Откуда что берется

Откуда что берется

«Откуда что берется?» — Это на самом деле основной вопрос педагогической науки, или, вернее, искусства, на который покуда ответа нет. Из прасолов у нас выходят первостатейные поэты, из химиков — композиторы, из спортсменов — уголовники, из адвокатов — устроители социально-экономических катастроф. С другой стороны, замечено, что у наших выдающихся медиков дети бывают неизлечимо больны, у прекрасных педагогов вырастают банальными жуликами, у мыслителей, случается, дальше азбуки не идут. Наконец, что такое должно было сложиться на небесах, какая подоплека притаиться в генетическом коде, чтобы из крестьянского мальчика, сызмальства росшего под матерную брань и пьяные выходки соплеменников, со временем получился гениальный писатель, — речь идет о Василии Макаровиче Шукшине.

Впрочем, «откуда что берется» — это не только наша национальная тайна и наш вопрос. И Паскаль жаловался на то, что «детей в школе учат чему угодно, только не порядочности», и у великого Конфуция был единственный сын Боюй, бездельник и дурачок. Однако же у наших западных соседей по континенту дело в основном обстоит так, что сын пекаря становится пекарем, адвоката — адвокатом, сепаратиста — сепаратистом, биржевого спекулянта — в худшем случае щипачом. Такая преемственность объясняется прежде всего тем, что у многих положительных народов существует отлаженная система воспитания, отчасти общенациональная, отчасти клановая, от которой, в общем, не принято отступать. Конечно, в критических случаях у них и принцы вырастают балбесами, но в огромном большинстве случаев сумма наклонностей передается из рода в род.

Например, у японцев система воспитания зиждется на том незыблемом правиле, что первые пять лет жизни человек — царь и бог, следующие десять лет — раб, потом пять лет — подмастерье, и в результате у них всегда получается безвредное существо, которое способно трудиться по восемнадцать часов в сутки и ни за что не поедет на красный свет. В свою очередь, Запад давно одержал «победу над трудом», по определению Герцена, то есть французский официант жив тем убеждением, что он лучший в мире официант, и ему в голову не придет денно и нощно изводить себя роковым вопросом: почему я не адмирал? Это как раз понятно, потому что француз прошел четырехсотлетнюю школу капиталистического производства и души у него, конечно, нет, но зато он дисциплинирован, деловит, невороват и точно знает, что можно, чего нельзя. Из этого, в частности, вытекает, что в ближайшие четыреста лет в России по-прежнему будет проще убить, чем договориться, и не приходится рассчитывать на убедительный урожай.

Стало быть, всё дело в общенациональной системе воспитания, которая в девяти случаях из десяти безотказно работает через передаточное звено.

Оттуда все и берется, что у нас этой системы нет. И, кажется, никогда не было, если судить, в частности, по тому, что те самые мальчики, которых в 1913 году матери аккуратно водили к обедне, в 1918 году походя отстреливали наш православный клир. Тысячу двести лет существует русский народ, тысячу сто из них он исповедует христианство, а общенациональной системы воспитания как не было, так и нет. Поэтому у нас из химиков получаются композиторы, девочки оставляют в родильных домах своих младенцев, матерная брань стала языковой нормой и взятки только сумасшедшие не берут.

Вообще мы, русские, народ аморальный. Не в том смысле аморальный, что у нас кругом одни воры и подлецы, и даже напротив, бессребреников у нас больше, чем пожарных, а в том смысле, что у нас нет корпуса общенациональной морали, неколебимого и неизменного, как расстояние до Луны. Мало того, что теперь в России каждая вторая домашняя склока выливается в поножовщину, у нас среди интеллигенции не считается зазорным стащить у товарища книгу, у финансистов зажать долг — в порядке вещей, и вообще нет человека важнее дворника, которого было бы не за что посадить.

Остается надежда на многие драгоценные качества русского человека, которые неистребимы в масштабах народа, например, то же бессребреничество, вдумчивость, романтизм. Но в том-то и беда, что у нас плохо работает передаточное звено. То есть нынешние родители сами еще до такой степени дети, так они легкомысленны, неразвиты, мало потрепаны жизнью, что воспитание детей им доверять нельзя. В особенности эта филиппика касается нашего юного поколения, частично растерявшего основные нравственные ориентиры, для которого невозможно то, что всегда было возможно, и позволительно то, что всегда считалось предосудительным и табу. Пот прошибает, как подумаешь, что за внуков и правнуков они нам воспитают, какие жлобы и кровопийцы будут заказывать музыку лет через двадцать, и выживет ли вообще наша государственность и страна.

Стало быть, нужно срочно менять передаточное звено. Например, хорошо было бы в законодательном порядке возложить ответственность за воспитание подрастающего поколения на наших дедушек и бабушек, которые не успели погрязнуть в буржуазных пороках, зачерстветь в теперешнем культурном вакууме, одуреть от телевизора и кино.

Главное, дело не безнадежно, если принять в расчет, что, по определению одного из отцов церкви, «человеческая душа по своей природе христианка» и никакие общественно-хозяйственные новации не способны это качество отменить. Все-таки человечное в человеке заложено так прочно, что оно любые гадости превозможет и переживет, включая Государственную Думу и учетную ставку на капитал.