21
21
У Парижа 24-часовой передышки не было. С рассветом перестрелка возобновилась с нарастающей интенсивностью по всему городу. Вскоре после 8 утра четыре танка изобретательного штандартенфюрера СС вновь появились у полицейского комиссариата, где находился Раймон Сарран, студент-юрист, заявивший накануне полковнику: «Вы здесь больше не распоряжаетесь». На этот раз танкисты штандартенфюрера не воспользовались живыми щитами. После двухчасового ожесточенного боя они вытеснили Саррана и его людей из здания. Но прежде чем отступить по крышам соседних домов, бойцы Саррана рассчитались с оккупантами: ценой собственной жизни один из них подскочил к немецкому танку и разбил «коктейль Молотова» о вентилятор. Вскоре от пылающей машины остался один остов.
В 17-м районе, где накануне появился единственный и безмолвный танк Сопротивления, немцы разнесли снарядами несколько многоквартирных домов, что, по-видимому, было их ответом немому сопернику. На левом берегу бойцы ФФИ были теперь полными хозяевами на извилистых маленьких улочках между Сеной и бульваром Сен-Жермен. Немцы не осмеливались появляться в этих слишком узких для танков переулках. На «перекрестке смерти» — на пересечении бульваров Сен-Жермен и Сен-Мишель — возбужденные стрелки из числа студентов соорудили заграждения из горящих немецких грузовиков. Из одного из них они извлекли дюжину пленных и тяжелый пулемет, который тут же установили на своей аккуратно сложенной баррикаде. На Лионском вокзале немецкий грузовик с солдатами попал в засаду, после чего те отступили в кафе. С десяток постоянных посетителей заведения вздумали посмеяться над их участью. Немцы перестреляли всех до одного. Двор Префектуры полиции превратился в свалку захваченных немецких автомашин, на изрешеченных бортах которых белой краской были выведены буквы «ФФИ».
В «Отель де Виль» — огромной, в стиле ренессанса ратуше Парижа, которая была захвачена двое суток назад, — соперники Пароди начали создавать собственную цитадель в противовес бастиону голлистов в Префектуре полиции. Солдаты Хольтица штурмом захватили и это здание. Пока Андре Толле — тот самый, что навязал первое решение об этом восстании, — обучал внутри группу шестнадцатилетних стрельбе из пистолета, четыре немецких танка обстреляли здание снаружи. Толле подполз к окну, чтобы открыть огонь. Выглянув, он увидел, как молоденькая девушка перелезла через парапет на набережной Сены и побежала к ближайшему танку. Ее красная юбка раздувалась, словно распустившийся цветок. Коротким броском она взобралась на боковую сторону танка. Ее рука, зажимавшая зеленую бутылку из-под шампанского, взметнулась вверх, зависла на секунду в воздухе и метнула свою ношу в открытую башню танка. Из отверстия вырвался гейзер огня. Девушка спрыгнула с танка и бросилась к парапету. Пробежав несколько футов, она упала, сраженная пулей; ее красная юбка разметалась по тротуару «как тюльпан, отсеченный от стебля ударом ножа». Три оставшихся танка ретировались.