ДЫМ БЕЗ ОГНЯ

ДЫМ БЕЗ ОГНЯ

За ужином крестная со вздохом обронила:

— Скоро Гриши Лядова мама должна приехать. Надо бы могилку прибрать.

Всезнайка Валентина внесла ясность:

— Бабка Ляна уже побывала там.

Хлебнув глоток чаю, хозяин сказал:

— Сорок шесть лет минуло уже с того черного дня.

Судьбе угодно было соединить братскими узами далекий уральский город Пермь и село на берегу Реута.

31 мая сорок четвертого года в небе над Стрымбе произошел неравный бой. Краснозвездного сокола атаковали три крестоносных стервятника. С двумя наш справился. Третий же, вынырнув из-за тучи, выпустил в хвост несколько снарядов из скорострельной пушки. Стальная птица вспыхнула как факел и, теряя форсаж, беззвучно, по касательной падала на землю. Потом взрыв. Тишина. А через минуту-другую, как ни в чем ни бывало, в небо взвились невидимые жаворонки. Ангельскими голосами пропели осанну в честь бесстрашного сокола.

Так воссияло над землей имя молодого пермяка Григория Лядова. Правда, к тому времени он уже успел прославиться. Двумя годами раньше в небе над Сталинградом, мстя за погибшего друга, совершил воздушный таран вражеского «юнкерса», за что удостоин был звания Героя Советского Союза. Бой над тихоструйным Реутом был для бесстрашного летчика роковым, последним. Отдавая дань уважения подвигу гвардии капитана Лядова, его похоронили в центре села. Через год на могилу сына приехала его матушка Таисия Андреевна. Привезла холщовый мешочек родной землицы и саженцы необыкновенных роз, которые цветут с весны до глубокой осени.

Никто уже не помнит, кому первому явилась мысль переименовать село Стрымбе — присвоить имя героя, «отдавшего свою жизнь за счастье людей, которых никогда в глаза не видел». Так записано в резолюции митинга по случаю имянаречения села. Произошло это в мае 1966 года. С тех пор через две весны на третью приезжала Лядова из далекой Перми на сыновью могилку. Колхоз всячески пытался Таисии Андреевне материально подсобить. Нет и нет! Пробовали хотя бы дорогу оплатить. Она и тут увернулась от льготы, заявив, что билет ей покупают добрые люди в оба конца.

Я намеренно оттягивал свой отъезд, чтобы встретиться с Лядовой. Однако в ту осень она так и не объявилась. Большинство полагало: не иначе как старушка занемогла. А бывший бригадир полеводов Михаил Григорьевич Котос (ему сам предколхоза всегда при встречах первый руку подает) в уличной компании возле кафе сказал, как отрезал:

— В дурную погоду добрые люди по гостям не ездят.

Разумеется, бадя Михай имел в виду политические дрязги и кутерьму, охватившие в ту пору Молдову.

Ситуацию немного прояснил парень в джинсовой куртке, усыпанной множеством заклепок и с самокруткой в углу рта. Зло кривя губы и странно скособочясь, выдавил из себя:

— Гады разные повылазили. Хитрюги, хамельоны лупоглазые!

Судя по всему, речь шла о конкретных людях, однако по какой-то причине имена не назывались. Звучали местоимения: «он», «они», «эти». Напрашивался вывод: значит, дело сугубо внутреннее, не для посторонних ушей.

Словно весенний ручей, с поворотами и водоворотами, течет уличный разговор. И еще выверт вспять. И не вообще, а с конкретикой:

— И этот наш туда же! Изображает из себя чемпиона мира по гребле, а его самого соплей перешибешь, — с каменным выражением на лице проговорил под дружный смех кузнец Спринчану. Для пущей убедительности с помощью большого пальца шумно высморкался.

Возникла короткая пауза, чтобы оценить и прочувствовать шутку, таящую в себе особый смысл и подтекст, доступные восприятию информированной части местного населения. И сразу же, как ни в чем не бывало, заговорили об уборке, о положении дел на току, куда привезли сырое зерно.

Откуда-то выскочил комбайнер верхом на мотоцикле. Притормозив, крикнул:

— На сушилке пахнет жареным!

Уличную компанию с места будто ветром сдуло. Разбежались кто куда: меры принимать. Не приведи Бог, до Москвы, до Думбрована дойдет. О последствиях страшно даже подумать.