Сергей Плеханов Мухабарат, или Береженого Аллах бережет

Сергей Плеханов

Мухабарат, или Береженого Аллах бережет

Повесть о неизвестной ГБ

Один из самых фешенебельных районов Багдада — Аль-Джа-Дерия — застроен двух- и трехэтажными виллами. Осененные пальмами особняки кажутся необитаемыми. Да и улицы словно вымерли — изредка прошуршат шины лимузина, и опять воцаряется благородная тишина. Хорошо, наверное, думается в этой умиротворяющей атмосфере, все располагает к писанию мемуаров. А то, что известно обитателям многих здешних домов, без всякого сомнения могло бы стать материалом для сенсационных воспоминаний. Вся мировая пресса была бы к услугам таких мемуаристов. Но если кто-то и пишет об увиденном и пережитом, то знает об этом только он сам. Не пришло еще время для откровенности — пожалуй, даже преданному слуге, тихими стопами входящему с кофейником на подносе, незачем знать, о чем повествуют строки изящной арабской вязи, бегущие из-под золотого пера справа налево…

С такими мыслями утром 10 июня 1995 года я подъезжал к вилле Саадуна Шакера, загадочного человека, о котором так много писали и который так редко разверзал уста для бесед с пишущей братией.

Один из ближайших друзей Саддама Хусейна — их связали полтора года, проведенные в камере военной тюрьмы, когда оба они, видные деятели Партии арабского социалистического возрождения (БААС), ожидали суда по обвинению в антигосударственной деятельности. Создатель Мухабарата (что по-арабски означает «безопасность»), службы, схожей по задачам с советским КГБ и отчасти с американским ФБР. Руководитель Министерства внутренних дел с момента прихода Саддама к власти в 1979 году до июля 1990 года, когда решался вопрос о вторжении в Кувейт. Естественно, член Совета революционного командования до самого момента своего ухода в отставку с ключевого поста в государстве. (Для справки: СРК — это аналог всемогущего Политбюро, правившего нашей страной долгие десятилетия.)

Меня, моего переводчика, а также сопровождающего нас чиновника Министерства культуры и информации встречают несколько улыбчивых предупредительных мужчин. Входим в прохладные покои — какой контраст с тридцатиградусной жарой багдадского утра! — навстречу нам идет высокий, довольно полный господин в темно-синей рубашке навыпуск. Из-за стекол очков на меня смотрят внимательные спокойные глаза.

Я отмечаю про себя, что он чем-то похож на Андропова. Во всяком случае, таким я представляю себе шефа советской госбезопасности по хроникальным кадрам…

Смуглое лицо с седой щеточкой усов, легкая печать грусти. Уверенные манеры хорошо воспитанного человека. Указав на кожаный диван с резными ручками, Саадун Шакер занимает место в кресле рядом. Когда я начинаю доставать диктофон, он останавливает меня: сначала кофе. Слуга уже тут как тут, аромат мокко распространяется по всему кабинету.

Отхлебывая из чашки, я оглядываю массивные книжные полки из натурального дерева. Они тянутся по периметру кабинета. Издания не только на арабском, много книг на английском. Несколько портретов маслом — на одном из них молодой Шакер изображен с соколом на предплечье. Выше полок развешаны охотничьи трофеи, в том числе — массивные рога косули на резном медальоне явно немецкого происхождения. Хозяин подтверждает: это в память об охоте в ГДР.

Множество фотографий президента (часть из них с его автографами), украшающих книжные полки и письменный стол, говорят о том, что Шакер по крайней мере не безразличен к этому человеку или… Впрочем, есть ли резон предаваться домыслам, когда рядом сидит тот, кто согласился ответить на твои вопросы.

