Глава 7 КРУГОВАЯ ПОРУКА
Глава 7 КРУГОВАЯ ПОРУКА
Теперь уже ясно, что одну из главных партий в советском чернобыльском атомном спектакле исполнил Госкомгидромет СССР, а точнее – его председатель Юрий Антониевич Израэль. В его обязанности входил доклад партийному и советскому руководству страны и республик о том, сколько чего изверглось из дьявольского жерла реактора, куда это все потом понесло ветром и где оно упало. В общем, в этой главе я попробую ответить на вопрос: какому же начальству и что именно докладывал Израэль? Это важно для понимания общей картины. Взвесим власть на весах Чернобыля.
Впервые эта информация стала известна народным депутатам СССР 24 июня 1989 года при обсуждении кандидатуры Ю. А. Израэля на пост председателя Госкомгидромета СССР на заседании Комитета Верховного Совета СССР по вопросам экологии. Выступая перед депутатами со своей программой и упреждая неудобные вопросы, Юрий Антониевич заявил: «Скажу о двух проблемах, в которых мы принимали участие. Это, во-первых, участие в ликвидации аварии на Чернобыльской атомной станции. Здесь Госкомгидромет принимал самое активное участие с 26-го числа. На третий-четвертый день после аварии там уже работало десять самолетов и вертолетов. Были задействованы все метеорологические станции на Европейской части страны. Это более тысячи станций. Эти данные ежедневно (курсив мой. – А.Я. ) докладывались правительственной комиссии, которая находилась в Чернобыле и комиссии Политбюро, находившейся в Москве. По этим данным принимались важнейшие решения.
Было эвакуировано, как вы знаете, 116 тысяч человек. В дальнейшем по этим данным Минздрав, Госагропром вместе с нами рассчитывали возможные последствия. Минздрав и Госагропром принимали решения по поводу дальнейшей жизнедеятельности в тех районах, которые подверглись радиоактивному загрязнению.
Информация о загрязнении передавалась регулярно, кроме директивных органов, в Советы министров республик, подвергшихся загрязнению – в первую очередь это Белоруссия, Украина, Брянская область РСФСР – ив соответствующие облисполкомы.
Что касается данных по деревням, то у меня в папке все эти данные, и их передали в Советы министров и облисполкомы для доведения до сведения проживающих в деревнях.
…Теперь я абсолютно хочу заверить всех присутствующих, что все карты с огромным количеством данных, собраны. Все эти данные, начиная с 1986 года, в мае передавались по уровням радиации, а изотопный состав, начиная с июня-июля 1986 года, передавались в местные органы».
Это была первая, выдавленная из официального лица информация о том, в какие адреса направлялись замеры уровней излучения, карты загрязнения.
Следующий вынужденный акт «раздевания» тех, кто скрывал полученную информацию, Ю. А. Израэль провел через три недели – 12 июля 1989 года уже в сессионном зале, где снова от имени Правительства СССР была предложена его кандидатура на пост председателя Госкомгидромета СССР. Здесь Юрий Антониевич, понимая, что весь шквал депутатского возмущения будет обрушен на него, сказал еще больше: «С первого же дня после аварии и до сегодняшнего дня эти сведения передавались в комиссию Политбюро во главе с Николаем Ивановичем Рыжковым, в правительственную комиссию, которая работала в Чернобыле, в Центральный комитет КПСС, в Советы министров союзных республик, в облисполкомы. Все эти данные имеются в облисполкомах, и они обязаны доводиться до населения».
В кулуарах раздавались требования депутатов создать специальную парламентскую комиссию для рассмотрения причин аварии на Чернобыльской АЭС и оценки должностных лиц, которые скрывали информацию о радиологической обстановке в течение трех лет после аварии. И чем громче звучали эти голоса, чем реальнее это становилось, тем интенсивнее выдавал Израэль депутатам информацию о том, как «оперативно» работала госкомгидрометовская машина. Начав в 1989 году с организаций и ведомств, куда направлялась информация с первых дней после аварии, Юрий Антониевич через год, 12 апреля 1990-го, перешел уже на конкретные фамилии высоких и высочайших должностных лиц. Именно в этот день состоялось совместное заседание двух Комитетов Верховного Совета СССР – по вопросам экологии и по охране здоровья. Оно предваряло парламентские слушания по Чернобылю.
