Л. Троцкий. ДВА ЛИЦА

Л. Троцкий. ДВА ЛИЦА

(Внутренние силы русской революции)

Присмотримся ближе к тому, что происходит.

Николай низложен и даже находится, по некоторым сообщениям, под стражей. Наиболее видные черносотенцы арестованы, некоторые наиболее ненавистные убиты. Новое министерство составилось из октябристов,[9] либералов[10] и радикала Керенского.[11] Объявлена всеобщая амнистия.

Это все яркие факты, большие факты. Это те факты, что виднее всего внешнему миру. На основании этих перемен на правительственных верхах европейская и американская буржуазия оценивает смысл событий, объявляет, что революция победила и пришла к концу.

Царь и его черносотенцы боролись только за сохранение власти. Война, империалистические планы русской буржуазии, интересы «союзников», – все для них отступало на задний план. Они готовы были в любой момент заключить мир с Гогенцоллерном[12] и с Габсбургом,[13] чтобы освободить наиболее верные полки и направить их против собственного народа.

Прогрессивный блок[14] в Думе не доверял царю и его министрам. Этот блок составился из разных партий русской буржуазии. У блока были две цели: во-первых, доведение войны до конца, до победы; во-вторых, внутренняя реформа в стране: больше порядка, контроля, отчетности. Победа нужна русской буржуазии для завоевания рынков, для земельных приобретений, для обогащения. Реформа нужна русской буржуазии в первую очередь для победы.

Но прогрессивно-империалистический блок хотел мирной реформы. Либералы стремились оказывать думское давление на монархию и держать ее в узде при содействии британского и французского правительств. Они не хотели революции. Они знали, что революция, которая на передний план выведет рабочую силу, означает угрозу их господству и, прежде всего, угрозу их империалистическим планам. Трудящиеся массы – в городах, в деревнях и в самой армии – хотят мира. Либералы знают это. Оттого они все время были врагами революции. Несколько месяцев тому назад Милюков заявил в Думе: «Если бы для победы нужна была революция, я отказался бы от победы».

Но либералы сейчас встали у власти благодаря революции. Буржуазные газетчики не видят ничего, кроме этого факта. Уже в качестве нового министра иностранных дел Милюков заявил, что революция велась во имя победы над внешним врагом, и что новое правительство берет на себя доведение войны до конца. Нью-иоркская амуниционная биржа так именно и учла русскую революцию: либералы у власти – стало быть потребуется больше снарядов.

Среди биржевиков есть много умных людей и среди буржуазных газетчиков точно так же. Но все они отличаются полным тупоумием, как только дело касается массовых движений. Им кажется, что Милюков руководит революцией, как они сами руководят банковыми или газетными конторами. Они видят только либерально-правительственное отражение развертывающихся событий, пену на поверхности исторического потока.

Долго сдерживаемое недовольство масс вырвалось наружу так поздно, на тридцать втором месяце войны, не потому, что перед массами стояла полицейская плотина, весьма расшатавшаяся за время войны, а потому, что все либеральные учреждения и органы, кончая своими социал-патриотическими прихвостнями, оказывали огромное политическое давление на наименее сознательные рабочие слои, внушая им необходимость «патриотической» дисциплины и порядка. Уже в последний момент, когда голодные женщины вышли на улицу, и рабочие готовились поддержать их всеобщей стачкой, либеральная буржуазия, как сообщают телеграммы, путем воззваний и увещаний пыталась задержать развитие событий, как одна героиня у Диккенса хотела половой щеткой задержать морской прилив.

Но движение развернулось снизу, из рабочих кварталов. После часов и дней нерешительности, перестрелок, стычек войска присоединились к восставшим снизу, начиная с лучших частей солдатской массы. Старая власть оказалась обессиленной, парализованной, уничтоженной. Черносотенные бюрократы попрятались, как тараканы, по углам.

Тут только наступила очередь Думы. Царь попытался в последнюю минуту разогнать ее. И она бы покорно разошлась, «по примеру прошлых лет», если бы у нее была возможность разойтись. Но в столицах уже господствовал революционный народ, тот самый, что против воли либеральной буржуазии вышел на улицу для борьбы. С народом была армия. И если б буржуазия не сделала попытки организовать свою власть, революционное правительство вышло бы из среды восставших рабочих масс. Третьеиюньская Дума никогда не решилась бы вырвать власть из рук царизма. Но она не могла не использовать создавшееся междуцарствие: монархия временно исчезла с лица земли, а революционная власть еще не сложилась.

