ЧЕЛОВЕК ИЩЕТ ИСТИНУ — ЧЕЛОВЕК РАСТЕТ!

ЧЕЛОВЕК ИЩЕТ ИСТИНУ — ЧЕЛОВЕК РАСТЕТ!

Николай Иванович Дубов умер в 1983 году в возрасте 72 лет. Его первая книга прозы — повесть «На краю земли» — вышла в свет в 1951 году, последняя — повесть «Родные и близкие» — в 1980-м. Тридцать лет работы Николая Дубова в литературе были для советского общества годами сложными, переломными и трудными. Подлинный смысл, величие и трагизм этих десятилетий начинают открываться в необходимой полноте лишь в недавнее время.

Николай Иванович Дубов не дожил до этого времени революционных преобразований, времени, о котором он много думал, на которое надеялся, на которое работали его правдивые, бескомпромиссные книги. В произведениях писателя никогда не было лукавой «объективности». Дескать, мое писательское дело отразить «как в жизни», а дело читателя итожить выводы… Авторская позиция Дубова всегда чётка и ясна. Великий американский писатель Фолкнер говорил, что «истина — это длинная, чистая, неоспоримая, прямая и сверкающая полоса, по одну сторону которой черное — это черное, а по другую белое — это белое». Несомненно, что такой была истина и для Дубова. По крайней мере, читатель всегда точно чувствует, что писатель любит, а что ненавидит, что является его жизненным и писательским идеалом. Эта ярко выраженная, недвусмысленная позиция автора, резкий водораздел понятий «добро» и «зло» тем более важны, что Николай Дубов писал в основном о детях и подростках, затрагивал важнейшие процессы, происходящие в душе подрастающего человека, вступающего в ответственную, осмысленную пору жизни. Писать о подростках очень трудно. Но среди известных писателей этого направления, таких, как А. Алексин, Н. Думбадзе, В. Железников, С. Соловейчик, Н. Дубов занимает свое значительное место.

У Николая Ивановича Дубова счастливая писательская и человеческая судьба. Он испытал полную меру писательской удачи — его книги печатались в центральных издательствах, регулярно переиздавались и переиздаются — они оказались нужными не одному поколению советских людей.

Начиная с повести «Огни на реке», большая часть произведений Николая Дубова печаталась в «Новом мире» Твардовского. Сегодня все знают, что значила для истории советской литературы и всей духовной жизни страны деятельность Александра Трифоновича Твардовского не только как великого поэта, но и как редактора журнала «Новый мир», который объединял многих литераторов, стремившихся правдиво отразить жизнь народа, наметить духовные ориентиры для движения вперед. «Печататься у Твардовского» значило занимать твердую позицию, выраженную в знаменитых строках поэта:

А всего иного пуще

Не прожить наверняка

Без чего? Без правды сущей,

Правды, прямо в душу бьющей,

Да была б она погуще,

Как бы ни была горька.

И то, что такой журнал публиковал произведения Дубова, означало не только внимание редакции к делу воспитания новых поколений, но и к художественной и общественной позиции писателя. Современность, реальная жизнь людей всегда были в центре внимания Николая Дубова. Проблемы, им поднимаемые, были отнюдь не проблемами детского сообщества, это в равной степени были проблемы общества в целом.

Писатель говорил только о том, что сам видел, сам прочувствовал, чем сам переболел. А жизнь щедро предоставляла ему возможность пройти самые различные свои «университеты».

