IX. О СКАЗКАХ, СЛОВАХ, СТИХАХ И ПЕСНЯХ

IX. О СКАЗКАХ, СЛОВАХ, СТИХАХ И ПЕСНЯХ

За прибаски-песенки

Братишку повесили,

А как петлю затянуло —

Все народы потянуло

За хорошу книжку

Повесили братишку,

За братишку всем народом

Мы добилися свободы.

Слова сказать боялись, всё присказками. Дела никакого простыми словами не объясним, а сказками про что хошь расскажем.

Присмотрела себе машина хозяина: на, говорит, вот я, пользуйся. И давай машина работать, а хозяин ее умасливать. И так сколько-то времени. Отсытел хозяин, выгоду получил, жирком затянулся,— только и работы у него стало, что спит да со сна пальчиками шевелит. За те сонные пальчики и зацепила его машина.

Прежде я все, бывало, сказки слушать любил,— не сказывай ты мне про жизнь теперешнюю, обрыдла она мне до последней горечи.

О полуночи вылез ему из сена дедок с вершок, говорит: я мудрый, коли кто в праздник спит, а в будни работает, я тому, говорит, веселые времена предрекаю. Быть времени, переместится на белом свете горюшко со счастьем. Теперь спор идет, в каком народе кому жить. И быть счастию в рабочем народе.

Лег у пню, головой к корню, и слышит коний топ, идет под землей конница, такие слова меж собой говорит: лежит, братцы, кто-то такой, к земле брюхом, к нашему следу ухом. Хочет от нас науке учиться, про землю понять. А мы что за учителя? Такой же народ темный, только что подземельные. А и все, как все, что у нас во тьме, что и на небе, что и на земле. Одна судьба — по незнаемой указке жить, со смертью кончиться, ничего не пораскусивши.

В чужих руках была наша судьба призажата. Говорить-то с оглядкой приходилось. А вовсе не замолчишь. Вот мы сказками и перебивались, бывало.

А я сказки и теперь бы послушал, да не сказываются. Так вышло, что и нам наворожили, без сказки.

Двадцать четыре года на свете жил да на все удивлялся. На двадцать пятом разъяснили дела люди подходящие. И было всего-то чуда, что рабочему человеку жилось больно худо. Вот его сказочками-то и баюкали, чтобы глаз, на чужие пакости не продрал.

Давным-давно в лесу непроглядном жил и думал обо всем человек. Кругом звери, как родня. Волки и те не обижали. Додумал свое людям в совет, из лесу вышел и в первый же денек в кутузке клопов кормил.

Кто стишочки писал,

Видно, горе не знавал,

Как бы часто колотили,

Не писал бы тили-тили.

Стали мы его книжки пересматривать. Ну просто ни одной стоящей, всё стишки.

Книги нашли у него стоящие, про землю, как пахать и сеять. Были и про пушки. Стишков же, всяких там пустяков, не держал.

Соберутся стишочки читать, про любовь и всякие разности. Настоящие же люди мармеладничать не станут.

Та-та-та да ти-ти-ти — очень складно. Слова непонятные, а дух мягчит. Вроде как мамины заговорки.

Стишки вещь хорошая, коли самые холеные господа ими вплотную займались. Этих на плохое не потянет.

Стишки люблю, завел всякие переписанные. Звонко, где конец. Сразу знаешь, как скажется, не хуже песни. Только непонятно.

Стихи есть понятные, как народу тяжело, про жизнь крестьянскую, про всякие наши тяготы. А где про нежности, так ни к чему. Лучше про это песни играть.

Покажи ты мне такого,

Кто стишки те написал,

Как про горе все до слова

Я б такому рассказал.

На деревне петухи

Горлодеристые,

Прочитал в книжке стихи

Раззадористые.

А я люблю, хоть и не все понятно, а все ни с чем простым не в сравнение. И видно, что на радость и в отдых сделаны.

Нужно себе большую роздышку дать, от непосильного отмякнуть, тогда только и простишь стихом любоваться.

Я стишки царапаю,

По капельке капаю,

Накапаю полну бочку,

Приспособлю с бочку точку

И не есть то важное,

Что нам не уважило,

Рассолодим солодья,

Раздобудем соловья

Очень я новые слова полюбил. Только по простым делам не умею я их к слову сказать. Что ни скажу — все мимо.

Эти слова по новой жизни прикроены-шиты. Поверх лаптей не натянешь. А ты старую-то одежку поскидовай, вот и будут те слова впору.

А я вот очень не люблю, как неправильно говорят. Трудно тебе — молчи. А не калечь ты слов таких веселых — «революция» и другие многие.

Это все нерусские слова, уху моему не милые, только шалтай-балтай теперь разводить нечего, и торговаться из-за слов времени нету.

Путаюсь я в новых словах словно в бабьем платье — не привык. А что старых слов не хватает — верно.

Наша речь особая, не на воде пузыри. Ученому же речь наша тяжка; как по месту придется — пудом по темени.

Надо новых слов не стыдиться. Пока они тепленькие, свежие, в дугу согнуть их можно — себе на потребу.

Господа стишочки пишут,

Соловьины песенки,

А солдатская частушка —

Воробьина лесенка.

Воробышек-воробей,

Птичка придомовая,

Как солдатская частушка

Завсегда про новое

От прибасок-песенок

Стало будто весело,

Прибаски сказалися,

Пятки зачесалися.

Неинтересно про настоящее говорить. Как хорошо ни заживи, а все хуже песни.

Спеть бы песню, да слов новых не знаю, а старые не по времени.

Как наша частушечка

Подобрее пушечки,

Мы от пушки без оглядки,

От частушечки вприсядку

Эх, частушечка,

Наша душечка,

Что не выпляшем,

Так то выплачем

С чужих сторон,

Из-за гор-морей

Сорвалась беда горькая,

Война всесветная.

Набралась война всяких пушечек,

Летучих игрушечек,

Важных королей,

Людей без путей

Расползлася беда по всей земле,

Язвой взъязвилась,

В земли, в житья, в судьбинушку

Припоставила война по полям народ столбиками,

Начала по столбам игрой тешиться,

При забавушке гинет тысяча,

При шутке-игре гинет сто тысяч

Нагубила беда, почитай, весь свет,

А всего злее извела русских людей,

Что войны русские охотой не любят

Тут схватился, опомнился великий человек,

Повелел себе друзей позвать,

Друзей, братьев и товарищей

«Вы, друзья, братья и товарищи,

По словам моим все сделайте, __

Есть я мудрый, неустрашливый человек,

А хочу я, друзья, братья и товарищи,

Войну всесветную миром кончать,

Русским людям новое житье приначать

Хочу я с чужих сторон домой повернуть,

Мирное житье вернуть.

Только правдою никак мне домой не воротиться.

Ах, пришло нам время изловчиться,

Вы ступайте, купите дубовый гроб,

Вы сверлите в гробу дырья всякие,

Да чтоб было в гробу свет и дыхание,

Питье и питание

А я в гробу том вытянусь,

В гробу том на русские земли вернусь.

Не пустил меня царь живым жить,

Пустит в гробу хоронить.

А вы, друзья, братья и товарищи,

В сиротскую одежду приоденьтеся,

Надо мной плачучи, со мной ворочайтеся,

На русских землях за нужное дело примайтеся».

По тем словам сталося,

Приехал великий человек в гробу,

Зарыли его утром,

Вырыли вечером

И пошел он судить-устраивать,

Вельмож смущать,

Простую судьбу умягчать,

Всесветную войну кончать