«Закрома родины»: зачем закрывать информацию?

«Закрома родины»: зачем закрывать информацию?

В апреле 2010 года правительство специальным решением предоставило Минфину право по его желанию закрывать всю информацию о формировании Резервного фонда и Фонда национального благосостояния. В полном виде это решение так и не выполнено, но возможность сохраняется.

В федеральном бюджете есть специальная графа «Остатки средств на счетах федерального бюджета», в которой учитываются деньги налогоплательщиков, лежащие мертвым грузом и никак не использующиеся государством. Эта графа включает деньги четырех категорий.

Прежде всего – деньги на счетах бюджетополучателей. Например, вы – больница; я – Минфин, вам деньги дал, и вы их получили. Однако пока вы не оформите массу разных бумажек и пока я, Минфин, не признаю, что эти бумажки оформлены правильно, вы эти деньги, которые уже лежат на вашем счету, тратить не можете, хотя деньги вроде бы уже у вас и вроде бы уже ваши. Юридически они все еще считаются средствами федерального бюджета. Обычно это небольшая сумма, – правда, то, что невелико в масштабах целой страны, не только для предприятий и городов, но даже для целых отраслей может быть абсолютно убойной величиной, особенно если деньги не разрешают своевременно тратить.

Вторая составляющая неиспользуемых остатков бюджетных денег просто лежит на счетах, представляя собой так называемый кассовый остаток. Эти средства включают «деньги в пути» с одного счета на другой, а главное – средства, застревающие в бюджете, когда доходы поступают быстро, а тратить их нужно в течение длительного времени. Аналог из обыденной жизни весьма прозаичен: мы все время что-то зарабатываем и что-то тратим, и в итоге у нас в кошельке постоянно лежат какие-то деньги, которые мы еще не потратили, пусть даже и сравнительно небольшие.

Если такие кассовые остатки составляют до 100 млрд рублей, ситуация приемлема. Хотелось бы, чтобы управление бюджетом было эффективнее: чем согласованней поступления доходов и осуществление расходов, тем лучше работают деньги налогоплательщиков, тем больше проблем можно решить одной и той же суммой, но в целом наличие запаса – это нормально. Если кассовый остаток превышает 100 млрд рублей – пора задавать вопросы, так как эти деньги, выходит, бюджету не нужны и налогоплательщики могут просто оставить их у себя.

Но главная часть неиспользуемых средств федерального бюджета – это специально накапливаемые деньги налогоплательщиков, которые зачисляются в Резервный фонд, в Фонд национального благосостояния.

В эти фонды зачисляются так называемые «нефтегазовые доходы» бюджета, связанные с высокими мировыми ценами на нефть и газ. Это деньги, которые государство осознанно не хочет направлять на модернизацию страны и поэтому направляет на модернизацию наших стратегических конкурентов. В самом деле: они вкладываются в ценные бумаги других стран: 45 % – в номинированные в долларах, 45 % – в евро, 10 % – в номинированные в фунтах стерлингов, и получатели этих средств, объективно являющиеся конкурентами России, направляют их на собственное развитие. Кроме того, эти фонды постоянно включают в себя некоторую сумму в рублях, которая еще пока не распределена между этими ценными бумагами, а часть средств Фонда национального благосостояния лежит в виде рублевых бюджетных депозитов в одном из госбанков.

Это те самые «закрома Кудрина», благодаря которым Россия попала в кризис. Потому что, если бы эти средства тратились на модернизацию, то мы бы, как китайцы, в пик кризиса рвали на себе волосы и кричали: какой ужас, какой кошмар, у нас кризис, у нас все плохо, темпы роста сократились с 12 аж до 8 %! Напомню, у нас было почти 8 % – только не рост, а спад. Да и сейчас не все так хорошо. Потому что деньги не были вложены в модернизацию, потому что они искусственно выведены из хозяйственного оборота, и стране по-прежнему наносится колоссальный ущерб.

По статусу средства Резервного фонда можно тратить на текущие нужды, а средства Фонда национального благосостояния – только на затыкание дыр в Пенсионном фонде. Интересно, что с 2011 года, когда в Пенсионном фонде возник серьезный дефицит, государство отказалось целевым образом тратить деньги Фонда национального благосостояния, предпочтя безумное, иррациональное в условиях кризиса повышение налогообложения оплаты труда до запретительно высокого уровня.