Николай Иванович Дубов родился 22 октября (4 ноября) 1910 года в Сибири, в городе Омске, в семье рабочего. Двенадцатилетним мальчиком вместе с семьей переехал на Украину, с которой оказалась связанной вся его дальнейшая жизнь. В 1930 году, после окончания школы начал работать на паровозоремонтном заводе разметчиком. Каждый, кто прочтет в романе «Горе одному» страницы, где рассказывается о том, как молодой рабочий Алексей Горбачев начинает свою трудовую жизнь, поймет, что они автобиографичны и написаны с полным знанием дела. В романе есть эпизод, как на завод приходит писатель. Не для того, чтобы «изучать» материал для своих произведений, а потому, что он занимается трудоустройством ребят, окончивших школу и слоняющихся без дела. Ну, пришел на завод писатель, и его, конечно, водят по цехам, «показывают производство». Писатель подходит к разметочной плите. Он «не мог себя заставить уйти. Вот так же и он когда-то красил клеевой краской отливки и поковки, устанавливал и переносил чертеж на металл. Приятнее всего было работать по латуни. Поковки тоже ничего, особенно когда одна сторона уже обработана на фрезерном или строгальном. А вот с чугунным литьем беда. Без конца нужно подтачивать концы циркуля и рейсмуса — вплавившийся формовочный песок съедал их, как наждак».

Это, конечно, рассказ про себя, про свою юность. Привязанность к рабочей профессии, к «мастеровому делу» Николай Иванович сохранял всю жизнь. Во время войны, когда стал «безбилетником», пошел работать на оборонный завод. И в последние годы жизни, когда построил под Киевом маленькую дачу, завел в сарае мастерскую — не было для него большего удовольствия, чем часами возиться у тисков, с немудреным слесарным инструментом. Что-то чинил, паял, строгал…

Но призванием Николая Дубова всё же была не профессия разметчика, а литератора. Любовь к ней сопровождала его с ранних пор. Николай Иванович был одним из самых эрудированных людей, каких я встречал. Познания его в литературе, а в особенности в истории поражали. А на вопрос, когда же он прочитал такое колоссальное количество книг, всю русскую и зарубежную классику, он отвечал — в детстве и в отрочестве. Николай Дубов не только любил читать, но очень рано начал пробовать писать сам: в цеховой стенгазете, а затем и в многотиражке. Вскоре он становится не только активнейшим сотрудником заводской многотиражки, но и её редактором. У Дубова был вкус к журналистской работе: его статьи, корреспонденции в областной газете выделялись остротой поставленных вопросов, компетентностью, литературными достоинствами.

Желание больше узнать, больше увидеть своими глазами толкало будущего писателя в новые места, к новым профессиям. Он учился на историческом факультете Ленинградского университета, переменил множество работ и городов. Был библиотекарем, заведовал заводским клубом. В 1944 году вернулся на Украину, сотрудничал в молодежных газетах, редактировал литературный журнал.

Первые шаги в литературе Дубов сделал как драматург. И начал он очень успешно. В 1948 году его пьеса «У порога» получила первую премию. Следующая пьеса «Наступает утро» была поставлена несколькими театрами. Одним словом, перед уже не молодым, но опытным литератором открылась накатанная дорога к театральному успеху и известности. Поэтому многим показалось странным и неожиданным обращение уже заявившего о себе драматурга к прозе, да ещё адресованной детскому читателю.

Свою первую повесть Дубов запечатал в конверт и отправил в Москву в крупнейшее в стране издательство детской литературы Детгиз без сопроводительного письма, без рекомендаций. Каждый, имеющий отношение к литературе знает, что такое «самотёк». Это поток рукописей от непрофессиональных, начинающих писателей. В больших издательствах специальные редакции существуют для того, чтобы читать «самотек», отвечать авторам, давать им советы и консультации. Такая редакция существовала и существует в издательстве детской литературы.

К чести работников издательства, они в этом потоке сразу же отметили рукопись повести «На краю земли». Фамилия автора, живущего на Украине, ничего никому не говорила. Конечно, повесть «На краю земли» по сюжету приближалась к традиционной повести о школе. Но чувствовалась в повествовании твердая рука мастера, умеющая создавать не кукольные персонажи, а живых детей — непосредственных, со своими характерами, привычками, языком. Не приходилось сомневаться, что если автор пишет о школе на Алтае, то это именно алтайская школа. Пейзаж Горного Алтая представал перед читателем во всей достоверности, без красивости, без риторического восхищения. Не приходилось также сомневаться в том, что автор знает, чем плохо сталистое железо, почему хомут может натереть шею лошади, как надо укладывать рюкзак… А главное в этой первой повести — отчетливо просматривалась тема, которая впоследствии станет самой главной в творчестве писателя — тема взаимоотношений мира детей с миром взрослых.

