Человек не хочет становиться на четвереньки

Человек не хочет становиться на четвереньки

Развитие технологий (в виде технологий формирования сознания и современных компьютерных систем) ведет к архаизации лишь в рамках коммерческой парадигмы человеческого развития.

Единственный способ разрубить гордиев узел современных глобальных проблем – форсирование технологического прогресса, достичь которого можно лишь на пути отказа от корысти как основной движущей силы человечества.

Технологии как стимул и мотив не отрицают прежнего стимула – корысти и прибыли, но включают его в себя, как капитал, развиваясь, отнюдь не отрицал роль золота, но гармонично и непротиворечиво включил его в себя, – отобрав у него при этом не только исключительность, но и самостоятельность его общественной роли.

Мы видим, что деньги неуклонно теряют значение, уступая свою роль символа и инструмента достижения успеха технологиям. Они менее отчуждаемы, чем деньги, и потому основанное на них господство прочнее основанного на деньгах. С другой стороны, технологии все чаще используются на нерыночных условиях, закрепляющих господство их владельцев.

Стратегические решения, принимаемые самыми разными обществами, становятся некоммерческими.

Евросоюз принял программу развития альтернативных источников энергии к 2020 году, но почти все они дотируются государствами и потому нерыночны. Надежд на их рентабельность в 2020 году нет.

Нерыночен и совершаемый Китаем технологический рывок. Замена старых технологий новыми в китайской структуре цен часто коммерчески не оправдана, но угроза нехватки воды, почвы и энергии заставляет огромную страну идти на рыночные риски ради внерыночного выигрыша.

Наконец, страны Прибалтики и Восточной Европы, экономически всецело зависящие от России и объективно ориентированные на ее рынок, сознательно разорвали хозяйственные связи с нею ради формирования собственной идентичности.

Самоубийственное с рыночной точки зрения это решение направлено на достижение некоммерческой цели – формирования новых народов, пусть даже и ценой их социальной деградации.

Это не гуманизм, не совершенствование человека (а в случае Прибалтики – и его прямая архаизация), но это уже совершенно явный и открытый отход от коммерционализации, которая, становясь всеобщей и всеобъемлющей, становится тем самым и самоубийственной.

Вырываясь из оков рынка, человечество стремится к восстановлению технологического прогресса, надеясь на возвращение его гуманизирующей роли, надеясь, что технологии обеспечат «благосостояние для всех» и остановят сползание в варварство.

Упование на технологии против всесилия рынка, при всей наивности (как и любой надежды на лучшее будущее), представляется перспективным. Такое упование представляется, помимо прочего, еще и современной формой социалистической идеи, превращающейся из традиционной социал-демократической, свойственной индустриальной эпохе, в идею технологического социализма.

Сегодняшняя форма общественной борьбы – это борьба стремления к прибыли и стремления к технологиям, борьба глобального монополизма и ломающего его технологического прогресса, борьба глубинной тяги к архаизации и жажды возобновления комплексного, всеобъемлющего развития человечества.

Она вновь, как в годы великих войн, превращает науку в передовой край борьбы человечества за свое будущее.

Только если раньше речь шла о судьбе лишь отдельных народов и их групп, то теперь – всего человечества, без какого бы то ни было исключения.

К сожалению, пока человечество проигрывает борьбу за свою судьбу и продолжает проваливаться в пучину архаизации. Нагляднее всего это проявляется в видимой тщете попыток сознательного и институционализированного противостояния глобальному экономическому кризису – в частности, в виде работы «большой двадцатки», на которую в начале этого кризиса возлагались огромные и, как оказалось, совершенно необоснованные надежды.