Вот что сказал Ю. А. Израэль под давлением народных депутатов: «…27 апреля Госкомгидромет направил доклад о радиационной обстановке в районе Чернобыльской аварии со схемами с надписью вверху „В адрес ЦК КПСС“, никаких фамилий на этом документе не было. Понятно?» С места из зала раздался в тишине четкий вопрос: «Вахтеру, что ли, направляли?» В ответ Юрий Антониевич разъяснил: «Есть форма направления. Если я готовлю какую-то программу по поручению Совета министров, я пишу не товарищу Рыжкову, а пишу – „Совет министров СССР“. Есть такая форма. Вы понимаете меня или нет?»
Министр явно нервничал и раздражался. Да и было от чего – на кону стояло его руководящее кресло, он сидел в нем уже четырнадцать лет и очень хотел сидеть там и дальше. Только поэтому он одним махом назвал десятки фамилий высокопоставленных лиц, которым с первых дней направлялась секретная информация. Цитирую по официальной стенограмме парламентских слушаний: «В ЦК КПСС и Совет министров без фамилий – 27 апреля (здесь и далее 1986 г. – А.Я. ), 30 апреля – Рыжкову Николаю Ивановичу и Совету министров СССР, 2 мая – Рыжкову Николаю Ивановичу, 3 мая – Рыжкову Николаю Ивановичу, 4 мая – Рыжкову Николаю Ивановичу, 7 мая – Мураховскому, я другие министерства не называю, 8 мая – Рыжкову, 9 мая – Гусеву, Совет министров РСФСР, 11 мая – Мураховскому, 12 мая – Мураховскому, 13 мая – Гусеву, 15 мая – Ковалеву, 18 мая – Щербине, 21 мая – Горбачеву, 21 мая – Рыжкову, 27 мая – Ковалеву, 24 мая – Мураховскому, 26 мая – Рыжкову, Лигачеву, Долгих, Чебрикову, Власову, Соколову, Воротникову, Мураховскому, Щепину. Пожалуйста, если нужно, то я продолжу дальше».
Это счет на дни. А ведь велся он и на часы. В ту же ночь, в три часа – то есть буквально через час-полтора после аварии – о ней сообщили В. В. Марьину – тогда заведующему сектором атомной энергетики ЦК КПСС. (Тому самому Марьину, которого позже пересадили в кресло председателя Бюро по топливно-энергетическим ресурсам и который – помните? – отвечал мне, депутату, что у нас в Народичском районе все в порядке, не стоит беспокоиться.) Все названные Израэлем – ответственные лица из Правительства СССР, РСФСР, Комитета государственной безопасности, члены высшего политического руководства страны – ЦК КПСС, Политбюро. С изумлением слушая его, я подумала, что это очень похоже на список лиц, которые виновны в зажиме правды о Чернобыле и которыми должна немедленно заняться Генеральная прокуратура СССР. Но, судя по всему, Генеральному прокурору такая простая мысль в голову не приходила.
Чем острее депутаты задавали вопросы, тем больше фамилий руководителей разных уровней, которым Госкомгидромет СССР посылал информацию, выдавал Израэль: «…пожалуйста, Тульский облисполком, Синегубову… 23 сентября 1986 года».
Как оказалось, не менее оперативно поставлялась она самым высоким должностным лицам на Украине и в Белоруссии. 20 июля 1990 года в Комитете Верховного Совета СССР по экологии Израэль сообщил: «Вот здесь мы подобрали материалы наших управлений – украинского и белорусского – кому, куда и когда и какие письма были написаны. Вот украинская, пожалуйста… вот тут есть „дело“, где написано, кому какое письмо пошло. В ЦК Компартии Украины, в Совет министров, Верховный Совет, КГБ УССР. Потом на Украине была организована оперативная группа, тогда стали, кроме этих товарищей, регулярно давать в оперативную группу и штаб гражданской обороны, который подсоединился к этому делу. Ну и, естественно, ведомства. Видите – Академия наук УССР, Минздрав УССР и т. д. Кроме того, эти карты шли еще в облисполкомы или в обкомы, тут мы в то время не делали разницы. В Советы министров Украины и Белоруссии мы абсолютно всю информацию посылали, и несколько позже – в Совет министров Российской Федерации. 26 апреля 1986 года – в ЦК Компартии Украины, первому секретарю В. В. Щербицкому, секретарю ЦК КП Украины Качуре, в Верховный Совет УССР В. С. Шевченко, председателю его Президиума, члену Политбюро ЦК Компартии Украины, а также Бахтину, в Совет министров УССР – Ляшко, Бойко, Качаловскому, Коломийцу.