«На краю земли» вышла в 1951 году, а в следующем, 1952 году появляется вторая повесть Николая Дубова «Огни на реке». В ней уже зрело и сильно проявлены черты индивидуального дубовского почерка — простота и несколько ироничная интонация, которая помогает писателю говорить о важном без назидательности, столь нелюбимой детьми.

Повесть «Огня на реке» написана свободно, раскованно, её лиризм лишен какой бы ни было сентиментальности. Писатель постарался сообщить свои заветные мысли о главном в жизни, он вёл разговор с читателем с полным доверием к нему… «Огни на реке» принесли Николаю Дубову настоящий литературный успех. Оценивая вторую книгу писателя, литературная критика видела секрет удачи писателя в сильной лирической струе, в живой поэзии картин детства, родной природы. От будущих произведений Дубова ждали развития именно этих качеств. Но новые произведения, написанные Дубовым, выявили другие, для многих неожиданные, особенности его творчества. А именно — активную гражданскую позицию, публицистическое вмешательство в проблемы, затрагивающие общество в целом.

В этих новых произведениях Николай Дубов открыто заявляет, что как писатель и гражданин он хочет, чтобы советский человек был не приживалой, а хозяином. Чтобы он не плыл по течению, не прятался за удобства послушания, а сам принимал ответственные решения. Такие люди составляют самую ценную часть общества, в них заложено его будущее. В романе «Горе одному», произведении бесстрашно откровенном и горьком, выведена целая галерея людей, которые, по убеждению Дубова, являются стержнем общества, его опорой и надеждой. Они самые разные по возрасту, биографии, социальной иерархии — от совсем молодого рабочего Федора Копейки до пожилого, прошедшего все испытания своего времени, директора завода Шерстнева, Всех их объединяет прежде всего отношение к правде. Они отдают себе отчет, что правда может быть фальсифицирована, использована для своекорыстия, безнравственных целей. Один из любимых автором персонажей романа, старый рабочий Василий Прохорович, говорит: «Правда-то правда… Только один на ней верхом, а другой норовит под ней ползком. Каждый хочет её по-своему взнуздать и в свою сторону повернуть…»

Для автора романа правда только одна — в её точном словарном обозначении: то, что есть, что было на самом деле… Стоит только эту правду попытаться приспособить к своим интересам, как она превращается в ложь. Молодой парень, только что вернувшийся из армии, Федор Копейка работает на заводе платным комсомольским работником. Он чувствует какую-то неловкость от того, что комсомольцы — на производстве, а он только около, рядом. «Он только ходит и уговаривает их быть передовыми… только призывает работать с энтузиазмом, а работают другие, а не он. Выходит, энтузиазм превратился для него в профессию, в службу, он получает деньги за энтузиазм». И Федор не дает себя уговорить. Он уходит к станку и только после этого, сроднившись с цеховыми ребятами, завоевав их доверие и признание, становится подлинным комсомольским вожаком.

Произведения Дубова при жизни часто встречали настороженно. Некоторых критиков смущала откровенность, с которой в этих книгах раскрывались суровые, часто неприглядные стороны жизни. Это смущение усиливалось и тем, что Дубов писал о детях, издавался массовыми тиражами для детей, словом, был — по распространенной терминологии — «детским писателем». И действительно, жизнь в книгах Дубова раскрывается с обжигающей правдой. Писатель безжалостно разоблачает людей, которые, прикрываясь правильными, часто святыми словами, творят черное дело. «Дядя Троша», к которому попадает осиротевший Леша — герой романа «Горе одному», — жулик мелкий, личность ничтожнал и жалкая, но философия его поразительно схожа с той, какую исповедуют люди, стоящие неизмеримо выше его на социальной иерархической лестнице. «Слово не рупь, его не жалко», — говорит дядя Троша. И поясняет: «Чтобы до грошей достигнуть, надо завоевать доверие. А как его завоевать? Через слова. Значит, для этого слов жалеть не надо».

