«Банда с острова Джекилла»
«Банда с острова Джекилла»
Знаете ли вы, что в начале ХХ века семь людей, имена которых вам почти ничего не скажут, обладали 25 процентами, то есть четвертью всего мирового капитала? И эти люди тайно встретились на необитаемом острове, где все называли друг друга только по инициалам, для того чтобы обсудить один очень важный вопрос. Какой?.. Об этом вы узнаете чуть позже, а началась эта история с того, что мировые банкиры снова решили попробовать возродить частный центральный банк США. И одним из инициаторов этого дела стал банкир Джи Пи Морган. Он считал, что хватит одной сильной экономической депрессии и разорения ряда мелких банков, чтобы граждане Америки убедились в том, что центральный банк, который сможет «страховать» вкладчиков, жизненно необходим.
Отец Моргана, Джулиус Морган, был финансовым посредником США в Великобритании. После его смерти Джи Пи взял к себе на работу британского партнера отца Эдварда Гринфелла. Тот, кстати, весьма долгое время занимал пост члена совета директоров Банка Англии.
Но банкиры во главе с Морганом получили весьма сильного и умного противника в лице президента Теодора Рузвельта. В 1902 году тот, приняв новые антимонопольные законы, попытался разукрупнить промышленные монополии. Но его попытка окончилась неудачей. Тот же «Стандарт Ойл», финансируемый Морганом, был просто поделен на семь корпораций, а руководство в них по-прежнему принадлежало Рокфеллерам.
К почти открытой борьбе банкиры решили перейти в 1907 году, решив тайно спровоцировать обвал фондового рынка.
Время для американской экономики было весьма сложное: сотни, если не тысячи, мелких банков по всей стране испытывали дефицит средств, выдавая кредиты с частичным покрытием, многие из них могли обеспечить всего лишь несколько процентов розданных денег.
Американская экономика постоянно то падала в депрессию, то поднималась, но кризис 1907 года стал первым серьезным звоночком перед Великой депрессией. Это уже было серьезно. Им оказалась поражена не только Америка, но и еще восемь стран.
Причины этого кризиса просты и никогда не были тайной. Его спровоцировал Банк Англии, который, по официальной версии, желая пополнить свои золотые резервы, в 1906 году поднял учетную ставку с 3,5 % до 6 %. Это вызвало отток капиталов из США, и уже в начале нового 1907 года деловая активность на нью-йоркской бирже пошла на убыль, а потом и вовсе произошел крах.
Через несколько дней после краха на бирже началась так называемая «паника вкладчиков» – по всей стране люди бросились забирать свои деньги из банков. (А мы с вами уже знаем, что никаких денег в банках нет.) Банки стали закрываться, перед их дверьми возникали очереди, некоторые банкиры отказывались выдавать вклады, другие просто пускались в бега… Полиция и национальная гвардия пытались навести порядок, но как можно потушить лесной пожар одной пригоршней снега?..
В октябре того же года кризис ликвидности трастовых компаний распространился и на коммерческие банки. Из США и Англии кризис распространился на Францию, Италию и еще ряд государств.
Но вскоре спаситель был найден. Вернее, он появился на исторической сцене самостоятельно. Джи Пи Морган заявил, что может спасти не только умирающие в конвульсиях банки, но и всю зашатавшуюся американскую экономику с помощью денег, которые он создаст «из пустоты». Это уж были даже не операции с «частичным покрытием», это уже было отсутствие всяческого покрытия. Конгресс Моргана поддержал, и тот напечатал 200 млн долларов, которые отправились в филиалы его банка для выдачи кредитов под процент. План удался: граждане снова обрели доверие к национальной валюте. В 1908 году кризис завершился, а Моргана славили как героя страны. Президент Принстонского университета и будущий президент США Вудро Вильсон, чествуя Моргана во время визита в университет, заявил следующее: «Всех наших проблем можно было бы избежать, если бы мы назначили специальный комитет из 6–7 государственных мужей, таких как Джи Пи Морган, чтобы решать проблемы нашей страны».
Кризис был преодолен, но в результате плана Моргана основную часть денег, а в придачу к ней – власть над страной, получили несколько крупных банков.
Конгрессмен-республиканец от Минессоты Чарльз Линдберг, вспоминая позже о кризисе 1907 года и захвате власти крупными банками, писал: «Тех, кто был неугоден менялам, можно было „выдавить“ из бизнеса. И люди боялись требовать изменения банковского и валютного законодательства, которое „денежный трест“ формировал под себя».
Президент Теодор Рузвельт подписал постановление о создании нового финансового органа: Национальной Денежной Комиссии. Она должна была мониторить состояние дел в банковской сфере и составлять регулярные доклады для Конгресса. Состав комиссии был весьма интересен: все места там заняли люди, так или иначе приближенные к Джи Пи Моргану. Ее председателем был назначен сенатор Нельсон Олдридж из Род-Айленда, дочь которого, Мэри, была замужем за Джоном Рокфеллером-младшим.
