«Черный вторник». Предпосылки и последствия кризиса
«Черный вторник». Предпосылки и последствия кризиса
Уже в 1926 году около трети взрослого населения США было вовлечено в рынок акций.
Легенда гласит, что Рокфеллер, после того как чистильщик обуви спросил у него, куда лучше вложиться, поднялся в свой офис и велел сбрасывать все акции.
– Рынок перегрет. Когда чистильщики обуви рассуждают об акциях, профессионалам на рынке делать нечего.
Нет достоверных сведений о том, что эта фраза была сказана, но известно, что сам Рокфеллер не слишком пострадал от наступившего позже кризиса: он и в самом деле не располагал никакими акциями. Но ответов на вопрос, что уже созрел у читателя, может быть два: или Рокфеллер (поняв, что рынок и в самом деле уже перегрет, и даже он не может его контролировать) избавился от акций. Или он избавился от них потому, что контролировал рынок весьма хорошо…
Какая из этих версий верна? Сегодня, увы, мы не можем ничего достоверно утверждать. У людей, сколотивших себе громадные состояния, есть, безусловно, какое-то звериное чутье. Но вряд ли бы они смогли эти состояния сколотить, если бы к их чутью не была приложена еще и возможность диктовать условия игры своим мелким партнерам.
Впрочем, первый звонок, на который никто не обратил внимания, прозвенел еще в марте 1929 года, когда несколько недель падала цена акций. Правительство отказалось увеличить ставку на процент, и экономика вышла из кризиса сама.
Многие, возможно, тогда поняли, что грядет кризис, но акции снова начали расти, и никто не смог отказаться от прибыли: ведь каждый день приносил еще несколько центов.
А может, они руководствовались позицией одного российского губернатора, который на пике кризиса вдруг заявил на пресс-конференции, что «никакого кризиса нет», и даже попросил журналистов не употреблять это слово, заменив его, например, на «сложности» или «временные проблемы». Ну нет такого слова в русском языке, и всё, какой такой «кризис»? Сам губернатор деньги со своего счета в российском банке не снимал и другим не посоветовал.
Но вернемся в Америку тридцатых.
24 октября 1929 года крупные нью-йоркские банкиры прекратили нормальное кредитование и начали выдавать брокерам кредиты «до востребования, с условием погашения в 24 часа». Пытаясь расплатиться, некоторые брокеры были вынуждены «сливать» свои акции по любой цене. Но и это не слишком поколебало рынок.
Но 29 октября на нью-йоркской бирже началось обвальное падение. За несколько часов акции вернулись на позиции годовой давности.
29 октября 1929 года получило название «черного вторника». За один этот день было продано более 16 млн акций, а общая их стоимость уменьшилась на 10 млрд долларов.
Падение акций продолжалось целую неделю, а 5 ноября оно распространилось и на рынок товаров. Сначала это были товары сезонного производства. Цены на пшеницу в этот день упали почти до нуля. Затем рекордно упали цены на хлопок, а 13 ноября рынок достиг исторического минимума.
Только за три первые недели убытки США превысили все затраты на Первую мировую войну и составили примерно 30 млрд долларов, то есть треть национального дохода.
Понятно, что люди перестали доверять банкам, и общее изъятие вкладов перед кризисом составило около 5–6 млрд долларов. Банки перестали выдавать кредиты, люди не могли расплатиться по долгам, и по стране понеслась волна банкротств.
Сыграл в струю и дефолт ряда стран Латинской Америки и Азии, в которые крупные американские банки инвестировали деньги и поэтому являлись держателями большого объема их государственных и частных облигаций.
Но «полноценный» банковский кризис грянул лишь в 1932 году. Банкиров сожрал тот зверь, которого они сами же выпустили из клетки. В этом году значительная часть банков сделала первые попытки ограничить выдачу наличных вкладчикам, а штат Невада и вовсе создал небывалый прецедент: там в октябре 1932 года закрылись все банки.
Начало нового 1933 года не прибавило оптимизма. Примерно за месяц из крупнейших банков США было изъято около 2,3 млрд долларов, то есть около 15 % всех депозитов.
Эксперты отсчитывают начало полноценного банковского кризиса с февраля 1933 года, когда в Детройте рухнул крупнейший банк, занимавшийся в основном недвижимостью.
В Мичигане началась банковская паника, и 14 февраля губернатор закрыл все банки, пытаясь защитить их от банкротства. Стали закрывать банки и в других штатах.