Покончив с кофе, переходим к письменному столу. Хозяин садится в привычное кресло, я и переводчик занимаем места напротив. Саадун Шакер начинает свой рассказ:

— Я баасист с 1955 года и надеюсь продолжать борьбу в Рядах нашей партии за ее идеалы. У меня было много разных постов в БААС, но три поручения отмечу особо: я был ответственным за устройство подпольной штаб-квартиры партии, я был ответственным за обеспечение безопасности в помещениях и явочных квартирах партии до революции, я участвовал в революции 14-го Рамадана. Со времени революции до 1979 года я возглавлял службу безопасности, а когда Саддам Хусейн стал главой государства, я был назначен министром внутренних дел. И оставался на этом посту почти 11 лет, до июля 1990 года. Я ушел с этой должности из-за болезни. У меня был инфаркт, пришлось сделать операцию. Сейчас я советник президента.

Итак, передо мной сидит иракский Дзержинский. Даже история болезни одна и та же. Только нашему не повезло — в 20-х годах медицина была послабее. А может, просто не так милосердна, как иракская…

— Революция имеет право защищать себя, — говорит Саадун Шакер, хотя я совсем не ставил под сомнение необходимость существования спецслужбы со звучным наименованием «Мухабарат амм». — Когда революция встречает сильную оппозицию или ненависть, она должна обороняться. Истина в революции обязана защищать себя. Когда мы пришли к власти, правительственный аппарат был ослаблен. К тому же он не был лоялен к партии. Мы заморозили деятельность соответствующих служб. Партия взяла на себя ответственность по собственной защите. Вначале это был комитет из нескольких человек. Я был одним из членов комитета. Один был специалистом по делам шпионажа, второй отвечал за дела других партий, третий — за оставшиеся от прежнего режима структуры власти. Это была не организация, это было временное образование, пока мы не создали новую службу государственной безопасности, где каждый работал в соответствии со своей конкретной специализацией.

В книгах, вышедших за последние годы, история становления Мухабарата излагается так: революционными властями был создан генеральный департамент разведки. В его состав вошел специальный отдел безопасности БААС, в ведении которого находилась партийная милиция, возглавляемая Саадуном Шакером, членом регионального руководства БААС. Партийная милиция БААС была построена по конспиративному принципу. И состояла из множества изолированных друг от друга ячеек. Руководили милицией представители группы выходцев из Тикрита, к которой принадлежит и Саддам Хусейн, — Саадун Шакер и младший брат Саддама. И, кроме того, до сих пор часть членов БМС находится на нелегальном положении. Это сделано не только в целях безопасности, на случай внезапной угрозы режима. Я зачитал хозяину особняка соответствующий фрагмент из книги, вышедшей в Баку накануне распада CCCР и попросил прокомментировать его.

Выслушав меня, Шакер устало улыбнулся и медленно заговорил:

— Я скажу вам, как все было на самом деле. Мухабарат был создан до попытки переворота Назима Гзара в 1969 году, фактически было три органа: Мухабарат, госбезопасность и военная разведка. Все эти органы были подчинены Комитету национальной безопасности — как у вас КГБ. Было отделение специальной охраны, это есть везде в мире. Оно ответственно за безопасность руководства партии, президента, министров.

Я знаю, что сейчас эту охранную службу возглавляет Кусай, сын Саддама. Много воды утекло с тех пор, когда старые революционеры создавали тайные спецслужбы партии, готовясь к возможному контрперевороту и уходу партии в подполье…

Наш разговор возвращается к событиям после революции 17 июля 1968 года. До сих пор о разных попытках антибаасистского переворота пишется как об акциях, направленных персонально против Саддама Хусейна. Если не считать первого из серии заговоров — уже упоминавшегося заговора Назима Гзара, наиболее серьезным покушением на власть Саддама считается выступление ряда членов руководства партии и страны летом 1979 года, когда на заседании Совета революционного командования решался вопрос об отставке прежнего президента Бакра и о выдвижении на этот пост Хусейна. Четверо членов регионального руководства партии, выразившие свое несогласие с процедурой избрания нового главы государства, были обвинены в попытке переворота и казнены.

