Иллюзии свободы

Иллюзии свободы

Мы все чаще обращаемся к авторитетам, ищем аргументы, чтобы преодолеть смятение, растерянность и понять то несуразное, что произошло сегодня с нами и нашим обществом. Пытаемся понять, что стало с перестройкой и ее лидерами. Мучительно размышляем над тем, так ли неисповедимы, как и пути господни, пути российской демократии после августа 1991 г.

Справедливо замечено: поле боя после победы обычно остается в руках мародеров. Случилось так, что наши представления идеалистов от перестройки о том, как будет складываться наша жизнь после того, как мы покончим с административно-тоталитарным режимом, откажемся от партийной гегемонии, решительно разошлись с тем, что получилось в реальной жизни. Свобода от диктата административно-командного центра, от КПСС представлялась ничем не затуманенной, голубой мечтой. Привлекательные идеи свободы в представлении того же Бердяева выглядели такими благородными, что, казалось, ничто не могло омрачить их превращение в практическую плоть, стоило лишь разрушить старый государственный механизм с его несправедливостью и насилием.

В наших представлениях преобладало наивное ожидание того, что свобода все устранит и все наладит сама, а дитя свободы – вожделенный рынок – образует, организует и расставит все по своим местам. Но вот уже не один год торжествует официально провозглашенная свобода, и мы видим, как сначала помутнела, а затем и вовсе превратилась в нечто несуразное наша голубая мечта.

Государственные институты, вооруженные многочисленными законопроектами, оказались неспособными защитить человека, и он не может воспользоваться провозглашенной свободой. А сама свобода на наших глазах превратилась в ничем не ограниченную свободу насилия и грабежа, беспредельного воровства и легализованного мздоимства.

Что же случилось с нами и со страной? Как могло случиться, что современная демократическая власть, на знаменах которой были начертаны лозунги равенства и справедливости, бескомпромиссной борьбы с привилегиями, не только не отменила привилегии, а во много раз увеличила их? Почему, разрушив центр, на обломках старых государственных структур был создан еще более громоздкий и дорогостоящий бюрократический аппарат, обслуживающий преимущественно себя?

Как могло случиться, что более 70 % населения страны, по данным статистики и социологии 1992 г., в результате реформы, осуществляемой во благо народа, оказалось в положении нищих и начался процесс вымирания нации? Впервые за многие годы вследствие социальной катастрофы в стране стало больше умирать людей и меньше рождаться. По данным статистики по итогам 1992 г., население России сократилось более чем на 70 тыс. человек. За прошедший год число родившихся сократилось почти на 200 тыс., превышение умерших над родившимися составило 185 тыс.

Или наши надежды на свободу были лишь иллюзией, которой никогда не суждено воплотиться в реальность? Или свобода действительно лишь осознанная необходимость, строго охраняемая государством? Замечу в этой связи, что в наших намерениях жить по нормам общечеловеческой морали мы должны понять: все извращения действительности, которые ныне делают нашу жизнь невыносимой, – мутная волна преступности, воровства, коррупции на всех уровнях власти – не имеют коммунистической или демократической принадлежности, они аморальны и антизаконны при любых общественных отношениях. Все зависит от объективных условий, благоприятствующих или препятствующих проявлению всех этих общественных деформаций.

Анализировать, что сегодня происходит в реальной жизни, в моем представлении означает выделить то, что было неизбежно как результат естественного развития общества, то есть то, что произошло, потому что не могло не произойти. И отдельно оценить то, что произошло и происходит вопреки естественным условиям, лишь вследствие нашего неумения, неспособности управлять теми или иными явлениями, процессами.

Человек и время – в этом начало многих начал. Уже стало обязательным правилом в нашем отечестве винить время и предшественников – тех, кто шел впереди. По-разному можно относиться к тому, что было в давнем или недавнем прошлом, однако вначале это прошлое нужно понять. Жизнь – это прежде всего понимание того, что происходит вокруг тебя. Большая часть нынешних людских страданий в нашем запутанном до предела бытии – от непонимания того, что происходит. Ненавижу, утверждал мудрец, то, что не понимаю.