1 сентября 2008 года Фонд национального благосостояния составлял 32 млрд долларов. В условиях кризиса его ударно накачивали, и к 1 января 2009 года он составлял 88 млрд долларов, а к 1 января 2010 года достиг максимума – 91,6 млрд долларов. И только после этого он начал медленно сокращаться: но все равно 1 февраля 2011 года он составил 90,2 млрд долларов. Этот фонд сокращается, но очень медленно и неравномерно.

А Резервный фонд, за счет которого затыкаются все дыры в бюджете, что называется, сыпется. На 1 сентября 2008 года, когда кризис переходил в острую фазу, в нем было 142,6 млрд долларов, 1 января 2009 года уже 136,3 млрд, а на 1 января 2010 года он сократился более чем вдвое – до 60,5 млрд долларов. 1 февраля 2011 года в нем было 26 млрд долларов – тоже деньги огромные, но с начала кризиса этот фонд сократился более чем на 116 млрд долларов, почти в 5,5 раза.

У нас часто путают Резервный фонд и Фонд национального благосостояния с международными резервами, но это не совпадающие, а лишь частично переходящие друг в друга категории средств.

Международные резервы России – почти 500 млрд долларов – включают валютную часть всех неиспользуемых остатков средств на счетах федерального бюджета, то есть валютную часть Резервного фонда, Фонда национального благосостояния и ту валюту, которая валяется в федеральном бюджете просто так, а также то, что раньше называлось золотовалютными резервами Банка России. Это золото, валюта и вклады в номинированные в валюте ценные бумаги, принадлежащие Банку России, а не Минфину. Но те деньги Фонда национального благосостояния, Резервного фонда, которые вложены не в валюту, а в рубли, в международных резервах не учитываются. То есть Резервный фонд и Фонд национального благосостояния являются в основном, кроме своей небольшой рублевой части, частью международных резервов.

* * *

Государственная политика по ограничению доступа к информации вызвана, насколько можно судить, вполне объективными причинами. Ведь если доступ людей к информации не ограничивать, они начинают задавать вопросы, а отвечать, как правило, нечего.

Банк России этой тенденции, похоже, сопротивляется: он предоставляет максимальный объем очень важной и полезной информации. Есть претензии к Росстату – в частности, потому, что данные по социальной дифференциации населения, по разрыву между богатыми и бедными раньше были ежемесячными, а сейчас их можно получать уже только по итогам года, и то с большим опозданием. Заметно падает качество государственной статистики – ярчайшим примером служит сокращение численности безработных на 1 млн человек за один день, случившееся примерно полтора года назад.

Много к органам государственного управления и других вопросов, но последние события показали, что Минфин является российским лидером по закрытию информации.

21 апреля 2010 года было принято постановление правительства № 267, по которому он получил право, если захочет, до 1 января 2013 года не предоставлять обществу материалы, во-первых, о поступлении и использовании нефтегазовых доходов федерального бюджета и, во-вторых, о формировании и использовании средств Резервного фонда и Фонда национального благосостояния. А до 1 февраля 2012 года Минфин может, если захочет, не информировать общество о зачислении в Резервный фонд и Фонд национального благосостояния доходов от управления ими.

Причина выбора дат понятна: 1 января 2013 года – конкретное выражение понятия «отдаленные перспективы». У нас бюджетное планирование формально осуществляется на 3 года – значит, в момент выхода постановления до 2012 года хотя бы очертания бюджета имеются. А бюджет 2013 года не сформирован еще даже в наметках.

Кроме того, к этому времени, скорее всего, не останется Резервного фонда, а в момент подписания постановления предполагалось, что не останется и Фонда национального благосостояния (сейчас понятно, что это не так, но в момент подписания постановления ситуация виделась по-иному). То есть нам об использовании их денег, может быть, и расскажут, но лишь тогда, когда это уже не будет иметь ни малейшего практического значения.

А вот 1 февраля 2012 года – дата, которая у меня вызывает напряжение. В конце концов, закрыли информацию и закрыли – это государственная политика, куда деваться? Но ведь 1 февраля 2012 года – это дата практически накануне президентских выборов.

