«Война за ельцинское наследство», эпизод 1-й

«Война за ельцинское наследство», эпизод 1-й

В 1997 году «выигрышная коалиция» вокруг Ельцина по-прежнему оставалась рыхлой и неустойчивой. С одной стороны, для физически и политически ослабленного Ельцина встала задача подбора «преемника», способного обеспечить гарантии безопасности ему и его окружению, с другой – общая неудовлетворенность положением дел в стране так или иначе вынуждали к смене правительственного курса и к более активной политике. В марте 1997 года Ельцин предпринял попытку использовать президентскую власть в целях проведения социальных и экономических реформ. Он провел реорганизацию кабинета Черномырдина, в котором ключевые посты первых вице-премьеров заняли «молодые реформаторы»: Чубайс и бывший нижегородский губернатор Борис Немцов, который рассматривался в качестве возможного «преемника» Ельцина на его посту. Но такое решение не устраивало ряд сегментов элиты. Прежде всего, за интересованные группы, извлекавшие ренту благодаря своей близости к власти и доступу к принятию решений, не желали лишаться привилегированного положения, и попытки правительства избавиться от «захвата государства» [88] представителями крупного бизнеса («олигархами») встретили с их стороны жесткое сопротивление. Конфликт вокруг приватизации некоторых предприятий вскоре приобрел более масштабный и публичный характер – телеканалы ОРТ и НТВ, контролируемые «олигархами», соответственно, Борисом Березовским и Владимиром Гусинским, начали кампанию дискредитации новых претендентов на лидерство. Влияние «молодых реформаторов», основанное почти исключительно на поддержке со стороны президента, оказалось подорвано, а их планы по проведению реформ налоговой системы, жилищно-коммунальной и социальной сферы, бюджетного устройства и отношений Центра и регионов оказались нереализованными. Чубайс и ряд его соратников были обвинены в получении крупных сумм в виде гонорара за еще не написанную ими книгу о приватизации в России и лишились своих ключевых постов [89] . Фактически внутри «выигрышной коалиции» возник раскол, обусловленный борьбой за передел сфер влияния и началом «войны за ельцинское наследство». В этот период российский политический режим все чаще стал обозначаться как олигархия [90] в связи с той ролью, которую стремились играть «олигархи» в борьбе за власть. Другим ключевым словом при описании российской политики стала семья , которое в широком смысле обозначало не только непосредственно членов семьи Ельцина, но и все его окружение, символизируя неэффективность управления и коррупцию.

В преддверии цикла думских и президентских выборов 1999–2000 годов становилась все менее реальной перспектива избрания Ельцина на третий срок. Дело было не только в том, что конституция страны ограничивала президентские полномочия двумя сроками подряд – в конце концов, лояльные юристы могли пытаться обойти эти ограничения с помощью правовой казуистики. И даже здоровье Ельцина не являлось в этом плане совершенно непреодолимым препятствием. Но все понимали – вновь, как в 1996 году, добиться поддержки Ельцина избирателями теперь уже будет нереально. Уровень недовольства россиян и экономической ситуацией в стране, и политическим режимом, и лично главой государства был весьма высок на фоне многочисленных нерешенных экономических проблем, хронических задержек с выплатами пенсий и заработной платы, фактического выхода ряда регионов из-под контроля Центра и упадка правопорядка и законности в стране. Недовольство нарастало и среди элит, которым порядком надоели и «загогулины» главы государства, и неэффективность управления в целом. Но с учетом значимости поста президента сам вопрос о том, станут ли выборы механизмом смены власти в России и если да, то как именно этот механизм сработает, приобретал особое значение. Ни разу за всю историю страны ни один глава государства не покидал свой пост в результате выборов. Между тем не только оппозиционеры: Зюганов, Явлинский, Лебедь, но и прежде лояльные Ельцину политики, в том числе Черномырдин и мэр Москвы Юрий Лужков, заявляли о своем намерении участвовать в намеченных на 2000 год президентских выборах. Отсутствие координации претендентов усиливало неопределенность, в то время как ни один из них не мог дать необходимых гарантий политического, да и физического выживания элит. В марте 1998 года Ельцин, неожиданно для большинства наблюдателей, принял решение об отставке правительства Черномырдина. На пост главы правительства был выдвинут 35-летний министр топлива и энергетики Сергей Кириенко, всего лишь за несколько месяцев до этих событий занявший свой пост.

Отставка кабинета и назначение Кириенко были восприняты российскими элитами негативно. Дума утвердила кандидатуру Кириенко на посту главы правительства лишь после того, как Ельцин в третий раз представил его депутатам, угрожая в противном случае роспуском нижней палаты. Не связанный непосредственно ни с одной партией или группой интересов, Кириенко мог проводить в жизнь свои решения, опираясь лишь на президента. Его кабинет носил не политический, а чисто «технический» характер, будучи призван решать тактические задачи. Правительство было в очередной раз реорганизовано. Хотя Кириенко и пытался проводить курс реформ в духе Гайдара, но неблагоприятная конъюнктура мировых рынков и разразившийся финансовый кризис в Азии на фоне низких цен на нефть, помноженные на фискальный кризис (неспособность собирать налоги) в стране, не позволяли правительству удерживать контроль над развитием событий. Вскоре рост пирамиды государственного долга приобрел угрожающие масштабы. Правительство же действовало с запозданием, сталкивалось с сопротивлением в Думе и за ее пределами и не обладало должными кредитом доверия и политической поддержкой [91] . 17 августа 1998 года правительство и Центральный банк с согласия Ельцина вынуждены были объявить о девальвации рубля и о замораживании обязательств государства перед отечественными и зарубежными кредиторами. 23 августа Ельцин подписал указ об отставке правительства Кириенко. Экономический кризис, таким образом, перерос в политический [92] .