В документах, которые направлялись им, сказано, что 30 апреля 1986 года уровни радиации в Киеве резко возросли. Известно, что, например, на проспекте Науки они составляли 2,2 миллирентгена в час – максимально, 1,4 – минимально. К вечеру они снизились, – поясняет далее Израэль. – 1 мая – 0,61, 2 мая – 0,85, 7 мая – 0,7 и т. д. Дальше уже снижается.
То есть 30 числа (апреля 1986 года. – А.Я .) резкий подъем уровня радиации именно в 13 часов».
Знали, всё знали! Знали и врали! Каждый на своем уровне.
«Эту информацию мы передавали и в Центральный комитет Компартии Украины, и в Совет министров Украины. И наша информация была известна руководству. <…> Щербицкому направлялась и Шевченко… Ряду секретарей ЦК».
И тем не менее руководители республики приняли решение проводить в Киеве первомайскую демонстрацию – пир во время радиационной чумы. На демонстрацию были приглашены детские творческие коллективы. Рядом со взрослыми, с транспарантами, флагами, цветами и воздушными шарами шагали пионеры и комсомольцы. О своих же внуках они успели позаботиться сразу – отправили подальше от радиации. Об этом журналист Губарев сообщает в секретной докладной записке, которая «дошла» до Горбачева и была приложена к совершенно секретному протоколу заседания Политбюро ЦК КПСС от 22 мая 1986 года. В ней, в частности, говорится: «Однако „молчание“ руководства республики <…> вновь подняло панику, особенно когда стало известно, что дети и семьи руководящих работников вывозятся из города. В кассах ЦК КПУ стояла очередь в тысячу человек».
И сегодня, спустя десятилетия, когда уже нет ни СССР, ни Советов, ни ЦК КПСС, по вине которого миллионы людей не были предупреждены об опасности, потеряли здоровье, многие его функционеры до сих пор пересаживаются из одного руководящего кресла в другое. Занимают важные посты – министры и заместители, депутаты национальных парламентов, лидеры партий, главы государственных корпораций.
Некоторые уже ушли на заслуженный, как у нас принято говорить, отдых, получают баснословные спецпенсии. (Я уже не говорю о том, что все они получили удостоверения чернобыльцев-ликвидаторов и пользуются льготами.) Например, как бывший первый секретарь Житомирского обкома Компартии Украины В. М. Кавун. Едва ли не сразу после того, как мне удалось своими критическими статьями в центральной печати и поддержкой народа снять его с должности, партия перевела Кавуна из Житомира в Киев, где ему немедленно предоставили государственную квартиру, дали спецповышенную пенсию. Кстати, об этом – и тоже совершенно секретно – я узнала от следователя по особо важным делам, председателя парламентской Комиссии по льготам и привилегиям Н. И. Игнатовича (позже он будет убит в Белоруссии при невыясненных обстоятельствах).
Он рассказал мне, с каким трудом его комиссия «выбила» в Совете министров список спецпенсионеров союзного значения. Оказывается, при «потолке» пенсии для гражданских лиц в 250 рублей, а для военных – в 300 есть еще сверхспецпен-сии, видимо, за какие-то особые заслуги. Это те, кто получал 500 и даже 700 рублей. В представленном списке таких пенсионеров и оказался В. М. Кавун, кавалер пяти орденов Ленина, орденов Трудового Красного Знамени и Дружбы народов, бесчисленных медалей и различных знаков. Герой Социалистического Труда. Кстати, свой пятый орден Ленина он получил через два года после ядерной катастрофы. Похоже, Кремль наградил его за молчание о Чернобыле? Ведь, как сообщил через четыре года после аварии на мой депутатский запрос председатель Житомирского облисполкома А. С. Малиновский, «с первых дней после аварии на ЧАЭС была развернута сеть наблюдения и лабораторного контроля гражданской обороны области за состоянием радиационной ситуации в населенных пунктах северных районов. Первые сведения о мощности дозы гамма-излучения по отдельным населенным пунктам начали поступать от штаба гражданской обороны области в облисполком с 28 апреля 1986 года. (А из Народич – с 26 апреля. – А.Я.). С момента аварии на протяжении 1986–1987 годов сведения о радиоактивном загрязнении отдельных населенных пунктов, прежде всего На-родичского, Овручского и. Путинского районов, поступали из вышестоящих республиканских органов по спецпочте и возвращались обратно. С мая 1988 года Укргидрометом направлялись в область данные результатов исследований».