Оценка того, что думают по этому поводу наши интеллектуалы, отражается сегодня на страницах в многочисленных материалах периодической печати, в комментариях на радио и телевидении, где нескончаемо повторяется один и тот же вопрос: что происходит в нашем обществе – идет ли мучительный процесс обновления и возрождения России или налицо ее развал, крушение и гибель, означающие полное исчезновение русской цивилизации? Совершенно очевидно, что нет сегодня мыслителя, провидца, способного с исчерпывающей полнотой ответить на этот вопрос. Не могут нам здесь помочь уже надоевшие всем многочисленные опросы социологов, ибо в них слишком много изначально предопределенной неправды, да и просто невозможно, пользуясь опросами, ответить на столь сложные вопросы. Невозможно предугадать, что будет с нами, но понять эволюцию наших представлений о том, что было начато в 1985 г. как перестройка, мы обязаны, чтобы окончательно не заблудиться в ориентирах, обозначенных тогда, чтобы соотнести цели, намерения с тем, что получилось теперь.

Прежде всего следует понять, что борьба различных позиций, противоречивость представлений о перестройке опирались на разочарование в ее целях и намерениях со стороны широких кругов населения по мере того, как шло время, а позитивных изменений в жизни не происходило. Отсутствие практических результатов перестройки было связано с целым рядом серьезных просчетов, которые, разумеется, куда более очевидны сегодня, чем тогда. В целом ряде публикаций справедливо отмечалось, что руководство партии и правительства поверхностно оценило всю глубину того кризиса, накануне которого стояло тогда народное хозяйство СССР. Результатом такого упрощенного подхода явились ничем не обоснованные призывы первых лет перестройки, направленные на ускорение социально-экономического развития, технического прогресса. Серьезным просчетом было и то, что, не определив четко основные направления и этапы экономической реформы и не разработав тактику ее осуществления, Горбачев и его соратники в составе Политбюро ЦК КПСС решили на XIX партийной конференции начать радикальное реформирование политической системы. Пребывание руководства партии в состоянии демократической эйфории вело к тому, что ни один из завоеванных перестройкой рубежей не был закреплен, не был даже до конца осознан трудящимися, а лидер в состоянии реформаторского экстаза звал все дальше вперед, намечая все новые и новые ориентиры и объекты разрушения старых устоев в экономике, политике, культуре.

Особо нужно отметить, что руководство партии и страны наибольший просчет совершило в оценке социально-политического и нравственно-психологического состояния общества. Еще вчера, как казалось, бастионы социалистического сознания, непоколебимая верность социалистическим идеалам были полностью разрушены гласностью с помощью средств массовой информации всего за три года.

Разумеется, невозможно было с достаточной достоверностью оценить и предвидеть все социальные и политические процессы, которые вызвала перестройка. Однако трудно представить, чтобы инициаторы перестройки не могли знать, какая роль в содержании жизнедеятельности и сохранении всего своеобразия многонациональной державы – Союза Советских Социалистических республик – принадлежит партии.

Август 1991 г. окончательно разорвал те ограниченные связи, которые еще сохранялись и налаживались с таким трудом на новой основе между суверенными республиками и отраслями народного хозяйства. А разрушив окончательно союзный центр, придав ему однозначный облик врага демократии и независимости, он не привел к наступлению нового созидательного этапа в стране, новых отношений, основанных на согласии и сотрудничестве. Беловежская пуща, ставшая местом гибели СССР, вместе с тем явилась и точкой отсчета в оценке тех событий и процессов, которые она неизбежно вызвала.

Понимая, что пророчествовать задним числом безопаснее и легче, хочу сказать, что после августовских событий именно Россия (парламент, президент, правительство) могла бы первой взять на себя инициативу воспрепятствовать усилившемуся с огромной быстротой процессу дезинтеграции. Я поддерживаю точку зрения тех, кто считает, что Россия обречена быть великой державой и только ей могли быть присущи функции того нового центра, который взял бы на себя миссию постепенной стабилизации обстановки в стране и объединения республик в союз на новой основе. Трудное, но неизбежное участие России ныне в решении сложных национальных и территориальных проблем в Молдавии, в Южной и Северной Осетии, в Ингушетии и Чечне, в Крыму лишь убедительное подтверждение этого. Разумеется, дело не только в России, интеграция отвечает интересам всех без исключения республик бывшего СССР, ибо правильно замечено: государства СНГ не пароходы, чтобы произвольно уйти из системы экономических, финансовых и культурных отношений.