Кризис не только обесценил сбережения граждан, породив волну массового недовольства. Он нанес сильный удар по российским элитам, увеличив уровень неопределенности. Не только «молодые реформаторы», но и в целом либеральные реформы оказались всерьез и надолго дискредитированы. Серьезные потери понесли некоторые группировки бизнеса, лишившиеся не только части своих активов, но и политического влияния, потеряв возможности для «захвата государства» [93] . Ряд региональных лидеров отреагировал на кризис требованиями большей самостоятельности от Центра по распоряжению ресурсами регионов. Партии и думские фракции, как левые, так и правые, возлагали вину за кризис на и без того крайне непопулярного Ельцина, который, в свою очередь, временно возложил исполнение обязанностей премьер-министра на возвращенного из отставки Черномырдина, вновь угрожая Думе роспуском в случае отказа утвердить его на этом посту. Но такое развитие событий не могло устраивать российские элиты. Во-первых, Черномырдин был непопулярным среди населения политиком, и его перспективы на выборах не могли внушить оптимизма. Во-вторых, он, по мнению избирателей и элит, нес ответственность за экономический кризис. В-третьих, никто не верил в способность кабинета Черномырдина переломить негативные тенденции и снизить неопределенность. Наконец, в-четвертых, возвращение Черномырдина означало бы фактическое признание его преемником Ельцина, который в преддверии выборов мог получить контроль над государственным аппаратом, что не устраивало других потенциальных претендентов. В результате кандидатура Черномырдина была дважды провалена в парламенте. Ельцин оказался перед сложной дилеммой: представлять вновь кандидатуру Черномырдина и, следовательно, идти на роспуск Думы и новые выборы, или найти приемлемую для депутатов кандидатуру премьера. Внеочередные выборы на фоне масштабного кризиса могли привести к еще большей неопределенности, и оттого в их проведении не был заинтересован никто, кроме КПРФ и ее союзников. Поэтому Ельцин был вынужден пойти навстречу депутатам – на пост премьер-министра была предложена нейтральная кандидатура 69-летнего министра иностранных дел Евгения Примакова. Он не был связан ни с одной из конкурировавших за влияние группировок, ни с кризисом в экономике, ни с коррупционными скандалами. В сентябре 1998 года Примаков стал главой кабинета при поддержке подавляющего большинства депутатов нижней палаты.

Как сама фигура Примакова, так и связанный с его назначением компромисс элит рассматривались многими как временное и частичное решение. Согласно конституции, правительство не было самостоятельным, являясь не более чем командой наемников-профессионалов, ответственных лично перед президентом. Но правительству Примакова удалось, опираясь, в том числе, на согласие почти всех фракций парламента, добиться немалых успехов: ситуация в экономике стабилизировалась и после болезненного дефолта вскоре начался экономический рост, позднее принявший устойчивый характер. Между тем смена власти в Кремле в ходе предстоящего электорального цикла становилась неизбежной, и Примаков все чаще рассматривался как перспективный кандидат на пост главы государства. Он был приемлемым для большинства партий, региональных лидеров, части экономических элит и общественного мнения. Но кабинет Примакова оставался заложником Ельцина – его независимая политика вступала в прямое противоречие с интересами «семьи» и связанных с ней группировок бизнеса. Это делало невозможным согласование интересов элит. Идея Примакова о заключении «пакта» между президентом, правительством и палатами парламента по поводу моратория на отставку правительства, роспуск Думы и импичмент президента до очередных выборов (то есть на временное статус-кво с последующим перехватом самим Примаковым позиции доминирующего актора) была отвергнута Кремлем.

Между тем в стране усиливались требования отставки Ельцина и проведения досрочных президентских выборов. Еще весной 1998 года Дума по инициативе КПРФ создала комиссию по подготовке импичмента президента на основании обвинения в ряде тяжких преступлений, включая роспуск СССР, расстрел парламента в 1993 году и ведение войны в Чечне. Ее деятельность долгое время служила лишь средством политического давления. Но в мае 1999 года большинство депутатов Думы (284 из 450) проголосовало за импичмент, обвинив президента в развязывании войны в Чечне. Данного числа голосов оказалось недостаточным для начала процедуры отстранения Ельцина от власти (по конституции необходимо не менее 300 голосов), но жертвой этого демарша оказался Примаков – накануне думского голосования Ельцин без каких-либо публичных объяснений отправил его в отставку. Главой кабинета стал прежний министр внутренних дел Сергей Степашин, который был безоговорочно утвержден на своем посту Думой в качестве «технического» премьера. Но Степашин, пытавшийся маневрировать между различными группировками элит и не имевший собственной политической повестки дня, не устроил «семью», и в августе 1999 года он столь же стремительно был заменен на своем посту главой Федеральной службы безопасности (ФСБ) Владимиром Путиным, которого Ельцин представил своим согражданам как будущего президента России. Казалось, что политический кризис в стране накануне выборов достиг своего предела.