Рынки старые и новые

Рынки старые и новые

Правительство старой Кореи рынки не любило – как и торговлю вообще. С точки зрения неоконфуцианства, которое было официальной идеологией страны с начала XV и до конца XIX века, торговля, по определению, являлась злом – хотя, пожалуй, и неизбежным. Торговля отвлекала крестьян от главного занятия – земледелия. Торговля вводила людей в соблазн, давая им доступ к «ненужным» предметам роскоши, и мешая заниматься моральным самосовершенствованием. Торговля способствовала коррупции. Не случайно в традиционной конфуцианской иерархии общественных групп торговцы находились на последнем, четвёртом, месте – после дворян-чиновников, крестьян и ремесленников. Не случайно и то, что денежное обращение в Корее появилось только в конце XVII века – до этого торговля носила в основном меновой характер.

Поэтому в старой Корее власти стремились ограничивать и регулировать торговлю. Правда, в середине XVIII века былое негативное отношение к торговле смягчилось, однако торговцы всё равно оставались наименее уважаемой социальной группой Кореи – и при первой возможности покупали землю и дворянские привилегии.

Так что нынешние шумные корейские рынки – явление, с точки зрения историка, довольно позднее. Правда, к началу XIX века рынки уже существовали в большинстве крупных городов, в том числе и практически во всех уездных центрах. Более 90% всех рынков относилось к категории «пятидневных». Такие рынки проводились раз в пять дней. В любом рыночном селе или городке знали, что рынок у них будет собираться два раза в каждую десятидневку – скажем, «2-го и 7-го» или, скажем, «4-го и 9-го». Система «2-го и 7-го», например, означала, что рынок проходит 2-го, 7-го, 12-го, 17-го, 22-го и 27-го числа каждого месяца. В каждом поселении были свои дате, однако интервал между рынками оставался неизменным – 5 дней (следует напомнить, что привычной нам семидневной недели в старой Корее не знали). Система «пятидневных рынков» пережила и падение монархии, и колониальную эпоху, и войны, и бурный экономический рост. Сейчас большинство корейских рынков – постоянные, но даже на постоянных рынках по-прежнему отчасти придерживаются традиционных «рыночных» дней. В такие дни количество торговцев ощутимо возрастает.

Хотя в Южной Корее насчитывается более полутора тысяч официально зарегистрированных рынков, современную «рыночную» жизнь страны определяют, в первую очередь, два оптовых гиганта – Намдэмун и Тондэмун.

Администрация рынка Намдэмун утверждает, что он был основан в 1414 г. Это, конечно, преувеличение. Действительно, в 1414 г. власти разрешили розничную торговлю вблизи Южных городских ворот (Намдэмун означает «Южные ворота»). Однако это разрешение не привело к образованию настоящего рынка. История Намдэмуна всерьёз началась двумя веками позднее, когда в 1608 г. правительство решило построить у Южных ворот огромные казённые зернохранилища. В них власти держали запасы риса, собранного со всей страны в качестве налога. Налог тогда собирался натурой, натурой же платилось и жалованье чиновникам, которые приходили за положенными им рисовыми пайками к Южным воротам. Понятно, что свежеполученная зарплата приятно отдавливала им карманы (точнее, спины слуг, которые волокли мешки с рисом), и чиновники были готовы тут же что-нибудь прикупить. Поэтому район зернохранилищ и стал привлекать торговцев. Так началась история Намдэмуна.

В 1912 г., то есть уже в колониальные времена, Намдэмун получил формальный статус и официально утверждённую рыночную администрацию. Впрочем, до самой Корейской войны рынок оставался небольшим – в 1945 г. там имелось всего лишь 200 торговых точек (против нынешних 10 тысяч).