К сожалению, концепция всесильного разрушительного суверенитета с самого начала своим эпицентром имела регион, республику, ибо преимущественно выражала волю политической элиты, руководящих кругов и куда меньше учитывала суверенитет самой личности. Оставаясь по-прежнему во власти иллюзий и мифов, мы считали и считаем, что существует несомненный приоритет интересов наций, автономий перед интересами и правами человека. А между тем страна, имеющая многовековую историю, – это огромная семья, где многие нынешние перемены режут ее сложившиеся связи и отношения в национальных, социальных и культурных сферах прямо по живому. А в каком положении пребывают многие тысячи семей – сколько их, обездоленных, разорванных оказалось вдруг в состоянии зарубежья! Думаю, это социально-психологическое явление, принесшее столько личных трагедий людям, еще полностью не понято, не осознано и чудовищные последствия его невозможно представить.

Как свидетельствует опыт последних лет, здесь мы имели дело с полным игнорированием элементарных норм человеческой морали и гуманности. Известная всем декларация о правах человека и сам человек просто отданы на растерзание амбициозным, рвущимся к власти политическим силам и группам, которые, никого не спрашивая, полностью узурпируют право самим определять интересы той или иной нации и навязывать их отдельной личности или группе людей, не считаясь ни с чем и не останавливаясь ни перед какими насильственными методами и средствами.

Логика практического воздействия российского суверенитета, направленная на разрушение имперского союзного центра, в той же мере и с той же силой оказалась разрушительной и для самой России, представляющей федерацию республик, разнонациональных и разнонародных регионов. В результате в России преобладающими стали процессы дезинтеграции, усилилась дестабилизация политической ситуации, окончательно нарушились экономические связи между регионами, началось разрушение промышленного и сельскохозяйственного потенциала.

Китайская мудрость гласит: «В стране, где есть порядок, будь смел и в действиях, и в речах. В стране, где нет порядка, будь смел в действиях, но осмотрителен в речах». К сожалению, утопив все в словах и не проявив даже минимальной осмотрительности в обещаниях, власти до предела ожесточили общественное мнение, но так и не приступили по существу к экономической реформе в главной ее сфере – в сфере производства.

Страна в эти годы стала все больше напоминать семью после развода, где все заняты лишь разделом трудно нажитого имущества. А деяния правительства при этом напоминают ликвидационную комиссию, действующую самоуправно и согласующую свои меры больше с международными организациями и партнерами, заинтересованными после ликвидационного периода в окончательном превращении нашей страны лишь в рынок сбыта и сырьевой придаток сытых западных хозяев.

Размышляя над тем, что происходит с нами и страной, хочу отметить, что больше всего заметны неимоверная усталость и раздражение простых людей, тех, кто составляет понятие «народ». Усталость от невыносимых бытовых тягот, невиданно высоких цен и забот, как выжить. Усталость и раздражение от разгула бесправия и безвластия, от незащищенности своего дома, семьи, своих детей; усталость и раздражение от неуверенности, непоследовательности, непостоянства правительственных решений и деяний, порождающих падение производства, безработицу и незнание, что будет завтра. Наконец, усталость и раздражение от потери Отечества, Государства и унижающей неопределенности своей гражданской и государственной принадлежности. Находясь во власти политических страстей, мы забыли, что человека угнетает не сама по себе нищета, а сопутствующие обнищанию унижение, зависимость от всех, кто его окружает, утрата достоинства, с чем человек никогда не может примириться.

В многочисленных статьях о существе тоталитаризма прошлого справедливо выделяется его основная особенность – отчуждение человека от власти. Естественно, тут же возникает вопрос: а что же происходит сейчас, после того как мы так убедительно раскрыли людям глаза на многолетнее народное безвластие? Даже не слишком обстоятельный анализ сложившейся в последние годы практики общественной жизни показывает наличие не меньшего, чем раньше, разрыва между правящей властью и миллионами простых людей. Если объективно и беспристрастно оценить ныне существующую политическую систему, то можно сказать без всякого преувеличения, что, как и раньше, в недавнем прошлом, когда реально существовало отчуждение власти от населения, умело прикрытое демагогией всевластия народных советов, так и теперь налицо все большая изоляция правящей элиты, живущей в мире своих интересов и стремлений, не совпадающих с жизнью, заботами и интересами основной массы людей, составляющей народ.

