АНТИРЕЛИГИОЗНОЕ ВОСПИТАНИЕ В ШКОЛЕ ПРИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ

АНТИРЕЛИГИОЗНОЕ ВОСПИТАНИЕ В ШКОЛЕ ПРИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ

Декрет о светской школе был издан 23 января 1918 г.

Он не вызвал того недовольства в крестьянстве, которого опасался кадетский Государственный комитет по народному образованию. Но провести его удалось лишь постепенно, по мере победы Советской власти на гражданском фронте, по мере создания новых учебников и новых программ. Бывали отдельные случаи бестактного подхода, но в общем и целом отделение школы от церкви прошло безболезненно. Война и революция значительно подорвали религиозное настроение деревни.

Среди учительства была развернута — особенно в период 1921–1922 гг. — довольно широкая антирелигиозная пропаганда. Владимир Ильич следил за тем, как она ведется. В «Страничках из дневника» он писал: «Делается очень немало для того, чтобы сдвинуть с места старое учительство, чтобы привлечь его к новым задачам, заинтересовать его новой постановкой вопросов педагогики, заинтересовать в таких вопросах, как вопрос религиозный» (курсив мой. — II. К.).

Программы ГУСа в их первоначальной форме включали в себя достаточное количество элементов антирелигиозной пропаганды. Может быть, программы ГУСа в их первом варианте не были методически до конца проработаны, но они давали учительству вполне четкую директиву. Нейтралистского отношения учителей к вопросу о преподавании религии в то время не было. Учителя рассказывали много и интересно о своей антирелигиозной пропаганде. Никто не сомневался, что в школе нет места религии. Конечно, смешно было бы думать, что все учителя перестали сразу быть религиозными, но они знали, что религии нет места в школе. И надо сказать, что «поповы дочери» как раз были наиболее, пожалуй, лояльны в этом отношении. Известно, что русское духовенство особым фанатизмом не отличалось, религиозный культ был для него источником заработка, а раз религия переставала быть таковой и, напротив, настойчивая проповедь религии могла превратиться в источник безработицы, охота к активной деятельности в этом направлении пропадала. Напротив, священник превращался иногда в активного противника религии.

Мне пришлось в 1919 г. в Перми встретить бывшего попа. Он сбросил с себя рясу, бросил семью и стал агитатором при Красной Армии, агитатором, пользовавшимся очень большим влиянием. Я помню шеститысячный митинг красноармейцев, где этот бывший поп говорил о том, как религия служила царской власти, служила помещикам и капиталистам, служила для затемнения народного сознания. Внимательно, напряженно слушала его масса. «А как же насчет крещения?» — спросил оратора один красноармеец. «Насчет крещения?! — отвечал бывший священнослужитель. — Насчет крещения надо бы говорить часа три, а коротко сказать — один обман!» И ни слова протеста не раздалось из толпы. Говорил так вчерашний «батюшка», спец по части религии, и кому лучше, как не ему, знать, обман или не обман крещение. Красная Армия делала как нельзя более правильно, используя попа в целях антирелигиозной пропаганды.

Среди учительниц — бывших «поповых дочек», говорили мы тогда, — надо особенно энергично вести антирелигиозную пропаганду, помогать им высвободиться от влияния религии, стать сознательными антирелигиозницами. Но если учитель уже стар, не способен уже расстаться со старыми предрассудками, а вместе с тем является умелым, опытным учителем? Надо следить, чтобы он свои религиозные убеждения оставил при себе, надо нейтрализовать всячески его влияние: обратить внимание на то, чтобы в местной библиотеке было побольше книг по антирелигиозной пропаганде, надо поставить ряд чтений, лекций на эту тему в избе-читальне, надо повести усиленную работу среди родителей, устраивать антирелигиозные кружки, распространять среди ребят книжки по естествознанию, книжки по истории религии и пр. На предложение, исходившее из рядов комсомола, заставить каждого учителя вести антирелигиозную пропаганду я отвечала и отвечу и сейчас так же: «Ничего, кроме компрометации дела антирелигиозной пропаганды, не получится». Само собой, религиозный учитель в советской школе, даже не проповедующий религии, но внутренне убежденный в существовании бога и пр., — кричащее несоответствие. На смену хорошим, умелым учителям, но религиозным по убеждению должны прийти столь же хорошие и умелые, но антирелигиозники. Однако это длительный процесс. Пока же надо ограничиться требованием: не вносить религию в школьное преподавание, и там, где учитель не может вести антирелигиозной пропаганды, надо усилить антирелигиозную работу вожатого, избача, библиотекаря, комсомольцев, партийцев в особенности. Учителя же, зараженного религией, надо использовать не для антирелигиозной пропаганды. Если он хороший садовод, пусть ведет практическую работу в деле обучения населения садоводству; если хороший хозяин, пусть учит ребят, как поднимать урожайность. Но, само собой, по отношению к подготовляемому новому учителю мы должны предъявлять категорическое требование — быть убежденным антирелигиозником. Если ты религиозен, выбирай себе другую профессию, но не профессию учителя.

Ко времени второй половины 1925 г. стали раздаваться усиленные жалобы на формы проведения антирелигиозной пропаганды в школе. Наркомпросом была дана определенная директива в этом направлении. С другой стороны, часто приходилось слышать, что неопытные учителя-антирелигиозники нередко говорили: «На место старой религии мы ставим новую религию — коммунизм». Под влиянием этих двух фактов ГУСом было составлено письмо «О безрелигиозном воспитании», где говорилось о формах проведения антирелигиозной пропаганды. Несколько позже, в 10-й книжке «Антирелигиозника», мною была помещена статейка «О безрелигиозном воспитании в школе». Статья эта перепечатана в данном сборнике, но под другим названием — «Старые и новые учебники»[62].

В 1926 и 1927 гг. Главсоцвос особо напирал на навыки. Мы значительно отставали на этом фронте. Однако правильный по существу лозунг был использован известным слоем старого учительства, которому не нравился дух советской школы, в направлении возврата к старой школе. Лозунг «безрелигиозного воспитания» был истолкован как лозунг нейтралистского отношения к религии в школе. Поскольку этот лозунг истолковывается в таком смысле, его надо отбросить.

Во втором варианте программ было допущено известное затушевывание антирелигиозного момента. Например, в программах I ступени выброшен комплекс «Небо и земля», вместо объяснения значения советских праздников говорится об «участии в праздновании». Но все же во второй ступени (в семилетке) у нас проводится преподавание, довольно углубленное, эволюционной теории. Это большое завоевание. Против этого вначале яростно возражали старые естественники, но ГУС этого добился, на этом настоял. Теперь это никем не оспаривается. Но в области обществоведения надо сделать несколько большее ударение на основании роли религии в классовой борьбе.

Во всяком случае, необходимо новое методическое письмо, дающее конкретные указания для данного момента. Надо поставить более жирные точки над «i».

Однако обшей своей установкой советская школа и теперь способствует воспитанию атеизма, воспитанию материалистического воззрения. Чем лучше, глубже будет развиваться и учебная и воспитательная работа, чем больше она будет пропитываться коммунистическим духом, тем более и более будет она способствовать тому, что для подрастающего поколения религия будет чем-то настолько чуждым, диким, что среди этого поколения станет совершенно ненужным антирелигиозная пропаганда: некого будет пропагандировать.

1929 г.