Самое интересное, что измена была обнаружена несколько позднее. Особая позиция четверки, как оказалось, не была случайностью. А разоблачить предателей удалось только благодаря хорошему знанию психологии руководителями спецслужб, обратившими внимание на некоторые странности в поведении членов регионального руководства БААС. Впрочем, слово Саадуну Шакеру:

— Тогда у руководства партии БААС существовал проект объединения Ирака с Сирией. У нас были хорошие отношения с этой страной, они приезжали к нам, мы — к ним, мы начали работать в единстве, мы доверяли им. Тем временем сирийцы начали готовить переворот внутри нашего руководства. Это стало ясно, когда Бакр подал в отставку со своих постов в государстве и партии и власть перешла к товарищу Саддаму Хусейну. Сначала мы не знали, что делать. Мы видели, как сирийцы волновались — это было заметно на переговорах после ухода Бакра. Но мы заметили, что проявления нервозности есть и у некоторых членов нашего руководства, которые находились под влиянием Сирии. Это было самым жестоким испытанием для народа. Мухи эпь-Шеммери, Мухаммед Аиш, Мухаммед Махджуб, Ганем Абдель Джелиль, Аднан Хамдани — вот имена этих предателей.

Как только их отстранили от власти, Сирия сразу же разорвала отношения с Ираком. Суд был скорый и беспощадный. Подсудимые полностью признали свою вину и рассказали о деталях сговора с сирийским руководством, целью которого было, в сущности, завладеть Ираком.

Неудивительно после этого, что начавшаяся вскоре война Ирака с Ираном проходила для Багдада как бы на два фронта — Сирия, объявившая себя союзником Ирана, перекрыла важнейший нефтепровод к Средиземному морю, закрыла все транспортные артерии, вынудила Ирак отвлекать для прикрытия на сирийском направлении значительные воинские контингенты. Как могли воспринимать это в Ираке, только за несколько лет перед этими событиями оказавшего крупномасштабную военную помощь Сирии во время войны с Израилем в октябре 1973 года?

После этого было еще несколько заговоров, но они исходили не изнутри партии, поэтому Мухабарат не считал их серьезной угрозой режиму. Шакер подтверждает сообщения западной печати о существовании нескольких групп заговорщиков в офицерской среде и среди интеллигенции. Однако говорит о них с пренебрежением:

— Они — изменники, наемники. Большинство из них жили в Европе. Они не оказывали влияния на людей, которые живут здесь, ни политического, ни социального.

Многое в Ираке определяет не только политическая, но и племенная, религиозная принадлежность человека. Поэтому если начинается какая-то заваруха на юге, среди озерных арабов, исповедующих шиитскую версию ислама, все шииты приходят в возбуждение. И это вызывает соответствующую реакцию спецслужб — как-никак шииты составляют 60 % иракских арабов, и правящее суннитское меньшинство (40 %), к которому принадлежит и Саддам Хусейн, должно учитывать фактор единоверческой солидарности.

Что же касается племенной дисциплины, то она еще выше. Когда недавно была арестована группа заговорщиков во главе с генералом Ахмедом Мазлумом Дулайми, принадлежащим к многочисленному и влиятельному племени дулайми, населяющему западную часть страны, это вызвало большую тревогу Саддама. Казнив мятежного лидера племени и полторы сотни его сподвижников, он в то же время принялся щедро награждать видных людей племени — иракские газеты печатали длинные списки обласканных верховной милостью. К тому же, по сообщениям иностранной печати, Саддам предложил отступные племенной элите — 500 скаковых верблюдов и 5 миллионов долларов.