Нашему народу, по образному выражению академика Святослава Федорова, следует поставить памятник, как павловской собаке, за то, что он оказался способным терпеть над собой такие социальные эксперименты. Однако это долготерпение, которым мы многие годы себя успокаиваем, прикрывая свою неспособность создать ему достойную жизнь, характеризуя его как основную доблесть и важнейшую особенность народа, не беспредельно. Еще куда более безнравственно это терпение народа объяснять (встречаются в печати и такие суждения) тем, что он никогда не жил в довольствии. Ибо от этого представления всего один шаг к тем, кто любит оценивать с большими сомнениями (в том числе и из нынешних псевдодемократов) способности нашего народа, его профессиональное умение, его талант, объясняя многие из нынешних бед и несчастий страны безволием и инертностью, традиционным российским бездельем и леностью! И это ведь говорят о том самом народе, который в суровые годы Великой Отечественной войны (1941–1945) спас Европу и мир от фашизма и тотального геноцида, тот самый народ, который вопреки бездарному руководству в застойные годы собирал 230 млн тонн хлеба, добывал 500 млн тонн угля и 600 млн тонн нефти. И вовсе не надо быть большим пророком, чтобы со всей определенностью предрекать, что народ можно успокоить только тогда, когда он увидит хоть какой-то просвет, какой-то луч надежды в этих затянувшихся и мучительных для него социальных экспериментах.

Наверное, имеет какое-то основание давнее суждение, часто повторяемое ныне, что каждый народ достоин своего правительства и оно обычно таково, каким народ позволяет ему быть. Однако рассуждения, подобные тому, что все беды в нашем народе от того, что он не заслужил демократии и свободы и не умеет ими пользоваться, не более чем фарисейство. Убежден, всякому понятно: нельзя научиться плавать, не заходя в воду, и послушные крепостные, если будут ждать свободы до тех пор, пока не станут высоконравственными, так и не дождутся ее.

Не могу воздержаться, чтобы не высказать свое мнение по поводу многочисленных сентенций интеллигенции типа: «Если совесть не проснется, никакая экономика нас не спасет». Я привел замечание А.И. Солженицына как наиболее типичное. Размышляя над ним, возникает неизбежный вопрос: как разбудить эту совесть? Ибо все усилия моралистов, тысячелетние проповеди – не укради, не убий – оказались тщетными. Правыми оказались не моралисты, а материалисты, утверждающие: нужно установить такой порядок производства и товарообмена, при котором быть бессовестным было бы невыгодно. Подтверждает это и социалистическая практика СССР, где принцип выгоды от добросовестности в труде был заменен воспитанием коммунистической сознательности. И при всей могучей опоре на всевозможные средства образования, культуры, прессы это не привело к торжеству сознательного, совестливого труда. Значит, идеи сначала сделать людей нравственными, а уже потом создавать здоровую экономику на деле есть лишь благие мечтания.

Справедливы суждения и о том, что сколько бы мы ни ругали наших демократов, они дети своего времени и не могут быть иными, ибо по природе своей лишь необольшевики, только еще беззастенчивее и бесцеремоннее. Соглашаясь во многом с этими суждениями, убежден – суть не только в этом. Да, народ попал в ловушку, стал заложником жестокого времени – это теперь очевидно, и его стон все громче, ощутимее слышен тем, кто еще не утратил окончательно слух человеческого сострадания и не потерял совесть. Народ в своей значительной массе молчит, хотя бесцеремонность, с какой осуществляется так называемая реформа (по сути фантастическое, еще недавно способное присниться только в дурном сне повышение цен на самое необходимое, чтобы жить: хлеб, молоко, сахар, чай), настойчиво толкает людей к протесту, к недовольству, к выступлению. А народ терпит. Почему?