Но точно так думает и поступает журналист Алов, готовый на черное говорить белое или на белое — черное, если ему это выгодно, если с помощью этого он сможет выдвинуться, сделать карьеру, стать членом Союза писателей… По сути своей ничем не отличается от жулика дяди Троши и безнравственного журналиста Алова Гаевский, сделавший карьеру от пионервожатого до работника отдела кадров большого оборонного завода. Гаевскому слова правильные, взятые из газет, нужны для того, чтобы властвовать над людьми. Пусть это будет мелкая власть, но ему необходимо ощущение того, что он в состоянии властвовать — даже в тех пределах, какие ему отведены поначалу скромным служебным положением.

Гаевский убежден, что должный порядок в этом мире охраняется только страхом перед наказанием, ибо людьми владеет порочное желание нарушить установленные порядки. Каждое отклонение от предписанного, классифицированного представляется ему почти преступлением. Философия эта отнюдь не бескорыстна. Убеждение, что все люди — потенциальные или действительные нарушители порядка, сразу же ставит его, Гаевского, над этими людьми. Ибо они нарушают, а он их изобличает, предупреждает, останавливает, хватает за руку…

В романе «Горе одному» Дубов тщательно исследует характер и биографию Иванычева — председателя цехкома механического цеха. Биография чрезвычайно характерная не только для Иванычева — для его времени. Со второго курса техникума, став комсомольским платным работником, он начинает восхождение вверх не в силу каких-то особенных талантов или коварных свойств характера. Напротив, Иванычев ровен, даже добродушен, он живет по принципу «живи и жить давай другим». И оказывается очень удобным. Исполнителен, с полуслова понимает, что хочет начальство, делает добро «нужным» людям, сам немало получает от их расположения. Конечно, при отсутствии каких бы то ни было способностей Иванычеву приходится претерпевать и жизненные крушения. И даже слететь с уютного и престижного кресла председателя горисполкома. Но Иванычев знает, что такой, как он, не пропадет, что он всегда понадобится. На таком месте, где не надо работать, а надо администрировать. Так он становится председателем цехкома, и ему ничего не стоит сломать жизнь молодому рабочему Алексею Горбачеву. Не по злобе своей — упаси боже! — а потому, что судьба парня его совершенно не занимает, ему важно лишь, как сам будет выглядеть перед тем начальством, которое всегда держит его «на плаву».

Николай Дубов исследует не одного Иванычева, не одного Гаевского, ему важны самые различные модификации людей, имеющих власть над другими и употребляющих власть во зло. И среди них совершенно не обязательно аморальные люди. Елизавета Ивановна Дроздюк не только не питает зла к детям, но убеждена, что делает всё, чтобы они выросли такими «как надо»: дисциплинированными, послушными, аккуратными. Она относится к детям рачительно и заботливо. Всё дело в том, что для неё дети — некий полуфабрикат, который следует довести до надлежащей кондиции, до пригодности жить в мире, где, по убеждению Елизаветы Ивановны, существуют четкие границы для мыслей, поступков, где люди разделены на тех, кто пасет, и на тех, кого пасут. Социальная опасность таких людей, как Дроздюк, заключается не только в том, что система запретов является для них главным руководством к действию, но и в том, что себя они рассматривают только в одном качестве — пасущих… И в помощники себе подбирают таких же. И таких же готовят себе в преемники.

В повести «Мальчик у моря» женщину, дабы спасти ей жизнь, необходимо немедленно доставить в больницу. Но единственный человек, у которого имеется машина, районный начальник, отвечает на просьбу отвезти больную: «Нет, не могу. Не имею права. Моё время мне не принадлежит, я на работе. В соседнем колхозе уборку заваливают, надо туда гнать, накачку делать… Изыскивайте местные ресурсы». С каким же негодованием подобный начальник отвергает упреки в том, что он — негодяй, человек без сердца и совести! Он убежден, что «накачка» — важнее человеческих дел, судьбы одного — и при том чужого — человека.