Доверить охрану порядка и спокойствия в государстве в таких условиях можно только тем, кто изначально предан руководству страны — так сказать, по определению. Это люди племени, к которому принадлежит президент, и уже — члены клана, в который входит его семья. Клан этот носит имя Тикрити — именно под такой фамилией стал известен Саддам Хусейн. К Тикрити принадлежал и Ахмед Хасаналь-Бакр, предыдущий президент Ирака, в 1979 году передавший дела своему более молодому сородичу (Саддаму было тогда 42 года). Наверное, не случайно до последнего времени министром внутренних дел был Ватбан Тикрити, брат президента, не случайно и то, что Мухабарат возглавляет Сабауи Ибрагим аль-Хассан, сводный брат Саддама, а сын Кусай командует службой охраны президента… Впрочем, у Саадуна Шакера свое мнение по этому вопросу:

— Говорят, что эти органы укомплектованы выходцами из Тикрита, но это не так, я тоже был во главе их, хотя я не из Тикрита. Наши враги, чтобы исказить правду, пытаются уверить людей, что все, кто руководит революцией или участвует в ее защите, — из Тикрита. Это неправильно — выходит, что власть опирается только на один маленький городок Тикрит. Есть города, в которых партия гораздо влиятельнее, чем в Тикрите.

Когда Саддам воспринял власть, выражаясь державным штилем, он выступил с речью на багдадском стадионе, в которой дал отповедь тем в стране, кто поговаривал, что правит страной тикритская группировка: «Саддам Хусейн нетикритец, он иракец. Саддам родился в провинции Сапахеддин. Но он не только салахеддинец. Он принадлежит точно также провинциям Эрбиль, Сулаймания, Анбар, Кадиссия и Тхиквар, рекам Тигру и Евфрату, Бараде, Иордану и Нилу, он сын Дамаска, Аммана, Каира и Касабланки… Он сын арабской нации».

Как бы то ни было, долговечность баасистского режима (ему уже 28-й год) свидетельствует о том, что в основе построения и работы иракской госбезопасности лежат правильные принципы. Ведь служба госбезопасности и охраны существует везде — при капитализме и социализме, при диктатуре и демократии. Но при одних режимах она действует эффективно, а при других неэффективно. К чести советских ЧК-ОГПУ-НКВД-КГБ, за семь десятилетий ни один из руководителей страны не стал жертвой террористов. Эпизод с Кировым можно по известным причинам вынести за скобки. Немудрено, что на этапе своего становления Мухабарат обратился к опыту КГБ — тем более что такое сотрудничество было обусловлено секретным протоколом к Договору о дружбе и сотрудничестве, заключенном Ираком и Советским Союзом в 1972 году. Я задаю Саадуну Шакеру, может быть, самый неудобный для него вопрос: «КГБ помогал вам создавать службу государственной безопасности, какой-то опыт вы перенимали от КГБ?»

— С КГБ мы сотрудничали. В мое время, когда я возглавлял Мухабарат, в 1972–1973 году у нас были отношения с КГБ, представитель КГБ был здесь, наш представитель был там, у них бывали командировки, мы обменивались информацией, с КГБ были нормальные отношения, как, впрочем, и со спецслужбами других стран. Конечно, отношения Мухабарата с КГБ были глубже и лучше, чем с другими аналогичными организациями, так как наши политические отношения с Советским Союзом были хорошими.

Зловещую аббревиатуру Шакер произносит на английский манер: «Кей Джи Би». Видимо, немалое число английских книг на полках кабинета стоят тут не для понта. Да, создатель Мухабарата недаром похож на Андропова — тот ведь тоже резко выделялся среди своих собратьев по Политбюро, ребят от сохи и гаечного ключа. Я спрашиваю: «Вы лично с Андроповым встречались?» Шакер отвечает, что несколько раз виделся с ним.

— Он был сильным человеком в партии… Очень хорошо относился к нам. Практичный и спокойный политик, понимающий наши проблемы. Даже когда обсуждаемая тема была неприятна советскому руководству, он понимал эти обстоятельства. Когда возникли проблемы между нами и Советами, имею в виду межгосударственные отношения, на взаимодействии между Мухабаратом и КГБ это не сказывалось.

Из тех, с кем Саадун Шакер виделся в Москве, ему заполнились Чебриков, который тогда был замом Андропова, и помощник шефа КГБ Александров-Агентов. Кто сегодня у нас в стране помнит этих могущественных когда-то людей?..