За годы кризиса потерпели крах более 110 тысяч торговых и промышленных фирм, 19 крупных железнодорожных компаний, около шести тысяч банков. За каждой этой цифрой стоят сотни и тысячи людей: акционеров, вкладчиков, сотрудников… Объем безработицы в США вырос с 3,2 % до 25 % в 1933 году, без работы осталось, по некоторым оценкам, около 13 млн человек, по другим – около 17 млн.
Сравним эти данные с нынешним кризисом в России. Кто-то из владельцев решал сократить расходы, снижая зарплату, кто-то – увольняя людей. В начале октября 2008 года, по прогнозам чиновников, более тысячи предприятий по всей стране планировали сократить рабочие места, сделав безработными около 50 тысяч человек (хотя в прошлом, благополучном 2007 году уволили по сокращению штатов или из-за ликвидации предприятия около 2 миллионов!).
А вот прогнозы Института народно-хозяйственного прогнозирования РАН намного более мрачные: в 2009 году число безработных в России увеличится на 270–340 тысяч человек. В зоне риска – работники с высшим образованием, офисные служащие, чиновники, а вот рабочие руки высокой квалификации оказались в более выгодном положении на рынке труда. Может, менеджерам пора срочно переквалифицироваться в рабочих?
Но вернемся в Америку тридцатых. В те страшные годы почти четверть работоспособного населения страны оказалась без средств к существованию. Многие были фактически безработными. До таких задержек зарплат, как у нас, в США, естественно, не доходило, иначе ответом был бы скорый и справедливый суд, но лишь 10 % работающих были заняты полностью, то есть на сто процентов выполняли свои докризисные обязанности.
Около 2,5 миллионов человек остались без жилья. Люди бросали города, где жили, и отправлялись в более благополучные края. В США появилось множество городов-призраков, в которых никто не жил. Там остались дома, разоренные магазины и фабрики, но не было населения…
Стремительно дешевела недвижимость, столь популярная перед кризисом. Но все рекорды побила земля. Если до кризиса торговали даже самими бумагами с разрешением на покупку земли, и они стоили недешево, то теперь ферма, стоившая около 100 тысяч долларов, уходила за 5 тысяч.
Фермеры не могли погасить ссуды и разорялись тысячами. За период 1929–1933 годов разорилось 14,3 % фермерских хозяйств, т. е. около 900 тысяч.
Европа уменьшала закупки продовольствия, и начался сильнейший аграрный кризис. К 1934 году сбор пшеницы упал на 36 %, кукурузы – на 45 %, сокращались посевные площади.
Кризис постепенно подминал под себя весь мир, и вскоре Германия отказалась платить репарации, а Великобритания с Францией перестали возвращать Америке долги.
Кроме того, в США упал уровень промышленного производства. В 1933 году он составлял всего лишь 54 % от уровня 1929 года, a производственные мощности и вовсе оказались загружены лишь на одну треть. Промышленность оказалась отброшена на уровень 1911 года.
Впрочем, пострадали в основном мелкие фирмы и мелкие банки. Монополии, наоборот, не только выстояли, но даже укрепили свое положение. Например, концерн «Дженерал моторс» поглотил фирму «Студебеккер». Крупные банки заранее вывели свои деньги из акций и вложились в золото стоимость которого продолжала расти.
Безработные, не имея возможности платить за жилье, переезжали на окраины городов, где стихийно возникали так называемые «бидонвили», или «поселки президента Гувера», выстроенные из ящиков, картона и строительных отходов.
Но положение работающих было немногим лучше. За время кризиса зарплата рабочих уменьшилась на 60 %, а валовой доход фермеров сократился более чем вдвое.
Одним из важнейших завоеваний США с самого начала существования государства было бесплатное школьное образование, но голодные дети безработных не имели сил, чтобы ходить на занятия, и в период с 1929 по 1932 год в стране было закрыто более 2500 школ.
Даже в Нью-Йорке, самом благополучном и богатом городе страны, люди начали массово умирать от голода, что вынудило городские власти начать раздачу бесплатного супа на улицах. Вот одно из многих воспоминаний современника тех лет: «Мы заменяли нашу привычную любимую пищу на более доступную… вместо капусты мы использовали листья кустарников, ели лягушек… в течение месяца умерли моя мама и старшая сестра».
Маленький штрих: в начале 1930-х советская фирма «Амторг» объявила о наборе иностранных специалистов для работы в СССР. Переезд в незнакомую страну и маленькая советская зарплата не испугали американцев: на эти вакансии было подано свыше 100 тысяч заявок. Практически каждый второй, кто прочитал газетное объявление «Амторга», откликнулся на него.