Для «самодура», как злобно называет этого начальника маленький герой повести Дубова, и для многих других подобных ему людей, характерно убеждение, что выше всего они ставят государственные интересы. В действительности же они называют «государственными» только свои личные, глубоко корыстные интересы. И для прикрытия этого годятся самые высокие понятия… То, что в народе названо «показухой», и есть выражение этой эгоистической, антинародной сущности.

В «Беглеце» дорожные рабочие не обманываются относительно своей халтурной деятельности. «Ремонт» дороги у них сводится к тому, чтобы засыпать выбоины, залить их непрочным раствором. Ничего, что первый же проехавший по дороге грузовик уничтожает все следы этой «работы». Сами они про себя говорят: «Артель напрасный труд…»

Но даже эти халтурщики в глазах Дубова выглядят намного привлекательнее тех, кого в романе «Колесо Фортуны» участковый милиционер Кологайда называет «бородатыми пацанами». Добродушный милиционер считает их этакими взрослыми детьми, которых с самого детского сада ведут по жизни за руку родители, родственники, знакомые. Писатель не разделяет мнение персонажа своего романа. Он усматривает в этих напористых, щеголяющих эрудицией людях социальную опасность. Особенно это касается тех, кто причисляет себя к «творческим работникам». Дубов считает, что тот или иной вид творчества они выбирают потому, что, как им кажется, «это кратчайший и легчайший путь к славе и деньгам, то есть, по их мнению, к удовольствию, а в своем праве на удовольствия они не сомневаются… Убеждения им с успехом заменяют трескучие фразы, а все чувства подчинены необъятному самомнению». Молоденький бородатый кинорежиссер мечтает нарваться на этакий сенсационный киносюжет, который его прославит и сделает известным… Заводской журналист Алов полагает, что, расхвалив в книжке липовые достижения молодого рабочего, он пробьется вверх, к положению писателя… И заводское начальство сознательно идет на вранье, чтобы выглядеть получше в глазах более высокого начальства…

В произведениях Дубова выведено много разновидностей «самодуров», карьеристов, приспособленцев. Но при всем этом никогда «антигерои», люди, олицетворяющие негативные приметы времени, не одерживают идейных, нравственных побед. Победа в конечном счете не за ними.

Так, герой романа «Горе одному» Леша Горбачев проходит через самые большие испытания, какие только могут выпасть на долю подростка, оставшегося сиротой, без близких, без всякой помощи. Но он не погибает от голода, холода, подлости, предательства — потому что всегда на пути его оказывается добрый и хороший человек. Парень, встретившийся ему на дороге, дал денег; моряк накормил; заведующая детским домом Людмила Сергеевна приютила; старый рабочий Василий Прохорович стал мудрым советчиком.

Необязательно, чтобы эти люди были главными героями произведения, они могут быть вспомогательными персонажами или проходить по периферии повести, но они являются своеобразными катализаторами добра, энергии, справедливости. В повести «Мальчик у моря» рыбак Жорка — человек с «нехорошей биографией», вспыльчивый и резкий, оказывается тем человеком, который согрел детскую душу подростка Сашука, опаленную несправедливостью, теплом понимания, сочувствия и доброты. В «Беглеце» шофер, которого зовут Сенька-Ангел, без раздумья приходит на помощь мальчику Юрке, который, не стерпев обиды и предательства родных, бежит из дома куда глаза глядят…

Николай Дубов принадлежит к тем писателям, которые — одни из первых — забили тревогу, увидев порок не менее страшный, чем бюрократизм. Этот порок — пьянство. Писатель попытался исследовать причины падения, уничтожения человеческой личности, подпавшей под власть бутылки с зельем.