Корейская война 1950–1953 гг. стала временем настоящего рыночного бума. Почти все города страны несколько раз переходили из рук в руки. Миллионы людей были вынуждены покинуть родные места, спасаясь от войны, от белого и красного террора. Для многих из этих беженцев рыночная торговля стала единственным средством прокормить семью. Рынки разрослись невероятно. Торговали на них всем – едой, вещами, ворованной «гуманитаркой», контрабандой, использованным военным снаряжением. В те времена говорили: «Если Вам нужна зенитка – вы и её купите на Намдэмуне».

После войны рост Намдэмуна не остановился. Немалую роль играло удобное расположение рынка – практически в самом центре столицы, на пересечении основных городских магистралей и рядом с главным столичным вокзалом. Не смогли остановить этот рост ни катастрофические пожары 1954 и 1968 гг., ни политические потрясения. К 2000 г. на рынке действовало более 10 тысяч торговых точек. Правда, с течением времени сам характер рынка изменился. Намдэмун потерял былую универсальность, и стал специализироваться в основном на одежде и аксессуарах.

Большую роль стала играть и оптовая торговля. В шестидесятые годы Намдэмун превратился в оптовый центр, через который осуществлялось снабжение многочисленных магазинов и лавочек по всей Корее. Впрочем, в области оптовой торговли Намдэмун оказался не в состоянии конкурировать со своим главным соперником – Тондэмуном.

Рынок Тондэмун («рынок у Восточных ворот») – много моложе, чем Намдэмун. Его история началась в конце XIX века, а в 1905 г. богатый торговец тканями Пак Сын-чжик получил разрешение на создание в этом районе регулярного рынка. Как и Намдэмун, рынок стал активно расти после Корейской войны, когда он превратился в главный центр торговли для многочисленных беженцев с Севера. Поначалу Тондэмун во многом страдал из-за своего относительно неудачного расположения – он находится куда дальше от главного делового центра Сеула, чем Намдэмун. Однако со временем эта особенность из недостатка рынка превратилась в его серьёзное преимущество.

Дело в том, что у зажатого в центре столицы Намдэмуна почти нет возможностей для дальнейшего роста. Земля вокруг рынка стоит неимоверных денег, поэтому там трудно строить новые торговые комплексы и, главное, оптовые склады. Тондэмун оказался в более выгодном положении, и с конца 1960-х годов администрация этого рынка сделала ставку на огромные торговые галереи. В результате именно Тондэмун превратился в важнейший центр оптовой торговли и постепенно оттеснил своего старшего собрата на второй план.

В настоящее время на Тондэмуне действует 27 тысяч торговых точек, покупки в которых ежегодно совершают около 30 миллионов человек. Заметная часть товаров идёт на экспорт, так как Тондэмун пользуется особой популярностью у челноков из России, стран СНГ и, главное, Китая (именно китайские торговцы сейчас доминируют среди иностранных оптовых покупателей). Точной статистики нет, но предполагается, что годовой объём проходящего через Тондэмун экспорта составляет примерно один миллиард долларов.

Сумма эта выглядит внушительно, хотя для корейской экономики в целом она не очень-то велика. Мне не раз приходилось замечать, что наши торговцы-челноки существенно переоценивают значение экспорта одежды и прочего «легпрома» для корейской экономики. Основные деньги Корея уже давно зарабатывает не на кожаных куртках, а на компьютерах, стали, супертанкерах и автомобилях. Впрочем, миллиард долларов всё равно остаётся миллиардом.

Тем не менее, в последние годы и Намдэмун, и Тондэмун, и иные корейские рынки столкнулись с серьёзным кризисом. Вызван он быстрым распространением новых, более удобных, форм розничной торговли, конкурировать с которыми рынки оказались не в состоянии. Действительно, огромных рынков корейского типа не найти в большинстве развитых стран, а Корея постепенно теряет свою былую специфику и становится все более похожей на другие процветающие капиталистические государства. По-видимому, «рыночная эпоха» в истории Кореи тоже подходит к своему концу – как это ни грустно.