Мне абсолютно безразлично, кто будет участвовать в этих выборах, будет это выбор или назначение, будет один преемник, или два, или вообще преемников не будет, а будут выборы по– честному, как в США, когда никто не знает имени будущего президента до завершения подсчета голосов. В данном случае это неважно, потому что Министерство финансов и лично А. Л. Кудрин, насколько можно понять, уже в апреле 2010 года, когда готовилось постановление, а то и раньше, планировали раскрытие некоторой информации только за месяц до президентских выборов.

Любой человек, способный воспринимать прочитанное и услышанное, согласится с предположением, что Минфин уже сегодня планирует при помощи открытия или неоткрытия информации оказывать влияние на исход президентских выборов 2012 года. Это вещь недопустимая, потому что Минфин – ведомство хозяйственное, а не политическое.

При угрозе национальной безопасности своими методами должна действовать ФСБ. Центризбирком может ожидать массовый вброс фальшивых бюллетеней уже сегодня и к этому готовиться. Но к этому должен готовиться именно Центризбирком: Минфин здесь ни при чем.

Скажу честно, я в свое время работал в очень демократичных по внутреннему устройству, конечно, на нынешнем фоне правительствах и администрациях президента. И если бы в девяностые годы, годы бардака и всеобщего развала, или в двухтысячные, когда бардака тоже было достаточно, кто-нибудь принял бы подобного рода постановление, – в течение недели постановление было бы переписано, а все причастные имели бы неприятности.

Просто потому, что это решение производит впечатление политической диверсии, запланированной уже сейчас, и никакого иного впечатления производить не может.

Мне интересно посмотреть, что же это будут за такие выборы, если за два года до них уже нужно закладывать мину в такой второстепенной с точки зрения политики области, как использование денег федерального бюджета.

* * *

Как еще Минфин закрывает информацию, покажу на конкретном примере.

Прежде всего обществу не предоставляется систематизированный отчет по исполнению консолидированного бюджета, то есть суммы региональных и федерального бюджетов.

Не предоставляются окончательные итоги исполнения федерального бюджета даже поквартально, я уж не говорю помесячно. Вся оперативная статистика предварительная, и окончательная статистика в части федерального бюджета бывает только по годам, а еще в первой половине 2000-х годов бывала и по кварталам.

Два с лишним года назад была закрыта статистика исполнения федерального бюджета в виде расходных статей. До того Минфин каждый месяц публиковал данные: у нас есть одиннадцать укрупненных статей расходов федерального бюджета, мы планировали потратить столько-то, а на деле мы эти бюджетные проектировки на столько-то недовыполнили или перевыполнили. И из этих данных было хорошо видно, что из месяца в месяц, практически на протяжении десятилетий, Минфин одни статьи недофинансировал, а другие статьи перефинансировал, и это показывало реальную, а не пропагандистскую структуру бюджетных приоритетов.

Но прежде всего, конечно, было видно, что деньги экономятся за счет прямого нарушения бюджета – они просто не даются бюджетополучателям. Под разговоры о том, что бюджетополучатели не умеют правильно оформлять бумажки, почему-то постоянно идет экономия на одних и тех же ведомствах: на социальной сфере и Минэкономики. Бывала еще мелочевка – жилищно-коммунальное хозяйство, экология, культура, но там много не сэкономишь. И обычно перевыполнение расходов по силовым ведомствам и на государственные нужды.

Понятно: «своя рука владыка». А потом силовику попробуй-ка чего-нибудь, да еще законно ему причитающегося, не дай – завтра могут случиться маски-шоу на рабочем месте…

И вот эту информацию Минфин закрыл пару лет назад.

Закрыта с начала 2010-го года и информация об использовании нефтегазовых доходов.

Прежде всего, это проявление общей государственной стратегии. Мы видим общую тенденцию в закрытии информации государством. Попробуйте что-нибудь лишнее заявить – сразу оформят по 282-й «русской» статье за «экстремизм».

Почему информация закрывается? Насколько могу судить, потому, что у нас в государстве очень большую роль играет коррупция, обеспечивающая благосостояние огромного количества недобросовестных чиновников, которые фактически образуют правящий класс России. А коррупция – как бледная спирохета, возбудитель сифилиса, – на свету погибает почти сразу. Поэтому, чтобы она развивалась, а правящий класс богател и чувствовал себя хорошо, нужна темнота.