В своей лучшей повести «Беглец», написанной в 1965–1966 годах, Николай Дубов пытается ответить на вопрос: «Зачем люди пьют?» Этот вопрос мучительно тревожит главного героя произведения Юрку, доброго, впечатлительного мальчика. Вокруг него почти все пьют. Близкие и далекие, хорошие и плохие. Пьет инвалид войны Роман Безногий, топящий в вине постигшую его трагедию: инвалидность, одиночество, полунищету. Пьет отец Юрки — слабый человек с неудавшейся жизнью. Пьют родственники и знакомые Юрки от того, что труд их лишен смысла. И даже самый привлекательный персонаж повести, Сенька-Ангел, о котором Юрка знает, что тот ничего не пьет, даже пива, проводив на поезд раздавленную горем и унижением женщину, потерявшую близкого человека, женщину, которую люди злобно унизили, обокрали, даже он — накормив голодного, подобранного им мальчика, заказывает себе стакан водки.

«Юрка во все глаза смотрел на него.

— Ты ж не пьешь! — сказал он.

— А ты и в самом деле думал, что я — ангел? — усмехнулся Семен… со зла выпил…»

Человек, которого Юрка спросил: «Зачем люди пьют?», — архитектор Виталий Сергеевич знает ответ на этот вопрос: «По разным причинам. Но в общем, какие бы ни были причины, — от слабости… зелие это одурманивает, одуряет, и человеку и он сам, и все окружающее видится не таким, какое оно есть на самом деле. Трусу кажется, что он герой, уроду и тупице, что он красавец и гений, все беды и несчастья — пустяками, море становится по колено… И так втягивается, потом уже без этого не может обойтись. Это прилипчиво, как зараза, как неизлечимая болезнь. И попросту — это трусливое бегство. Трусливое и бессмысленное — в бутылку. Из неё-то уж во всяком случае выхода нет. Только один — смерть…» Но сам, к сожалению, топит в вине своё достоинство, честь, чувство вины перед близкими. И его трагический конец видится читателю «Беглеца» не как случайная гибель во время шторма, а как бегство в смерть от того, куда его завела душевная слабость и трусость… Так кончает добрый, умный, интеллигентный человек. Жестокий урок! Но писатель не хочет и не может смягчать его…

Почти во всех произведениях Дубова остро ставится вопрос о взаимоотношении человека с природой. Дубов выступал в защиту природы и как публицист, до сих пор не потеряли актуальности его темпераментные статьи о судьбе Азовского моря, о хищническом и бездумном наступлении на природу в других регионах нашей большой страны.

В публицистических выступлениях Дубова немалое место занимали и экономические соображения, и забота о том, в каком виде получат землю и её богатство наши наследники. Но главное всё же Дубов видит в другом. По убеждению писателя, отношение к природе является некой лакмусовой бумажкой, определяющей социальное и нравственное лицо человека.

Человек не оккупирует природу. Представление о том, что природу следует завоевать, а следовательно, с ней надобно воевать — не только чуждо, но и ненавистно Дубову. По его убеждению, «завоевательское» отношение к природе не только приводит к хозяйственной катастрофе: эрозии почв, пересыханию рек, гибели лесов и животного мира. Самое страшное в том, что такое отношение глубоко безнравственно. Человек, рассматривающий природу как завоеватель, закономерно начнет оценивать и людей лишь как «природные ресурсы». Отсюда кратчайшее расстояние до таких негативных явлений, как социальная деформация общества, утрата моральных ориентиров.

* * *

Творчество Дубова последних десятилетий пришлось на время, которое мы сегодня определяем как застойное. В эти годы не поощрялась глубокая критика явлений социальной несправедливости. Предполагалось, что наше общество является обществом полной социальной справедливости, как и должно быть в стране, где социализм построен полностью и окончательно. А то, что он окончательно построен, — провозглашалось везде и всюду.

