных лиц после аварии на ЧАЭС после года упорной работы планировала приступить к заслушиванию в парламенте показаний каждого чиновника, имеющего отношение к преступлениям в Чернобыле. Список фамилий занимал несколько машинописных страниц. В нем также фигурировало и руководство Украины – первый секретарь ЦК В. В. Щербицкий и председатель Президиума Верховного Совета Украины В. С. Шевченко, министр здравоохранения А. Е. Романенко, руководители других ведомств и организаций. От Житомирской области, в частности, там значились первый секретарь обкома компартии Украины В. Кавун, председатель облисполкома В. М. Ямчинский, председатель чрезвычайной комиссии облисполкома А. Г. Готовчиц, член бюро обкома партии редактор газеты «Радянська Житомирщина» Д. А. Панчук. Газета была главным в области инструментом дезинформации и преступного замалчивания чернобыльской правды на радиоактивных территориях. Не помогли фигурантам ни прокурор республики Потебенько, ни прокурор области Дзюба.
Заслушивание показаний в парламенте и передача затем выводов в прокуратуру и суд было новым и необычным для страны Советов демократическим действом.
Чернобыль спустя пять лет вот-вот уже догонял их и должен был наказать бессовестных партийных и советских руководителей за беды и страдания 75 миллионов людей, попавших под радиоактивное крыло Чернобыля, о которых сообщал депутатам в своем письме заместитель Генерального прокурора В. И. Андреев.
Но тут вмешалась сама История. Августовский путч 1991 года буквально спас этих и других, еще более высокопоставленных лиц от неотвратимого наказания. Советский Союз распался. И тема уголовной ответственности должностных лиц за Чернобыль надолго растворилась вместе с ним. Новым независимым государствам, очевидно, было не до этого. В них надо было уже самостоятельно, без «указивки» из Кремля организовывать жизнь людей. Кроме того, мы уже знаем позицию прокурора Украины Потебенько, который всю вину за случившееся переложил исключительно на союзные даже не власти, а ведомства, которые, понятно, остались в Москве.
Но Чернобыль все же победил Генеральную прокуратуру Украины.
Семь лет ей понадобилось, чтобы наконец определить виновных в сокрытии правды о последствиях чернобыльской катастрофы для населения Украины, подвергшегося радиационному облучению. Для этого Украина должна была провозгласить себя независимым государством и запретить деятельность коммунистической партии, оставившей собственный народ на медленное умирание в радиационном угаре. Иначе, уверена, мы никогда бы не услышали официального признания виновными в замалчивании чернобыльской правды высокопоставленных коммунистических бонз Украины: бывших члена Политбюро ЦК КПСС и первого секретаря ЦК компартии УССР Владимира Щербицкого (признан виновным посмертно), члена Политбюро ЦК КПУ, председателя Президиума Верховного Совета УССР Валентину Шевченко, председателя Совета министров УССР, начальника Гражданской обороны республики, руководителя оперативной группы Политбюро ЦК КПУ по ликвидации последствий аварии, члена Политбюро Александра Ляшко, а также министра здравоохранения УССР Анатолия Романенко. Впрочем, эта сермяжная правда стала открытием спустя семь лет после ядерной катастрофы только для прокуратуры Украины. Рядовым гражданам и так давно уже было ясно, кто главные лжецы и виновники последствий для них катастрофы в Чернобыле.
Вот выводы Генеральной прокуратуры Украины по материалам уголовного «чернобыльского дела» № 49-441. В них то, о чем семь лет после катастрофы умалчивали бывшие руководители республики. Это – хроника преступной лжи.
26 апреля 1986 года, ночью и утром, из разных источников – от руководителей атомной станции, Киевского обкома компартии, облисполкома, штабов гражданской обороны, ЦК компартии Украины, Совета министров, Министерства здравоохранения, Укргидромета Щербицкий, Шевченко и Ляшко получили достоверную информацию о том, что же на самом деле случилось на ЧАЭС. Но ни один из них не подумал о безопасности людей. Более того, Ляшко в этот же день проинформировал Совет министров СССР о том, что уровень радиации снижается, а обстановка на станции и в городе Припяти спокойная. Так они «волновались» за людей, так они тряслись за свои места у корыта.
28 апреля 1986 года на стол Щербицкому, Шевченко и Ляшко легло сообщение из Укргидромета о радиоактивном загрязнении территории республики. В нем говорилось, что в Чернобыльском, Полесском районах Киевской области радиационный фон составлял от 80–120 микрорентген в час до 800–1200, в Овручском районе Житомирской области 1000–2000 микрорентген в час, в селах Семеновка и Щорс Черниговской области – около 1000. А в районе ЧАЭС – 500 000. Но и эти страшные цифры никак не повлияли на действия преступной компартийной троицы: они и пальцем не пошевелили, чтобы спасти людей (или хотя бы детей и беременных женщин!).
30 апреля 1986 года заместитель министра здравоохранения УССР А. Касьяненко отправил в Совет министров республики информацию о том, что в Киеве резко повысился гамма-фон – до 1100–3000 микрорентген в час – в Днепровском, Подольском районах и в центре города. А в пробах грунта Полесского, Чернобыльского, Иванковского районов Киевской области уровни загрязнений достигают до 20 000 микрорентген в час (это почти в 17 000 раз выше естественного фона). Отмечалось также увеличение гамма-фона более чем в десять раз в Житомирской, Львовской, Ровенской, Кировоградской и Черкасской областях. Замминистра, направляя эти секретные данные руководству Совмина республики, предлагал оповестить население о радиационной опасности. Но Ляшко вместо этого в тот же день направил на республиканское телевидение и радио лживое сообщение Совета министров УССР, согласованное с ЦК компартии Украины. В нем нас уверяли, что радиационная обстановка вокруг АЭС и в близлежащих селах улучшилась, радиационный фон в Киеве не вызывает угрозы.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.