Некоторый доступ к информации у общества все еще сохранился – значит, его нужно закрывать. Это вопрос, по всей вероятности, не информации, не статистики – это вопрос власти, сохранения благосостояния правящего класса, развития и укрепления, укоренения, расширения коррупционных отношений.

Почему именно в апреле все это произошло? Есть три предположения.

Первое: как раз рухнули рейтинги сначала Греции, затем Португалии, Ирландии и Испании. Когда падает рейтинг страны, обесцениваются ее ценные бумаги и, соответственно, вложения в эти ценные бумаги. По закону средства Резервного фонда и Фонда национального благосостояния можно вкладывать только в высоконадежные ценные бумаги, но мы хорошо помним, как Банк России вкладывал деньги международных резервов в американские ипотечные конторы, которые были на грани банкротства. Им повезло, государство не стало их банкротить, поэтому Банк России заработал немного денег.

Но ведь не всегда бывает счастье авантюристам. И вот в документах, которые регулируют вложения средств Резервного фонда и Фонда национального благосостояния, перечислены все страны, в ценные бумаги которых можно вкладываться, включая и Испанию, и Португалию, и Ирландию, и Грецию. Потому что на тот момент, когда принималось постановление, у них были высокие рейтинги. Включить мозги и подумать о том, что на самом деле Южная Европа скорее южная, чем Европа, не получилось: «эффективный менеджмент» в современном либеральном понимании применения интеллекта вне коррупционных схем, насколько можно судить, не предусматривает.

Очень хотелось высокой доходности, а чем рискованнее, тем доходность выше. И рейтинг здесь ни при чем.

Но за авантюризм приходится расплачиваться. Рейтинги упали, и, наверное, инвестиции Резервного фонда и Фонда национального благосостояния вульгарно обесценились. Чтобы не показывать свои потери – вероятно, весьма значительные, – и чтобы за них не отвечать, решили просто закрыть статистику.

Вторая гипотеза заключается в том, что люди часто нарушают дисциплину. Когда у вас высокая доходность, очень большой соблазн бросить в более доходные инструменты побольше денег. Грубо говоря, на 1-е число месяца вы должны держать структуру: 45 % – в евро, 45 % – в долларах, 10 % – в фунтах. Но между этими датами вы теоретически можете похулиганить, как можете превысить скорость между постами ГАИ, и загнать в высокодоходные ценные бумаги, номинированные в евро, не 45 %, а 50 %, к примеру. И все будет хорошо, пока не реализуется оборотная сторона высокой доходности – высокие риски.

И тогда выяснится, что вы нарушили правила, которые не имели права нарушать ни при каких обстоятельствах. И это можно трактовать как угодно: как ошибку, административное правонарушение, уголовное преступление. Естественно, большое желание такой поворот скрыть, в том числе и путем отсутствия информации.

Хотя могут быть и другие причины. Прочитал кто-то в Минфине чью-нибудь статью…

* * *

Важно понимать: когда будут полностью «съедены» Резервный фонд и Фонд национального благосостояния, Банк России все равно сможет поддерживать федеральный бюджет за счет международных резервов. Здесь, правда, тоже есть очень неприятные вопросы, потому что значительная часть этих резервов вложена в ценные бумаги.

Они могут учитываться по не вполне рыночным ценам. И тогда в почти 500 млрд долл. международных резервов может оказаться заметная часть «нарисованных» при помощи разного рода оценочных методов, но на самом деле не существующих активов – и это тревожит.

Пока их почти полтриллиона, бояться нечего. Вот будет их 120 млрд, – это будет время для паники. Минфин закрывает или создает возможность для закрытия информации не потому, что у него физически нет денег. Более 4 трлн рублей пребывает без движения, включая деньги Резервного фонда, деньги Фонда национального благосостояния и просто деньги, которые лежат в бюджете, ни к какому из этих фондов не приписанные. Это почти половина годового бюджета. Денег все еще достаточно для модернизации, но государство не хочет заниматься ею.

Это бесспорно, но говорить, что бюрократы закрыли статистику, потому что сейчас будет катастрофа, неверно. Сейчас не будет катастрофы – просто снижение эффективности использования средств.