Очень вероятно, даже несомненно, что Родзянки и в этом положении попытались бы шмыгнуть в подворотню. Но над ними стоял недреманный контроль английского и французского посольств. Участие «союзников» в создании Временного Правительства несомненно. Стоя между опасностью сепаратного мира со стороны Николая и революционного мира со стороны рабочих масс, союзные правительства считали, что единственное спасение состоит в переходе власти в руки прогрессивно-империалистического блока. Русская буржуазия сейчас находится в теснейшей финансовой зависимости от Лондона, и «совет» английского посланника звучал для нее, как приказание. Против всей своей предшествующей истории, против своей политики, против своей воли либеральные буржуа оказались у власти.

Милюков говорит теперь о продолжении войны «до конца». Эти слова не легко вышли из его горла: он знает, что они должны вызвать негодование народных масс против новой власти. Но Милюков обязан был сказать эти слова для лондонской, для парижской и для… американской биржи. Очень вероятно, что свою воинственную декларацию Милюков протелеграфировал за границу, скрыв ее от собственной страны. Ибо Милюков отлично знает, что он не сможет в настоящих условиях вести войну, сокрушать Германию, расчленять Австрию, захватывать Константинополь и Польшу.

Массы восстали с требованием хлеба и мира. Появление у власти нескольких либералов не насытило голодных и не залечило ничьих ран. Для того, чтобы удовлетворить самые острые, самые неотложные нужды народа, нужен мир. Но либерально-империалистический блок не смеет еще заикаться о мире. Во-первых, из-за союзников. Во-вторых, потому, что русская либеральная буржуазия несет огромную часть ответственности перед народом за войну. Милюковы и Гучковы[15] вместе с романовской камарильей ввергли страну в эту страшную империалистическую авантюру. Прекращение несчастной войны, возвращение к разбитому корыту поведет к отчету перед народом. Милюковы и Гучковы боятся ликвидации войны не меньше, чем они боялись революции.

Такими вот они стоят у власти: вынуждены вести войну и не могут рассчитывать на победу, боятся народа, и народ не верит им.

«… С самого начала готовая к предательству против народа и компромиссу с коронованным представителем старого общества, ибо она сама принадлежит к старому обществу… не потому у руля революции, что народ стоял за нею, а потому, что народ толкал ее перед собою… без веры в себя, без веры в народ, ворча против верхов, дрожа перед низами, эгоистическая на оба фронта и сознающая свой эгоизм, революционная против консерваторов, консервативная против революционеров, не доверяя своим собственным лозунгам, с фразами вместо идей, запуганная мировой бурей и эксплуатируя мировую бурю, – …пошлая, ибо лишенная оригинальности, оригинальная только в пошлости, – барышничающая своими собственными желаниями, без инициативы, без веры в себя, без веры в народ, без мирового исторического призвания, – проклятый старец, который оказался осужден руководить и злоупотреблять в своих старческих интересах первыми юношескими движениями могучего народа, – без глаз, без ушей, без зубов, без всего – такою стояла прусская буржуазия после мартовской революции у кормила прусского государства» (Карл Маркс).

В этих словах великого мастера – законченный портрет русской либеральной буржуазии, какою она стоит перед нами после нашей мартовской революции у кормила власти. «Без веры в себя, без веры в народ, без глаз, без зубов» – таково ее политическое лицо.

К счастью для России и Европы, у русской революции есть другое подлинное лицо: телеграммы сообщают, что Временному Правительству противостоит рабочий комитет, который уже поднял голос протеста против либеральной попытки обокрасть революцию и выдать народ монархии.

Если б революция сейчас приостановилась, как того требует либерализм, завтра же царско-дворянско-бюрократическая реакция собрала бы свои силы и вышибла бы Гучковых и Милюковых из их непрочных министерских траншей, как прусская контрреволюция выкинула в свое время всех представителей прусского либерализма. Но русская революция не остановится. И в дальнейшем своем развитии она сметет становящихся поперек ее пути буржуазных либералов, как она сметает сейчас царскую реакцию.

«Новый Мир» N 938, 17 (4) марта 1917 г.