313. Н. Н. Страхову

313. Н. Н. Страхову

1877 г. Августа 10...11. Ясная Поляна.

Дорогой Николай Николаевич, хотел написать вам почти тотчас после вашего отъезда^*, но до сих пор не успел. Ездил на охоту и к брату и завтра опять еду на охоту вдаль за волками. Желал бы, чтобы вы о нас так же часто и хорошо вспоминали, как мы и главное я.

Мне ужасно было грустно, что я в ту ночь, как вы уезжали, опять кашлял, и потому проспал. Пришел 10 минут после того, как вы уехали. У нас теперь только своя семья — один Степа;^* и я хотел бы начать свое дело, но не могу от войны^*. И в дурном и в хорошем расположении духа мысль о войне застилает для меня все. Не война самая, но вопрос о нашей несостоятельности, который вот-вот должен решиться, и о причинах этой несостоятельности, которые мне все становятся яснее и яснее.

Нынче Степа разговаривал с Сергеем^* о войне, и Сергей сказал, 1) что на войне хорошо молодым солдатам попользоваться насчет турчанок. И когда Степа сказал, что это нехорошо, он сказал: «Да что ж, ведь ей ничего не убудет. Черт с ней». Это говорит тот Сергей, который сочувствовал сербам и которого нам приводят в доказательство народного сочувствия. А задушевная мысль его в войне только турчанка, то есть разнузданность животных инстинктов. 2) Когда Степа рассказал, что дела идут плохо^*, он сказал, что ж не возьмут Михаила Григорьевича Черняева (он знает имя-отчество) — он бы их размайорил. Турчанка и слепое доверие к имени, новому, народному. Мне кажется, что мы находимся на краю большого переворота.

Пишите мне, пожалуйста, о том, что делается и говорится в Петербурге.

Нет ли книги, в которой бы можно найти описание нынешнего царствования? Или нельзя ли где достать газеты за эти 20 лет? Дорого ли это стоит? Или нет ли журнала, в котором бы были обзоры внутренней политики? Если есть что-нибудь такое, по чем можно бы проследить внутреннюю историю действий правительства и настроений общества за эти 20 лет, то научите меня и даже пришлите^*.

Как вы вступили в свою жизнь? Скучаете ли? Взялись ли за работу? Прощайте, пишите почаще. Все наши шлют вам свои поклоны, а я обнимаю вас от всей души.

Л. Толстой.

Сейчас получил ваше письмо^* и письмо на ваше имя, которое посылаю.

Очень сочувствую тому неприятному чувству, которое вы испытали на петербургской станции^*. Сколько раз испытывал подобное. Если бы научиться у отца Пимена^* любви и спокойствию! А мне тоже очень нужно этого кроткого спокойствия — чтобы не судить и не злиться. А то все волнует, даже неизвестная еще мне статья «Русского вестника»^*. Нынешняя почта хотя и ничего не принесла нового, однако успокоила меня. В особенности взгляд французов в «Revue des deux Mondes»^*. Видно, что неудачи кончились и скрывать больше нечего. Хороша там статья о деятельности Черкасского, специалиста по части отнятия собственности мнимо законными путями^*. Разве это не палачество! В старину был один Макиавель. Теперь, с легкой руки Бисмарка, несправедливость — зло считается самым обычным политическим приемом. Как же не желать заснуть так же спокойно и сладко, как отец Пимен, при этом безумном и жестоком разговоре? Фет прислал письмо с прелестным любовным стихотворением^*. Спишу и пришлю вам в следующем письме.

Ваш Л. Толстой.