Карл Маркс и Анатолий Зак
Карл Маркс и Анатолий Зак
А ещё очень огорчил меня президент полным непониманием пермской трагедии. Полным! Это, говорит, халатность, разгильдяйство, даже такое ужасное словцо употребил — раздолбайство! Этого и в Советское время хватало, но здесь главное — другое. То самое, о чем полтораста лет тому назад писал дедушка Маркс, при имени которого у сына секретаря райкома Медведева и у беглого коммуниста Путина (партбилет № 15379389) презрительно бурчит в животе.
Характеризуя эффективных собственников своего времени как хищников, Маркс привёл ещё и пронзительную цитату из работы одного журналиста, тоже хорошо понимавшего суть этих собственников: «Капитал избегает шума и брани, отличается боязливой натурой. Это правда…». Ну, про нашего Абрама Прохоровича, как и о нашем Прохоре Абрамовиче этого сказать нельзя. Они не только не избегают шума, но лишь и занимаются-то шуршанием долларами, хлопанием по ляжкам своих милашек, визгом да хрюканием на всю Европу. Но читаем дальше: «Капитал боится отсутствия прибыли. Но если имеется достаточная прибыль, он смелеет. При 10 процентах прибыли капитал становится оживлённым, при 20-ти способен на любое дело, при 50-ти готов сломать себе голову, при 100 он попирает все человеческие законы, при 300 нет такого преступления, на которое он не рискнул бы даже под страхом виселицы. Доказательство: контрабанда и торговля рабами».
Собственники клуба «Хромая лошадь» получали доход ещё выше. Ведь клуб, как писали газеты, рассчитан на одновременное присутствие 45 посетителей. И они прекрасно успели бы удрать от пожара даже через одну створку одной двери. А сколько веселящихся единиц было там в ту роковую ночь? 156 человек уже умерли, более 80-то еще находятся в больницах, ну, и, надо думать, человек 150 всё-таки спаслись. Сколько же было всего? Да, пожалуй, раз в восемь-десять больше, чем полагалось. Таков мог быть и доход Анатолия Зака, собственника «Лошади». За такой доход любой зак не побоится опасности стать зэком, более того, за это заки могут передавить друг друга без всякой виселицы.