На вопрос об отношениях с сегодняшней русской службой безопасности Шакер коротко отозвался: «Не знаю». Надо сказать, что такой ответ он давал на все вопросы, касающиеся нынешних событий внутри Ирака и вне его.

Вопрос об Андропове я задал неспроста — ведь у нас существует мнение, что Андропов был настоящим вдохновителем прозападного курса, названного перестройкой. Ибо все, кто оказался у власти после Андропова, — это люди, которых поставил обер-жандарм. Горбачев, Яковлев, Чебриков, Лигачев, Алиев, Шеварднадзе, да и сошка помельче — Арбатов, Бурлацкий, Бовин, тот, что сейчас посол в Израиле, — все они вышли из шинели Юрия Владимировича… Но экс-шеф Мухабарата сказал на это, что у него не было ощущения, что Андропов ведет двойную игру.

По вечерам, сидя в гостинице, я смотрю передачи иракского телевидения. После новостей и обязательного пропагандистского клипа о Саддаме Хусейне на экране появляются марширующие парни в камуфляже и черных масках. Парни едут на БТРах, десантируются с вертолета, стреляют навскидку. Звучит воинственная мелодия, сопровождающая слова песни:

Родина моя, я жизнь готов отдать за тебя,

Я отдам за тебя свое сердце и кровь!

Бог, Родина, Вождь!

Я фидаи Саддама!

По экрану бегут титры: «Если вы хотите записаться в фидаи(спецназ. — С. П.) Саддама, обращайтесь последующим адресам».

Закономерно, что я заподозрил иракского Феликса Эдмундовича в отцовстве фидаев. Человек, создавший Мухабарат и больше десяти лет руководивший МВД, естественно, воспринимается как автор любых идей в карательной сфере. Но Саадун Шакер с извиняющейся улыбкой отвергает мои предположения:

— Нет. Это новая партийная рать, народное воинство, как реакция против Америки.

В Советском Союзе нередко МВД и КГБ соперничали между собой. При Щелокове это стало особенно заметно. Будучи человеком Брежнева, он постоянно добивался роста влияния МВД, со временем под его началом оказалась как бы вторая армия — и по численности, и по вооруженности. Недаром первой акцией Андропова после прихода к власти было отстранение Щелокова и организация массового десанта кагэбэшников в МВД во главе с Федорчуком (министр) и Лежепековым (зам по кадрам). Интересно, что шеф иракской госбезопасности после прихода Саддама к власти также был переброшен на руководство МВД. Я интересуюсь, имело ли это ведомство в Ираке туже структуру, как в Советском Союзе, или это другая по функциям организация?

— Да, у нас то же самое.

Когда едешь по улицам и дорогам Ирака, то постоянно видишь на перекрестках танки и бронемашины, пулеметы на вышках. И задаешься вопросом: это министерство внутренних дел бдит? У нас в России сегодня происходит то же самое — никогда на улицах не было столько техники, вооруженных солдат и милиционеров в бронежилетах. Саадун Шакер с холодком в голосе говорит:

— Да, это внутренние войска. Вы очень интересуетесь этим, вы когда-нибудь работали в этих органах?

Я отвечаю, что пишу политическую книгу. А информация в иностранной печати об Ираке одноплановая: везде, во всех книгах пишут, что здесь диктатура, но мне нужно знать, как оценивают обстановку внутри страны.

— Конечно, о нас пишут, как о диктатуре, хотя это они не Дали нам возможность реализовать то, что мы задумывали: мы хотели провести выборы, создать возможность для деятельности любых партий, но войны не позволили нам сделать это.

В этих словах есть правда. На исходе ирано-иракской войны на Западе много писали о реформаторских планах Саддама в экономике и политической сфере. Сегодня об этом в условиях блокады говорить не приходится. Пока Запад и аравийские монархии будут заниматься удушением нынешнего режима, Мухабарат и МВД останутся в фаворе. А организуемые то и дело иностранными спецслужбами покушения приведут ко все большему совершенствованию методов охраны вождя и баасистского государства…

Говорят, в одном Багдаде у Саддама 40 дворцов. И каждый день в каждом из них накрывается обед на полсотни душ — никто не знает, куда сегодня пожалует президент. Только Кусай да Сабауи ведают о передвижениях Хусейна.

