К ВОПРОСУ ОБ ОТМЕНЕ ДЕТСКОГО ТРУДА

К ВОПРОСУ ОБ ОТМЕНЕ ДЕТСКОГО ТРУДА

Моя статья «Буква закона», помешенная в «Правде» от 5 февраля 1918 г., вызвала неудовольствие некоторых товарищей, которые заявили, что статья мешает проводить в жизнь запрещение детского труда, так как все на нее ссылаются, и потребовали даже обсуждения этого вопроса в ЦК РСДРП. Я очень рада, что на этот вопрос удалось обратить внимание. Правда, у нас в программе[2]стоит запрещение детского труда до 16 лет. Но этот пункт ошибочен, и данный момент как нельзя более иллюстрирует его ошибочность. Помещение этого пункта объясняется недосмотром (он и формулирован небрежно: дети до 16 лет называются детьми «дошкольного возраста»). Во всяком случае, этот пункт резко расходится с точкой зрения на этот вопрос Маркса. Вот что пишет он по этому поводу в «Критике Готской программы», пункт — «Запрещение детского труда»:

«Здесь безусловно необходимо было указать предельный возраст.

Полное запрещение детского труда несовместимо с существованием крупной промышленности и поэтому останется пустым благопожеланием. Проведение этой меры, — если бы оно было возможно, — было бы реакционно, так как, при строгом регулировании рабочего времени сообразно с различным возрастом и при прочих предупредительных мерах для защиты детей, раннее соединение производительного труда с обучением является одним из могущественнейших средств переустройства современного общества»[3].

Немецкие профессора, а с их легкой руки и всякого рода оппортунисты, беря за основу ту правильную мысль, что в основе общественного развития лежит развитие производства, стараются изобразить дело так, что общественное развитие все только и сводится к какому-то самодовлеющему механическому процессу производства. По их мнению, люди, их сознание, их борьба тут совершенно ни при чем, все делается само собой: производство все больше и больше развивается, мелкие предприятия объединяются во все более крупные, которые организуются затем в монополии; когда этот процесс разовьется до того, что все производство будет представлять, в сущности, одно колоссальное, великолепно организованное предприятие, — это и будет социализм. Конечно, такое изображение дела в корне ошибочно. Это все равно, как если бы показать сухой, мертвый скелет и сказать: «Вот это — полный жизни человек, горячо и страстно чувствующий, волнуемый тысячами мыслей, умеющий любить и ненавидеть, бороться за счастье и разумную жизнь».

Маркс был далек от такого убогого понимания развития общества. Он и Энгельс показали, как тесно связана экономика с политикой. Путем мастерского анализа они показали, как определенная ступень развития техники влияет на формы производства, как под их давлением складываются известные правовые и государственные нормы; показали, как экономика со всеми ее юридическими и политическими надстройками отражается на психологии, на мировоззрении. Особенно детально показали они, как условия труда на крупных фабриках и заводах перерождают всю психику прежнего рабочего-ремесленника, воспитывая в нем чувство классовой солидарности, пробуждая революционный дух, выковывая классовое самосознание.

Маркс постоянно подчеркивал, что движущей силой преобразования общественного строя является человек Но человек для Маркса не был чем-то неизменным, одинаковым во все времена; он показал, как постоянно под влиянием изменяющихся условий производства и общественных форм жизни преобразуется сам человек. Пролетарий первоначальной эпохи развития капитализма — далеко не то, что пролетарий позднейшего времени. Необходимой предпосылкой социализма является человек, способный осуществить социализм.

У нас очень часто забывают эту сторону дела и понимают социализм чересчур механически, видя лишь одну сторону дела — экономику — и совершенно упуская из виду другую сторону дела — подготовку соответствующего человеческого материала. Эту последнюю сторону дела никогда не забывал Маркс. Вот почему он и придавал такое громадное значение воспитанию подрастающего поколения, так много уделял этому внимания. Он считал и неоднократно говорил, что воспитание является могучим рычагом преобразования существующего строя.

Но как понимал Маркс воспитание? Основу его он видел в производительном труде, в тесном единении молодежи с рабочей жизнью, с развивающимся рабочим движением. Оторвать подростка от работы на заводе и фабрике, где выковывается его понимание жизни, его классовое самосознание, где он проникается чувством классовой солидарности, и бросить его в эгоистическую атмосферу замкнутой семьи или в затхлые стены школы, оторванной от жизни, — значит затормозить дело подготовки годного человеческого материала. Вот почему Маркс так решительно высказался против запрещения детского труда. Но он хотел, чтобы детский производительный труд был связан с обучением. Рабочим нужны знания, так как знания — великая сила, и этой силой Маркс хотел вооружить рабочую молодежь. Правда, говоря о нежелательности запрещения детского труда, Маркс не хотел сохранения данной формы фабричного труда. Данная форма — несложный, однообразный, чисто механический труд. Такой ^ТРУД притупляет. Но детский фабричный труд мыслим и в другой форме. Так, например, в Англии и Германии труд подростков в некоторых предприятиях организован так: каждый подросток в течение нескольких лет своего заводского ученичества, во время которого он получает жалованье за свой труд, работает не одну какую-либо механическую работу, а выполняет целый ряд работ все возрастающей трудности, переходя при этом из одной мастерской в другую и изучая производство в целом.

Параллельно с этим ученики изучают в школе математику, физику, механику, черчение, товароведение, коммерческую географию, политическую экономию. Изучение практической работы тесно связано с теоретическим осмысливанием ее. Такая заводская работа не притупляет молодежь, а действует на нее в высшей степени развивающе. Вот почему Маркс в «Коммунистическом манифесте» говорит об устранении фабричной работы детей только в современной ее форме.

Эта фраза и дала, вероятно, повод вставить в программу «запрещение детского труда до 16 лет», причем совершенно не обратили внимания на то, что Маркс говорит тут не о запрещении детского труда (что совершенно противоречит его точке зрения, наиболее ярко выраженной в «Критике Готской программы», но достаточно ясно развитой и в «Капитале» и в «Женевской резолюции»[4]), а лишь о современной форме его.

Мы в России переживаем период диктатуры пролетариата. Рабочие имеют полную возможность провести в жизнь меры, которые бы подготовили из рабочей молодежи людей, способных осуществить социализм.

Какие же меры надо было принять по отношению к детскому труду?

Надо было:

1) сократить рабочий день подростков и принять другие меры охраны их труда;

2) целесообразно организовать труд подростков;

3) приложить все силы к тому, чтобы немедля же были устроены при заводах школы для подростков, где обучение было бы связано с производительным трудом.

Шестичасовой рабочий день для подростков уже был проведен на многих металлургических заводах явочным порядком.

На некоторых заводах, например на заводе Эриксона, была уже разумная организация труда — подростков.

Заводские школы уже существовали при многих заводах, но дело там было поставлено из рук вон плохо. Надо было эти школы преобразовать (на заводе «Феникс», например, была даже разработана программа такой новой школы).

Комиссариату труда надо было только обобщить все эти попытки, издать соответствующие декреты, равно как и декрет об обязательном посещении школ подростками.

Комиссариат по просвещению со своей стороны еще 30 ноября[5] отправил в Комиссариат труда нужные декреты. Просьба эта была, однако, оставлена без внимания, а теперь подростков в спешном порядке выкидывают с фабрик и заводов, ссылаясь на необходимость запрещения детского труда.

Печальное недоразумение, которое может тяжело отразиться на рабочем движении.

1918 г.