В самый разгар экономического кризиса, в 1930 году, была проведена перепись населения. За минувшее десятилетие численность населения возросла на 30 миллионов, и в США проживало 122,7 млн человек. Средняя продолжительность жизни в США, по данным переписи, составляла 61 год, но вскоре она заметно снизилась: на это особенно повлияла высокая детская смертность в семьях безработных. Но о переписи и вообще американской статистике тех лет мы уже говорили, стоит ли ей доверять?
В США отсутствовала государственная система помощи безработным, и они могли рассчитывать лишь на скромную поддержку благотворительных организаций. В 1930 году в США был создан национальный совет безработных, который проводил демонстрации, которые раз от раза становились все более массовыми и стали достигать полумиллиона участников. Сначала правительство просто закрывало глаза на эти марши, но вскоре, осознав, что среди демонстрантов довольно много левых, стало их разгонять, и порою весьма жестоко: многие демонстрации были расстреляны. Всего в ходе расстрелов демонстраций в 1929–1933 годах было убито 23 безработных. 14 сентября 1931 года «Нью-Йорк таймс» писала: «Вызывающие беспокойство экономические явления не только превосходят эпизоды подобного рода, но и угрожают гибелью капиталистической системы».
В октябре 1932 года группа выдающихся деятелей культуры и науки США выпустила манифест «Культура и кризис», в котором говорилось, в частности, что «Капитализм – разрушитель культуры, а коммунизм стремится спасти цивилизацию и ее культурное наследие от бездны, в которую низвергает ее мировой кризис… Как ответственные интеллектуальные работники мы заявляем о том, что стоим на стороне откровенно революционной коммунистической партии, партии рабочих». Под манифестом стояли подписи Т. Драйзера, Ш. Андерсона, Д. дос Пассоса, Э. Колдуэлла, Л. Стеффенса и многих других.
В 1930 году в Чикаго прошел национальный съезд безработных, на котором были выдвинуты требования о создании государственной системы поддержки для лишенных доходов. Но, не видя реакции со стороны правительства, безработные в разных городах начали «голодные марши».
Самым известным и наиболее грозным стало выступление безработных ветеранов Первой мировой войны, которые вместе с семьями двинулись маршем на Вашингтон. Они требовали выплатить им обещанную при мобилизации компенсацию: государство обмануло ветеранов, выплатив им по 30 долларов вместо обещанных
500. Всего в марше приняли участие около 17 тысяч человек. Участники марша всячески пытались дистанцироваться от политики, выявляя в своих рядах «красных провокаторов», – их наказывали 15 ударами солдатского ремня.
Для не очень большого Вашингтона пришествие такого количества людей стало целой катастрофой, но она мало взволновала чиновников. Требования ветеранов они выполнять не спешили, а, когда положение стало совсем уж кризисным, предложили им оплатить обратную дорогу. Утомленные люди, которые не могли найти в Вашингтоне себе ни пропитания, ни какой-нибудь разовой работы, удовлетворились этим. Однако наиболее последовательные участники марша (около двух тысяч человек) разбили лагерь в предместье Вашингтона, надеясь чиновников дожать. Несмотря на свое малое количество, это была довольно грозная сила, и президент Гувер, опасаясь беспорядков, отдал приказ разогнать лагерь.
28 июля 1932 года ветераны были атакованы армейскими подразделениями. Советский историк Н. Н. Яковлев описывал это так: «28 июля пришел долгожданный день: полицейские хладнокровно застрелили двух ветеранов и ранили еще нескольких. Немедленно правительство решило ввести в действие федеральные войска. Начальник штаба американской армии генерал Д. Макартур кликнул своего адъютанта майора Д. Эйзенхауэра, сел на боевого коня и лично повел войска. Танки, кавалерия, солдаты в стальных касках с примкнутыми штыками изгнали из столицы ветеранов. Когда спустилась ночь, войска изготовились для решительного штурма цитадели врага – жалких хижин и палаток в Анакостия-Флэттс. При свете прожекторов солдаты бросились на „неприятеля“. Они действовали мужественно и решительно, забрасывая бомбами со слезоточивым газом обитателей лачуг, действуя штыком и прикладом против тех, кто медлил отступить. Семилетний мальчик, искавший в суматохе игрушку, получил штыковую рану, грудной ребенок умер от газа. Победа была полной – ветераны изгнаны, а поселок сожжен. Генерал Д. Макартур торжествовал победу при Анакостия-Флэттс, задним числом он утверждал, что „толпа“ вдохновлялась „революционными идеями“».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.