От апатии к политике и политикам, от привычки к долготерпению? Да, все это присутствует, но, повторюсь, главное все же не в этом. Оно, видимо, еще в том, что немалая часть продолжает надеяться. На что же? Простые люди приняли перестройку (как бы мы ее теперь ни оскверняли, как бы о ней ни отзывались – это так), поверили в нее и все страшные невзгоды сегодняшнего тяжелого бытия выдерживают, ибо понимают невозможность возврата к старому. И как ни пугают их красноречивые публицисты, большинство людей не хотят ни хаоса, ни диктатуры, и это, очевидно, станет главным фактором, с которым придется считаться политикам.

Что же может нам помочь в это тяжкое время и в чем наше спасение? Думаю, я не одинок, повторяю все чаще, как молитву, в тяжелую годину, во времена смятения и смуты, разрушения культуры, падения нравственности: «Ты одна у меня надежда, источник веры и силы – мое Отечество». Признаемся себе, что больнее и тяжелее нам сегодня не только от горемычного бытия, а от разрушения Отечества, от утраты самого главного чувства, питающего наше достоинство, – чувства причастности к великой державе. Падение великой державы, ее унизительное подчинение западному миру, стояние на паперти с протянутой рукой в ожидании так называемой гуманитарной подачки вызывают у всех честных людей, а их абсолютное большинство, горькое до слез восприятие оскорбленной национальной гордости. Как поразительно созвучны этому настроению народа слова А. Блока: «Страна под тяжестью обид и непрерывного насилья, как женщина, теряет стыд, как ангел, опускает крылья». Это восприятие усиливается настойчивым насильным и целенаправленным огульным отрицанием в средствах массовой информации нашего прошлого, к которому значительное число взрослых людей имеет прямое отношение и психологически не воспринимает эти изыскания. Публицист А. Терехов в журнале «Огонек» (май 1992 г.) очень точно заметил: «В деформациях, извращениях, навязывании прошлому и его носителям, людям старшего поколения, современных, часто конъюнктурных представлений – это все равно, что наши собственные помешательства и вывихи вбивать в седые головы наших отцов и дедов».

Александр Терехов в мае 1992 г. еще не знал о фактах того, как порой трагически отдаются нынешние помешательства общества в седых головах наших ветеранов. В октябре 1992 г. на территории мемориального комплекса «Брестская крепость» появилась еще одна могила, и не безымянная, а участника кровавой обороны Бреста, курсанта 44-го стрелкового полка Темирена Зиматова. Пятьдесят лет назад фашистская пуля миновала этого молодого защитника Брестской крепости, но не обошли стороной нынешние окаянные дни, нищета, унижения, в которые оказались ввергнуты ветераны войны. Не выдержало сердце фронтовика: посетив последний раз (делал он это многие годы) святое место и увидев, во что оно превратилось, покончил с собой, бросившись под поезд. Предсмертные письма не врут. Вот что написал в своем письме старый солдат Зиматов: «Если бы тогда умер от ран, я знал бы – погиб за Родину, а вот теперь от собачьей жизни». В письме ветеран просил похоронить его на земле, которую защищал.

Сколько бы ни унижали наше прошлое, мы остаемся необычайно богатой страной, и главное у нас богатство – наша история и наша культура, наши могилы. Оттого так нужна нам осмотрительность, чтобы не разметать по ветру сокровища, принадлежавшие Отечеству. Приведу только два аргумента в обоснование своих суждений. Я уже утверждал, что и в недавнем отвергнутом прошлом наше государство и правительство не были радетелями культуры, а такие учреждения, как библиотеки, картинные галереи, музеи, не пользовались особым расположением властей. Но как всколыхнулось общественное мнение, когда в 1992 г. была проявлена попытка беззастенчиво растащить и распродать музеи с благословления правительства! Новый проект правительственного указа о музеях, не содержащий указаний на государственную неприкосновенность фондов музеев как национального достояния, уже не упоминал и об обязательстве государства охранять и финансировать эти национальные сокровища. Академик Д.С. Лихачев в своем публичном выступлении назвал этот проект сознательным уничтожением русской культуры и предложил судить авторов международным судом.

Убежден, идея защиты Отечества может сегодня объединить здоровые силы общества и честных людей независимо от национальной, религиозной и партийной принадлежности. Чтобы эта защита не вылилась в декларации партий и групп, в многочисленные речи политиков, от которых люди устали, необходимо, по моему мнению, выделить главное направление деятельности (действий, а не слов) по спасению страны – восстановление.