Дубов не участвовал в славословии и суесловии, чем страдали иные писатели. Он исследовал реальную жизнь и видел в этой жизни явления его глубоко тревожащие. Он видел не только материальное, но и социальное неравенство. Когда нарушался основной принцип социализма — «каждому но труду». На стройках, у заводских станков, на поле, в море самоотверженно трудились люди, зарабатывающие свой хлеб нелегким трудом. А рядом с ними находились и те, кто только притворялся работающими, которые халтурили, трудились «абы как» и жили не хуже, а, пожалуй, и лучше честных тружеников. А ещё были и те, которые хлебали полной ложкой из котла, наполненного результатами народного труда, ничего в этот котел не вкладывая. «Самордуи» самых различных модификаций изображены Дубовым со всей силой негодования и презрения. Писатель видит в них особенную социальную опасность ещё и от того, что рядом с ним живут дети и подростки, воспитание теснейшим образом связано со всем хорошим и плохим, что существует в обществе. И позиция писателя в этом важнейшем вопросе совершенно определенна. Целый ряд писательских отступлений в романе «Горе одному» посвящен мыслям Дубова об отношениях взрослых к детям. Он пишет: «Обнеся чертой то, что, по их мнению, составляет круг детских интересов, взрослые с помощью книг, нотаций и даже наказаний пытаются удержать в нем детей. Но черта существует только в их воображении. Дети непрестанно перешагивают её, а если им запрещают, делают это тайком. Родители пытаются оградить детей от узнавания множества вещей. Но дети видят и узнают всё. Они видят смерть и горе, узнают любовь и ненависть, подлость и благородство, низменные поступки и высокие взлеты. В сущности, человек уже в отрочестве узнает жизнь и все, что в ней происходит».

По убеждению Дубова не где-нибудь, а в семье происходит в ребенке формирование личности, осознание своей индивидуальности, там закладываются её нравственные основы, понимание границы между добром и злом. Но не меньшее значение он отводит школе. Ибо в школе происходит переход от детства к отрочеству. Дубов пишет: «Наступление отрочества — рождение сознания. Оно бесстрашно и беспощадно всматривается в мир — «Каков он?» — и в себя — «Зачем я?». В ответе на эти вопросы, в поисках истины и происходит взросление, обретение человечности.

Автор сурово критикует педагогику, считающую, что задача школы состоит лишь в том, чтобы подготовить детей к будущей «настоящей», взрослой жизни. Собственно говоря, такое представление о ребенке, как о некоем «полуфабрикате», ненамного отличается от того, что дядя Троша говорит Алеше Горбачеву: «Покуда ты не человек, а четвертушка». Дубов принадлежал к писателям убежденным, что детство является не состоянием куколки, из которой должна вылупиться красивая бабочка, а важнейшим и полноценным состоянием человеческой жизни. Без счастливо и увлекательно прожитого детства не состоится гармоничный человек! Впрочем, это убеждение разделяли и разделяют все выдающиеся советские педагоги. Один из основателей советской педагогики П.П. Блонский говорил: «Но мы до сих пор глухи к потребностям ребенка и нечеловечны. До сих пор школа — фабрика будущих людей, а не организация нормальной жизни ребенка в настоящем». На таких же убеждениях строится педагогика В. Сухомлинского — самого яростного противника запретов и наказаний для детей. «Если вы хотите, чтобы в стране не было преступников, — воспитайте детей без наказаний», — говорил он.

Взгляды Дубова на воспитание были построены прежде всего на личном жизненном опыте, на том, что видел в реальной жизни цепкий и прозорливый взгляд художника. И они соответствовали традициям передовой русской педагогики, взглядам лучшей части русской интеллигенции. Стоит вспомнить слова замечательного книговеда и просветителя Н.А. Рубакина: «Ребенок прежде всего человек, а не объект для педагогических манипуляций. За ним тоже необходимо признать своего рода гражданскую свободу и право на самоопределение, а не только вменять ему в обязанность довольствоваться тем, что ему дают г. г. старшие, слушаться в повиноваться им».

