Война как повседневная практика

Война как повседневная практика

Войны цивилизованных людей выглядят почти как парады, если сравнивать их с войнами скифов, новозеландцев и ирокезов. Но ведь и во время этих войн очень даже убивают людей: пусть по все более строгим правилам, все с меньшим количеством зверства.

Два поколения русских дворян, родившихся между 1780 и 1795 годом, выкошено в цикле наполеоновских войн. Действительно: 1799 год — поход Суворова в Италию, разгром французов на реке Ада и взятие Нови, знаменитый переход через Альпы, штурм Чертова моста, Сент-Готарда.

1805—1807 годы: Аустерлиц, Шёнграбен, Прёйсишь-Эйлау, Кремс, Пултук (это только места крупных сражений, в которых участвовали десятки тысяч человек).

Лето 1812 года: война с Наполеоном перехлестывает из Европы в Россию.

1813—1815 годы — бесконечная война с Наполеоном в Европе.

Историки справедливо замечают — странный «провал» зияет в дворянских фамилиях. В 1820-м, в 1825 году, в 1830-х годах действуют или старики, родившиеся в 1760—1770-х годах. В эпоху войн с Наполеоном им было за сорок — очень солидный возраст по понятиям того времени. Или действуют люди совсем молодые — люди, родившиеся с 1795 по 1810 год.

Под Аустерлицем и Кремсом ревели пушки, и всадники на всем скаку рушились, встречая картечь. А им было от силы 5 или 7 лет.

Пылала Москва, пылила Старая Калужская дорога под сапогами, Кутузов произносил свое знаменитое: «Потеряем Москву — спасем Россию. Защитим Москву — потеряем армию и погубим Россию». А им было от 5 до 15 лет. Самые старшие уже хотели в армию, остро чувствовали себя обнесенными чашей на пиру жизни... Так ощущал себя и Александр Сергеевич Пушкин в 1812 году.

К 1820 году поколение, опоздавшее бить Наполеона, повзрослело, сделалось заметной частью общества. С ними, с племенем младым, незнакомым, заметны те, кому уже за 50, за 60. И очень мало людей, родившихся между 1775-м и 1790-м. Из дворян воевали 20—30% всего мужского населения. Были семьи, лишившиеся 2—3 сыновей и племянников и переставшие существовать. Целое поколение выхлестано в войнах с Наполеоном.

До Первой мировой войны смешно было и говорить о моральной неприемлемости войны. Война была повседневным, совершенно обыденным событием. За более чем 300 лет правления Романовых Московия, а потом Российская империя воевала в общей сложности 267 лет, а за тысячу лет со времен Рюрика мирными были то ли 267, то ли 289 лет.

У разных авторов получаются разные цифры, но ведь не в них суть. Главное — страна воевала постоянно и очень часто вела две и более войн одновременно. В качестве яркого примера: М.И. Кутузов приехал в армию, действующую против Наполеона, с театра другой войны — Русско-турецкой 1811 — 1813 годов.

Людей порой пытаются убедить в том, что Россия тут составляет некое исключение, что ее история представляет собой отклонение от обычного. Серьезный историк вряд ли согласится с таким утверждением. Во всем мире и во всех обществах война — совершенно повседневный способ ведения политики с древнейших времен и до самого последнего времени. От нападения первобытного племени на соседей для похищения охотничьей добычи и пожирания самих соседей и до классического вопроса Вильгельма II, заданного Николаю II в 1898 году:

— Против кого будет направлен наш союз?

Поскольку оба императора и предположить не могли, что возможен политический союз, ни на кого и ни против кого не направленный. «Против кого дружить будем?»