Курс на посылание…
Курс на посылание…
«Кто такой мистер Путин?» долго вопрошали западные журналисты, не понимая, как безвестный человек мог стать президентом России. Российские избиратели подсмеивались над этим недоумениям, полагая вполне достаточным, что Путин в 1999 году сказал «мочить в сортире» и, действительно, сделал то, что обещал — прокатился армейским катком по захваченной бандитами Чечне. Общество было консолидировано вокруг такого решения, поснольну не могло оставить неотомщенными взрывы домов в Москве и сотни невинных жертв.
Политикам и аналитикам все же загадочных улыбок Путина было мало, и они искали понимания политики Путина в документах. И, казалось, что по текстам, которые Путин лично произносил с трибуны, можно что-то уловить.
Путин какое-то время выглядел почти что оппозиционером. Установки программ партий «Единства» и «Отечества» по своему стилю и характеру постановки целей шли вразрез стеми позициями, которые высказывал избранный ими вли-деры российский президент Путин. Программы «партий власти» затрагивали национальную тематику лишь вскользь, а Путин начинал свое Послание Федеральному Собранию 2001 года с главного — с демографической ситуации, а затем выдвигал ключевую проблему современной России: «сможем ли мы сохраниться как нация, как цивилизация, если наше благополучие вновь и вновь будет зависеть от выдачи международных кредитов и от благосклонности лидеров мировой экономики?»
Тогда трудно было более остро поставить вопрос о судьбе государства Российского: «Россия столкнулась с системным вызовом государственному суверенитету и территориальной целостности. Оказалась лицом к лицу с силами, стремящимися к геополитической перестройке мира».
Под таким углом зрения проблему рассматривали разве что самые жесткие оппозиционеры, но не «партии власти», в которых оказались представленными лидеры сепаратизма — главы национальных республик. И как будто к этим партиям обращены были слова Послания-2001: «не нужны очередные чиновничьи партии, прислоняющиеся к власти, тем более — подменяющие ее».
К национальной проблематике относится также поставленная Путиным во главу угла задача выработки четких демократических правил, гарантирующих подлинную независимость журналистики и ее выведения из-под влияния финансовых групп, использующих ее для межклановой борьбы и обмана граждан. Подобная постановка вопроса также не встречалась в программных документах «партий власти». Напротив, «партии власти» объявили, что будут использовать «административный ресурс» как только смогут.
Впоследствии оказалось, что объединившиеся партии бюрократии не стали следовать объявленному Путиным курсу, а сам Путин воссоединился с ними. Не только потому, что он вжился в роль лидера бюрократии и адвоката олигархии, но и потому, что придерживался догматов экономического либерализма, привитых ему в бытность соратником питерского градоначальника А.Собчака. Но в сотрудничестве с бюрократией Путин в реальности отрекся и от этих догматов: минимизации вмешательства государства в экономику, защита равенство условий конкуренции, освобождение от административного гнета и т. д. Весь антибюрократический пафос из либеральных принципов был выхолощен, а оставлена только защита узкого слоя олигархии — либерализм для избранных. Впоследствии из пафоса патриотизма осталась лишь риторика, а в реальности Путин защищал бюрократическую «вертикали», построенную им как опора олигархии.
Путин поставил вопрос о возвращении государству естественной функции легитимного насилия, которая в прежние годы все больше узурпировалась службами безопасности частных корпораций и кланов с одной стороны, и региональными группировками, размывающими единство государства, с другой. Но вместо легитимного насилия на деле получилось беззаконное насилие фиктивных представителей власти, произвольно выходящих за пределы своих полномочий. И сам Путин многократно показывал пример пренебрежения законностью и принципами права.
В Послании-2001 Путин объявил о создании федеральных округов как о важнейшем достижении в деле укрепления государства, частично реализовав выдвинутую традиционалистскими силами идею укрупнения административно-территориальных единиц (к примеру, в программных установках Конгресса русских общин). В дальнейшем и эта идея выродилась в новый бюрократический институт, оставивший местную бюрократию в покое или даже растворившийся в ней.
Послания президента в 2002 и 2003 гг. последовательно повторяли мысль о необходимости административной реформы. На деле же все свелось к вопросу о «разграничении предметов ведения» между федеральным центром и регионами, а также к планам сокращения функций министерств. Новой концепции административного строительства Кремль не выдвинул, и реального продвижения к эффективности госаппарата не обеспечил. Все, что сделала бюрократия — окончательно завершила свое оформление в «партию власти», отнимая у народа возможность проводить в парламент, региональные законодательные собрания и на все избираемые должности своих законных представителей. Реформы Путина в системе государственной власти обернулись утверждением бюрократии во всех сферах и формированием системы лояльности к «вертикали», подобной той, что существовала в КПСС.
В Послании-2003 Путиным была высказана идея о переходе к формированию Правительства парламентским большинством. Риторически это означало формирование исполнительной власти голосами народных представителей, практически — полное подавление народного представительства фиктивными избирательными процедурами и ритуалом лояльности представителей бюрократии при утверждении ими председателя правительства. Антибюрократический пафос Послания, как оказалось, всего лишь преследовал цель отнять у оппозиции ее наиболее значимые идеи, перенимая их для вида, но в действительности откладывая все реальные шаги на неопределенное время.
Державная риторика в Послании-2003 ориентировала Россию на возвращение в разряд великих держав, что означало провозглашение общенациональной стратегии. Тем не менее, контуры этой стратегии ни Путиным, ни «партией власти» так и не были прорисованы. «Единая Россия» несколько раз пыталась заявиться как партия консервативная. Из этого ничего не вышло, кроме нескольких десятков публикаций на подконтрольных интернет-ресурсах, которые после разрешения «проблемы-2008» (передачи власти преемнику) были дезавуированы. Призыв к российской элите консолидироваться вокруг общенациональных интересов и общенациональных ценностей был обращен, как выяснилось, только к бюрократии, но никак не касался ни самодеятельных политических кругов, ни интеллектуалов.
Было бы нелепо предположить, что, сдавая свой пост Путину, Ельцин не «подвесил» бы его на каком-то «крючке» компромата. Задача Путина все годы правления вплоть до похорон Ельцина состояла в том, чтобы не допустить дискредитации, но выглядеть при этом самостоятельным политиком. Противоречие между реальными установками на утверждение личной власти и обогащение узкого слоя приближенных так и остались у Путина все время его правления. Он не только в полной мере воплотил в жизнь самые живодерские тенденции, заложенные в ельцинизме, но систематизировал идейно и организовал проводников живодерства в тоталитарную партию. Дразня народ почерпнутыми у оппозиции тезисами, Путин стал ведущим политтехно-логом олигархии, ее маской. Это позволило «партия власти» окончательно оккупировать нашу страну, занять ее и поставить на всех углах своих агентов.