Значительная часть романа «Горе одному» посвящена исследованию жизни школьного коллектива, взаимоотношениям учителей и учеников, различных детских характеров. Герою романа, Леше, приходится сталкиваться не только с хорошим, но и с плохим, не только с добром, но и со злом. Что же является тем неосознанным компасом, который позволяет мальчику во всех сложных ситуациях, столкновениях с самыми разными людьми находить правильный, нравственный выход? Этим компасом является стремление к справедливости. По убеждению автора романа, эта черта самая главная, самая ценная в любом человеческом характере. Во всех конфликтах романа автор безоговорочно становится на сторону бескомпромиссного стремления юного человека к справедливости. Так происходит в столкновении шестиклассника Юрия Трыхно со своими товарищами.

Конфликт этот драматичен и по своему накалу и по последствиям. В романе целая глава посвящена истории падения и наказания Юрия Трыхно.

Старший пионервожатый Гаевский несложной и недоброй софистикой убеждает мальчика, что тот — ради блага для своих же товарищей — должен докладывать ему об их дурных поступках, чтобы пионервожатый мог вовремя предотвратить неприятные последствия. И Юра в глазах товарищей становится предателем. Гаевский использует неопытного мальчишку ради своих корыстных целей, не задумываясь, что у ребенка расшатывается костяк нравственных понятий, что он становится непрочным, ненадежным.

Исследуя жизнь детского коллектива, Дубов не жалеет самых жестких оценок для неумных, неумелых, неталантливых людей, профессионально занимающихся воспитанием. Он сурово говорит о плохих, схематичных книгах-руководствах для детей. «В сущности, это были не книги, а сборник задачек по поведению, примеров того, что нужно и похвально делать детям и что делать нельзя и не похвально. Придуманные мальчики и девочки совсем не похожие на тех, что были вокруг Лешки, прилежно решали эти задачки».

А пионерская организация? «На пионерских сборах тоже непрерывно говорили об учебе и дисциплине, только уже не взрослые, а сами ребята. То один, то другой пионер читал по тетрадке доклад на сборе, и о чём бы он ни был, дело всегда сводилось к тому, что нужно быть дисциплинированным и хорошо учиться. Пионеры непрерывно учили друг друга хорошему поведению и усердию. Помогало это плохо… слова эти были как бы сами по себе и не влияли на их поступки».

Вот где, по убеждению Дубова, начинается та раздвоенность, тот разрыв между словами и делами, за которыми следует моральная деформация не только отдельных людей, но и общества. И когда писатель перейдет от повествования о детстве и отрочестве героя «Горе одному» к рассказу о начале его юношеской, «взрослой» жизни, он развернет перед читателями неприглядную панораму жизни, где бюрократы, рвачи, равнодушные чиновники создают видимость деятельности. И любая попытка назвать то, что происходит, своим именем наказуется со всей безжалостностью, на какую эти люди способны. Конечно, не этим чинушам определять ход жизни. Работают заводы и фабрики, засеиваются и убираются поля, миллионы честных людей трудятся осознанно, не теряя своего человеческого и рабочего достоинства. Но с какой же силой тормозится продвижение вперед нашего общества!

Читателю нашего времени легче ответить на многие жгучие вопросы, поставленные в произведениях Дубова. Они обладают историческим опытом, они живут в такое время, когда гласность и демократизм, когда перестройка всей нашей жизни, в том числе и в науке и литературе, объяснили природу и причину застойных явлений, нарушение социалистических принципов в жизни советского общества. Не в характере Дубова было самоуверенно давать рецепты исправления подмеченных ошибок, нарушений, даже преступлений «Мы не врачи — мы боль», — говорил некогда Герцен о своей литературной деятельности. Но мы-то сегодня достаточно грамотны, чтобы знать: боль — одна из главнейших защитных функций организма. Произведения Николая Дубова так же, как произведения Федора Абрамова, Валентина Распутина, Юрия Трифонова и других советских писателей, обладают сильнейшей болевой реакцией на несовершенство нашего общества, на негативные процессы, происходящие в городе и деревне. В сочетании с серьезным исследованием проблем воспитания это качество прозы Дубова делает её современной и важной для читателей разных поколений.

Родина высоко оценила творческий труд писателя — в 1980 году он был удостоен Государственной премии СССР.

Лев Разгон