Олдридж тут же отбыл в Европу на консультации с представителями центральных банков Англии, Франции и Германии, пробыв в Старом Свете два года. За это время он сумел израсходовать там 300 тысяч долларов – сумму, по тем временам просто гигантскую. (Хотя мы и ругаем наших чиновников за разбазаривание средств, до таких официальных расходов им еще далековато.) Сразу же по возвращении путешественника из Европы, 22 ноября 1910 года, лучшие люди американского банковского сектора решили с ним встретиться. Был арендован специальный люксовый железнодорожный вагон, а сама встреча прошла на острове неподалеку от берегов Джорджии.
Тут на сцене появляется весьма интересный персонаж: некто Пол Уорберг. Работал он на инвестиционную компанию Kuhn Lobben Company, где получал зарплату в 5000 долларов в год (очень хорошая сумма на тот момент, уровень высшего менеджмента) и должен был за эти деньги просто лоббировать создание в США частного центрального банка.
Его партнером был Джейкоб Шифф, правнук того самого Шиффа, который некогда жил в одном доме с семьей Ротшильдов. Очень ярко характеризует ситуацию в банковском бизнесе то, что самые крупные европейские «банковские» семьи – Ротшильды, Уорберги и Шиффы – были весьма тесно переплетены друг с другом родственными связями. Вряд ли это можно счесть случайностью, так как абсолютно аналогичную картину мы видим и в Америке: здесь скрещивались роды Морганов, Рокфеллеров и Олдриджей.
Ну так все-таки вернемся к совершенно секретной встрече на острове Джекилла. Секретность была такая, что все участники встречи обращались друг к другу не «мистер (например) Морган», а «мистер Джи Пи». Обслуживающие их официанты, а также прочий персонал не должны были даже отдаленно догадаться, кто перед ними.
Присутствовали на этой тайной встрече семь человек, владевшие 25 % мирового капитала: Френк А. Вандерлип, впоследствии ставший президентом Национального городского банка Нью-Йорка, который на встрече представлял семейство Рокфеллеров; Абрахам Питт Эндрю, позднее занявший пост генерального секретаря казначейства Соединенных Штатов; Генри П. Девисон, представлявший Дж. П. Моргана; Чарльз Д. Нортон, президент Первого Национального банка; Бенджамин Строит; еще один помощник Моргана, Нельсон В. Олдридж; председатель национальной финансовой комиссии и тесть Джона Д. Рокфеллера-младшего, Пол Мортиц Вобург, представлявший систему банков М. М. Вобурга в Германии и Нидерландах.
Но нет, как учит мудрость, ничего тайного, что не стало бы явным, и рано или поздно любая информация становится достоянием гласности. О произошедшей встрече смутные слухи пошли уже сразу же, но окончательно все стало ясно лишь в 1935 году, когда представитель семьи Рокфеллеров и президент National Citibank of New York Фрэнк Бандурлип, припертый к стенке репортерами газеты «Saturday Evening Post», признался: «Как всякий заговорщик, я действовал скрытно и даже тайно. Мы понимали, что огласки просто не должно быть. Или все наши затраченные усилия и время пропадут даром. Если бы то, что наша группа собиралась для выработки проекта закона о банках, стало достоянием общественности, у законопроекта бы просто не осталось шансов пройти через конгресс».
Кроме обсуждения, каким образом можно подтолкнуть правительство к созданию центрального банка, поднимались и другие, не менее интересные темы. Весьма беспокоило, например, международных менял то, что доля крупных национальных банков на американском рынке стремительно сокращалась. За первое десятилетие нового века количество банков выросло вдвое, но лишь треть из них была международными. Остальные же представляли местных американских бизнесменов, что менялам было не очень выгодно. Хотя эта треть и владела 57 % всех депозитов страны.
Именно здесь была впервые процитирована фраза Рокфеллера, вскоре ставшая легендарной: «Конкуренция – это грех!»
Беспокоило менял еще и то, что американская экономика находилась на подъеме, и промышленники все чаще начинали финансировать расширение производства, а также другие неотложные нужды не из кредитов, а из собственной прибыли. Статистика говорит, что около 70 % финансирования корпорации получали из своих доходов. Это для менял и в самом деле страшная цифра…
Было решено, что центральный банк, когда он будет создан, ни в коем случае не должен называться банком и внешне даже ничем не должен напоминать подобные учреждения. Название придумал Уорберг, предложив, что проталкиваемый в конгресс закон может называться законом о Национальном резерве или законом о Федеральном резерве.
Вскоре менялы сошлись во мнениях и, довольные, разъехались. Национальный, или Федеральный, резерв, по их мнению, должен был получить монопольное право распоряжаться валютой США и иметь право создавать деньги «из воздуха».
