Коллапс режима: ужасный конец или ужас без конца?

Коллапс режима: ужасный конец или ужас без конца?

Коллапс политического режима, то есть его внезапное и относительно быстрое полное крушение в результате массовых протестов или иных внутренних конфликтов, которое сопровождается практически полной сменой правящей группы и отказом от прежних «правил игры», в сегодняшней России, на первый взгляд, маловероятен. Ограничением на этом пути выступает тот факт, что текущая ситуация в стране явно не демонстрирует (по крайней мере, пока) никаких признаков «революционной ситуации», о которых еще почти век назад писал лидер большевиков Владимир Ленин. Хотя «низы и не хотят жить по-старому», но все же масштабы антисистемной мобилизации и потенциал оппозиции явно недостаточны для свержения режима. Вместе с тем «верхи» еще вполне себе «могут управлять по-старому», поскольку уровень консолидации правящих групп и их союзников (пока) остается достаточно высоким. Более того, даже возникновение революционной ситуации само по себе не всегда приводит к революционным исходам политического процесса. Поэтому если не принимать в расчет риски внешних шоков, то коллапс российского режима в обозримом будущем вроде бы не предвидится.

Но зачастую события такого рода происходят отнюдь не вследствие длительного и систематического противостояния режима и оппозиции, а в результате стихийного и иногда во многом даже случайного стечения обстоятельств в тот или иной «критический момент» истории. Ни Февральская революция 1917 года, положившая конец монархии в России, ни падение авторитарного режима в Тунисе в начале 2011 года, запустившее начало «арабской весны», вовсе не были неизбежны и заведомо предопределены – при ином развитии событий прежние режимы в обеих странах могли существовать в неизменном виде еще некоторое (возможно, и относительно длительное) время. Нет оснований для того, чтобы исключить вероятность коллапса и нынешнего российского режима в силу тех или иных непреднамеренных эффектов – особенно в ситуации, когда поддерживать политическое равновесие властям становится все сложнее, и со временем, похоже, будет еще сложнее. Во всяком случае, полностью сбрасывать со счетов вариант коллапса российского режима явно неосмотрительно, но и прогнозировать его гипотетические последствия было бы равнозначно плаванию без руля и ветрил в мутных водах как бы «политологической» фантастики.

Житейская мудрость говорит о том, что порой ужасный конец лучше, чем ужас без конца. Однако в отношении коллапса политических режимов логика далеко не столь очевидна: и опыт краха царизма в России 1917 года, и недавний опыт краха советского коммунизма в 1991 году говорят, скорее, о том, что результатом подобного развития событий зачастую (хотя и не всегда) может стать смена одних авторитарных режимов другими, подчас куда более репрессивными. В самом деле, «на обломках самовластья» порой происходит то захват власти случайно оказавшимися в нужное время в нужном месте политическими предпринимателями, то разрешение конфликтов борющихся не на жизнь, а на смерть новых элит по принципу «игры с нулевой суммой», часто сопровождающееся массовым политическим насилием, то даже восстановление прежнего порядка в том или ином обличий.

Проблема обычно связана с тем, что к коллапсу режима, как к внезапной смерти, окружающие оказываются не готовы, и в условиях острого дефицита времени и высокой неопределенности политические акторы делают ошибочные шаги, а общество подчас «ведется» на неоправданные посулы и ожидания. И если в случае коллапса нынешнего российского режима Владимира Путина на посту главы государства сменит новый авторитарный лидер – скажем, некий гипотетический и условный «Шмутин», – то само по себе это никоим образом не будет означать демократизацию страны, а, скорее, поворот режима от «плохого» к «худшему». Ну и, пожалуй, главное – попытка сохранения власти любой ценой в случае коллапса режима может оказаться самоубийственной не только для российской правящей группы, но и для страны (а то и для всего мира) в целом – в конце концов, революции пока еще не случались в странах, начиненных ядерным оружием. Хотя вариант, при котором Путин будет угрожать пустить в ход ядерную «красную кнопку» в ответ на протесты против режима и требования его отставки, сегодня выглядит, скорее, как завязка сюжета фильма-катастрофы, но ведь реальная жизнь порой, увы, оказывается драматичнее любых придуманных «ужастиков».

И все же не стоит рассматривать прежний политический опыт нашей страны как своего рода препятствие, заведомо непреодолимое даже в случае внезапного коллапса режима. Нельзя исключить и того, что Россия может вполне успешно воспользоваться шансом демократизации, если и когда он ей представится при таком развитии событий. Как писал Мансур Олсон, «автократия предотвращается, а демократия становится возможной в силу исторических инцидентов, при которых баланс сил приводит к патовой ситуации, и распределение сил и ресурсов делает невозможным для любого лидера или группы полное преобладание над остальными игроками» [242] . Но и рассчитывать на то, что такая ситуация сложится сама собой и повлечет за собой успешную демократизацию без специальных усилий со стороны политических акторов и общества в целом, не более оправданно, чем рассчитывать на выигрыш при игре в казино. Во всяком случае, риски в случае внезапного коллапса российского политического режима довольно велики, а позитивные последствия для нашей страны, как минимум, не очевидны.