Это же подтверждает в своем ответе на мой запрос и заведующий отделом радиологии Госагропрома УССР С. А. Лященко: «Госагропромом УССР сводные материалы (о загрязненности радионуклидами. – А.Я. ) были направлены Житомирскому облисполкому 12 сентября 1986 года, под № 1231-С. В мае 1987 года… после повторного проведения радиохимических анализов эти материалы были направлены Житомирскому областному агропромышленному Комитету 1 августа 1987 года под № 1319-С». Разве не было это известно «хозяину» области, первому секретарю?
Таким же спецпенсионером был и первый секретарь ЦК компартии Украины В. В. Щербицкий (ныне покойный, застрелился в день своего рождения из-за того, что никто из его бывших товарищей по партии так и не пришел его поздравить, никому оказался не нужен без приставки «первый секретарь ЦК компартии Украины»). Таким же спецпенсионером является и бывшая председатель Президиума Верховного Совета УССР В. С. Шевченко. А бывший в то время первый секретарь ЦК Компартии Украины В. А. Ивашко был переведен в Москву по предложению тогдашнего Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева и стал его первым заместителем. (В 1995 году Чернобыль настиг Ивашко – он умер от рака щитовидной железы.)
Пошли на повышение и бывшие руководители областного уровня. Заместитель председателя Житомирского облисполкома Г. А. Готовчиц возглавлял в украинском правительстве Министерство по Чернобылю. (Умер несколько лет назад.) Бывший заведующий отделом здравоохранения облисполкома Ю. П. Спиженко стал министром здравоохранения в Украине, позже пробился в депутаты, и – невозможно поверить! – даже некоторое время был председателем Всеукраинской чернобыльской партии «За благосостояние и социальную защиту»! (Тоже отошел в мир иной в 2010 году.)
Не дали пропасть и бывшему министру здравоохранения УССР А. Е. Романенко, который упорно молчал в первые дни после аварии, потом врал, и из-за преступной бездеятельности которого сегодня десятки тысяч людей в пораженных зонах в Украине имеют большие проблемы. Его посадили в кресло директора Центра радиационной медицины, затем – генерального директора Научного центра радиационной медицины АМН Украины. А вдобавок – сделали еще и председателем комиссии «Медицинские последствия аварии на ЧАЭС». (В народе это называется «пустить козла в огород».)
Принимая участие в Киеве в телепередаче, посвященной 18-летию аварии в Чернобыле, я с удивлением обнаружила, что журналисты передачи «Двойное доказательство» киевского частного канала «1 + 1» записали с ним сюжет, в котором Анатолий Ефимович выступает уже не в роли цензора, признанного Генпрокуратурой Украины виновным в сокрытии правды, что повлекло тяжкие последствия для здоровья людей, а совсем наоборот – главного эксперта. И он уже уверенно и раскованно рассказывает нам, что произошло и что и как надо было делать! (К слову, передача эта так и не была показана зрителям. Как пояснял редактор Вахтанг Кипиани – по технической причине. Но я уверена, что это совсем не так. Причина заключалась в моей тотальной критике на записи той передачи как самих неподготовленных журналистов-ведущих, которые просто ничего толком не знали о Чернобыле, так и украинских властей, которые за годы независимости почти ничего не сделали для его жертв. И вот после записи программы, оказалось, чисто «случайно» поверх нее эта же команда записала другую передачу.) Мне стыдно за такую журналистику.
Все антигерои Чернобыля вначале упорно заверяли общество и мир, что «здоровью детей ничего не угрожает», затем плакались, «что у них не было информации», они «не знали», «не ведали» и т. д. Сейчас же они полагают, судя по вальяжным рассуждениям бывшего министра Романенко в несостоявшейся передаче, что многое из их чернобыльских «подвигов» забыто и уже настало время снова рядиться в белые одежды. Не забыто!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.