Вскоре Федеральная резервная система (ФРС) была, по закону от 23 декабря 1913 года, создана, и именно ее деятельность, по мнению многих экспертов, привела к Великой депрессии. Однако всё по порядку.
Олдрич выступал за полностью частную ФРС, не контролируемую государством, но вынужден был согласиться с присутствием представителей правительства в совете директоров. Большинство республиканцев одобрило законопроект, однако большинство демократов его отвергли, что не помешало принятию закона. «Частные банковские учреждения опаснее армий», – говорил президент Джефферсон в 1816 году, но его слова были забыты. В итоге подкупленный банкирами президент Вудро Вильсон протолкнул через конгресс закон о Федеральном резерве, когда часть его основных противников разъехалась на рождественские каникулы.
Говоря проще, по этому закону был создан централизованный банк, находящийся во владении частных лиц, который и сегодня печатает и продает Соединенным Штатам их валюту и у которого Соединенные Штаты берут в долг деньги. Если вы слышите сегодня по телевизору, что США имеют долг в триллионы долларов, то эти деньги народ страны должен именно Федеральному резерву. (Многие эксперты считают, что рождение Федерального резерва положило конец экономической свободе Соединенных Штатов.) Как в 1913 году, так и сейчас Федеральным резервом владеют несколько богатейших семей, фамилии которых мы уже знаем.
Собственно, и система Федерального резерва, и подоходный налог (16-я поправка к конституции США), и участие Америки в Первой мировой войне – «заслуга» небольшой группы лиц, потомки которых владеют резервом и сейчас и предки которых устраивали кризисы еще в XIX веке.
Уменьшить власть Федерального резерва попытался почти через шестьдесят лет после принятия закона Джон Кеннеди. Причины его убийства до сих пор не озвучены: в версии, что в него стрелял живший некоторое время в СССР Ли Харви Освальд, есть весьма серьезные сомнения. Впрочем, Освальд был убит вскоре после своего ареста, что заставляет вспомнить странную смерть убийцы еще одного президента, пытавшегося дать Америке экономическую свободу, – Линкольна. Странное совпадение: финансисты, придумавшие Федеральный резерв, встречались на острове Джекилла в тот же день, в который, спустя 53 года, был убит Кеннеди.
Не забыла «банда с острова Джекилла» и о репутации Федерального резерва. Вскоре был учрежден фонд размером в 5 млн долларов. Эти деньги должны были идти на «научные исследования», связанные с резервом, а фактически на подкуп университетских профессоров и научных специалистов. Но это не улучшило имидж корпорации. Конгрессмен Линдберг во время прений в конгрессе заявил: «План Олдриджа создан на Уолл-стрит. Это значит, что если понадобится держать людей в страхе, будет вызван новый кризис. Правительство платит Олдриджу за то, чтобы он представлял интересы народа. Вместо этого он предлагает план, направленный на интересы денежных монополий».
С приемом ФРС, кстати, связана еще одна интересная история, иллюстрирующая «правдивость» некоторых политиков. Во время избирательной президентской компании демократы, которых представлял Вудро Вильсон, заявляли, что они противники этого законопроекта, и обещали, что, пока они у власти, ничего подобного принято не будет. Избиратели, голосуя за Вильсона, голосовали фактически против Федерального резерва. Но уже вскоре после выборов началась реализация плана «Федеральная резервная система».
Новый законопроект, прозванный Glass Owen Bill, по словам пришедших к власти политиков, кардинально отличался от законопроекта Олдриджа. Кампания по подчеркиванию «различий» была настолько мощной, что Пол Уорберг, идейный вдохновитель обоих законопроектов, был вынужден даже выступить перед своими «друзьями» в конгрессе с заверениями, что на самом деле отличий нет: «Если отмести чисто внешние различия, затрагивающие только „шелуху“, мы обнаружим, что „зерна“ обеих предлагаемых систем очень похожи и логически взаимосвязаны».
Понятно, что эта речь была не предназначена для посторонних ушей – ушей избирателя. Впрочем, это и так было ясно многим противникам законопроекта, и они пригласили для выступления в конгрессе юриста из Огайо по имени Альфред Кроузер, большого специалиста по финансовым делам. Тот заявил: «Данный законопроект … облекает в букву закона то, к чему последние 25 лет стремились Уолл-стрит и крупные банки, – частный, а не общественный контроль за национальной валютой. Поскольку Glass Owen Bill может с этим справиться так же хорошо, как и законопроект Олдриджа, то оба документа в случае их реализации отбирают у правительства и народа всякий эффективный механизм контроля над общественными деньгами и передают банкам исключительное и чреватое опасностью право делать национальную денежную массу недостаточной или избыточной».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.