Даже официальные делегации узнают о предстоящей встрече с президентом за несколько минут до того, как их повезут к нему. Один из людей, принятых прошлой весной Саддамом, рассказал мне, как его ориентировали в том смысле, что он будет принят министром иностранных дел, и только непосредственно перед отъездом кортежа от гостиницы ему и его коллегам объявили, что их примет Сам. Долго-долго кружили по улицам и проспектам Багдада, затем приехали во дворец. Посидели с полчаса в роскошном холле, затем сопровождающий объявил, что придется еще проехать немного до резиденции Хусейна. После довольно долгой поездки остановились перед неказистой кирпичной стеной — то ли завод, то ли казарма. Но когда въехали в ворота, увидели изящную виллу. Здесь-то и состоялась встреча. А когда отправились назад, оказалось, что были в пяти минутах езды от гостиницы.

Наконец, одно личное наблюдение о принципах работы Мухабарата. Лучшая гостиница Мосула «Ниневия» одной стороной выходит на берег Тигра — именно из окон этой стороны видны предгорья Курдистана, земли, где идет нескончаемая война. Над зеленой долиной летят красные клубы пыли на невидимый отсюда город. Хотелось бы обозреть древний Мосул, выстроенный на руинах еще более древней ассирийской столицы, чье имя носит отель. Но нельзя — вся вторая сторона закрыта, ни один из номеров там не сдается — дело в том, что те окна выходят на дворец Саддама, высящийся в полуверсте от «Ниневии». Вождь бывает там едва ли несколько дней в году, но половина гостиницы пустует всегда.

Много странного в логике тех, кто охраняет незыблемость государства. И у нас в России много чудесного творится в сферах, опекаемых Хранителями Тела. Нов Ираке логика еще причудливее. К примеру, в ноябре 1994 года в стране был введен запрет на продажу спиртного в общественных местах — для пользы здоровью и исламской душе. Но все истолковали это как повод для закрытия баров и пивных — народных клубов, где собирались посудачить о том, о сем, в том числе о политике. Да ладно бы о внешней, иные и о внутренних делах дерзали суждение иметь. И в то же время на руках у населения — миллионы стволов нарезного оружия. Каждый член БААС держит дома АКМ, а то и поувесистей что-нибудь. Повсюду идет бойкая торговля кобурами и чехлами для винтовок. На мой вопрос о процедуре получения разрешения на оружие Саадун Шакер ответствовал, что получить его очень просто. На любой свадьбе открывается отчаянная пальба в воздух из множества стволов.

Оружие, которым напичкан Ирак, нередко подает голос и в других ситуациях. Недаром мне настоятельно не советовали ездить в темное время по дорогам южной части страны. Иностранная печать сообщала о нападении мятежников на кортеж, в котором ехал двойник старшего сына Саддама Удэя. А недавно террорист «достал» и самого Удэя, — по некоторым данным, он получил 6 пуль. Да и сам президент, как утверждают западники, то и дело становится объектом покушений — потому-де на людях обычно появляется не Саддам, а один из его тягютов — двойников, «сработанных» один к одному специалистами по пластической хирургии из Европы. Правда, официальные лица Ирака заявляют, что многочисленные сообщения о заговорах и покушениях на раиса — блеф. Кому-то очень хочется тешить себя иллюзией слабости баасистского режима. Все обстоит по-другому — Саддам полностью контролирует ситуацию в стране, и реальных конкурентов у него нет.

То, что я видел и слышал в Ираке, говорит не в пользу мечтателей из ЦРУ и Моссад, подкидывающих в прессу утки о слабости Саддама. Не зря едят свой хлеб ребята из Мухабарата…

1995 г.