Системный кризис неизбежен, но лишь после 2012 года. Время и ход его протекания зависят от многих невидимых, непредсказуемых параметров, начиная от цен на нефть и кончая межнациональными отношениями, масштабами техногенных аварий и пр. Мы это прогнозировать не можем, мы можем только готовиться.

Локальная бытовая глупость, демонстрируемая сейчас некоторыми элементами российского государства, нас пугать не должна. Чего вы от него хотите, в конце концов? Если сложился правящий класс, насколько можно судить, ориентированный на коррупцию, а не на развитие, – он будет глупеть феноменальными темпами. Это естественно.

И смотреть надо не на Резервный фонд и даже не на его сумму с Фондом национального благосостояния, а на динамику международных резервов Банка России. Пока нам везет – высокие цены на нефть, благоприятная международная конъюнктура, которая значительные капиталы загоняет в Россию, и т. д.

Правда, несмотря на переизбыток средств у государства и, в частности, в бюджете Минфин, насколько можно понять, постоянно стремится к осуществлению займов.

Логика здесь следующая: официально говорится, что когда деньги кончатся, а мы начнем брать займы, нам эти займы будут давать под высокие проценты. А сейчас нам их дают под низкие. Поэтому надо сейчас взять под относительно низкие проценты, чтобы пришлось брать под высокие чуть позже.

Грубо говоря, мы поняли, что наши гробовые деньги когда-нибудь кончатся, так давайте возьмем денег, чтобы они кончились на два месяца позже.

Эта логика имеет право на существование. И в этом отношении подход относительно рационален.

Другое дело, что это бухгалтерский подход, как у людей, которые искренне не верят и не знают, что деньги должны работать, не могут себе представить, что деньги могут приносить прибыль, направляться в развитие экономики и приносить налоги. Люди эти искренне не верят, что Россия может зарабатывать себе на жизнь сама, а не сидеть на нефтяной игле. Это логика – базовая для всего российского государства – последовательного, принципиального отказа от модернизации.

Вторая возможная мотивация стремления российской бюрократии к займам, особенно внешним, связана с закрытостью этой сферы. Есть другая закрытая сфера – торговля оружием. В ней людей периодически обвиняют в коррупции, но на самом деле без взяток там, насколько можно судить, можно сделать немного.

Когда вы хотите, чтобы какой-нибудь Алжир купил «МиГи», а не «Фантомы», или чтобы он купил «Фантомы», а не «МиГи», в ход идет все: правил практически не существует.

Так вот, вторая аналогичная сфера – это сфера торговли внешними долгами. Когда посадили Сергея Сторчака – это, по– моему, было абсолютно прозрачной историей.

У нас есть банк, через который проводятся все операции с долгами государства. И он имеет, как говорил Райкин, маленький, но очень хороший процент со всех этих операций. Сторчак, насколько я могу судить, попытался по небольшой сумме наших долгов провести операцию мимо банка, создав тем самым негативный прецедент, – и был наказан.

Кудрин его спас, потому что Сторчак, похоже, ничего не сказал. Или потому, что Кудрин и стоящие за ним оказались сильнее соответствующих ведомств.

Но, с моей точки зрения, обвинения против Сторчака были вздорными, потому что внешние долги – столь же непрозрачная сфера, что и продажа оружия. Когда вы берете займы и все знают, что вам эти займы не нужны, а вы их все равно берете, – предположить, что вас не попытаются за это как-то отблагодарить, крайне сложно. Логично предположить, что здесь есть и коррупционные интересы; без этого массовое поведение на грани помешательства со стороны квалифицированных людей просто странно.

И наконец, последнее. О внешних займах договариваются обычно в очень фешенебельных странах – в США, Швейцарии и других местах, куда просто приятно лишний раз смотаться в командировку.

А мы остаемся в России, делаем это осознанно и советуем это вам. Потому что народ России вернет себе свою страну и сделает Россию процветающей, нормальной, цивилизованной, благополучной и демократической страной. И никакие коррупционеры народу, то есть и нам с вами, в этом помешать не смогут.

Прошлое – их, настоящее враждебно, но будущее – наше. Правда, для овладения будущим надо сначала выиграть битву за него, ведущуюся сегодня в форме борьбы вокруг усугубления либеральной реформы образования.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.