Глава 5   Деньги на презервативы?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 5   Деньги на презервативы?

Опаснее экономиста может быть только экономист-любитель.

Бентли. Второй закон экономики

Самый непривлекательный кандидат на роль Святого Грааля процветания — это семь дюймов латекса: презерватив. Между тем, согласно мнению многих экспертов по развитию, средство, с помощью которого можно избежать голо­да и сделать бедные страны богатыми, — именно контроль рождаемости. Пре­доставление иностранной помощи с целью его финансирования, а проще го­воря, предоставление денег на презервативы — вот то чудо-лекарство, которое принесет процветание бедным странам.

Если что-то действительно страшит наблюдателей за жизнью стран третье­го мира, так это рост численности населения. По мнению многих, он представ­ляет собой смертельную угрозу процветанию бедных стран, если не самой жиз­ни их обитателей. При этом считается, что именно контроль рождаемости че­рез планирование семьи (проще говоря, использование презервативов во время секса) улучшит положение дел в бедных странах.

Рост численности населения давно беспокоит экономистов. В начале XIX в. Томас Мальтус в своей знаменитой книге предсказал, что экспоненциальный рост численности населения будет опережать темпы роста производства про­дуктов питания. Это, по его словам, должно привести к «коррекции» числен­ности населения в результате масштабного голода. Новое воплощение Томаса Мальтуса — биолог из Стэнфорда Пол Эрлих, автор нашумевшего бестселле­ра 1968 г. «Популяционная бомба». В этой книге он предсказал, что в течение десяти лет после ее выхода в свет голод по нескольку раз «пройдется по Азии, Африке и Южной Америке», уничтожив, по всей вероятности, до одной пятой населения мира [1]. А из-за распространения среди тесно проживающей бед­ноты эпидемий, среди которых не исключено новое явление на мировой сцене бубонной чумы, уровень смертности подскочит еще выше.

Страшилка про рост численности населения интересна главным образом тем, чего не произошло, — широкомасштабного вымирания от голода. В 1960-е гг., когда Эрлих выдавал свое красноречивое пророчество, примерно в каждой деся­той стране хотя бы раз в десятилетие разражался голод. К 1990-м годам голода­ла только каждая двухсотая страна. Население мира с 1960-го по 1998 г. почти удвоилось, но производство продуктов питания за этот же период утроилось, причем как в богатых, так и в бедных странах [2]. За последние двадцать лет мы стали свидетелями не роста дефицита продовольствия, а почти двукратного падения цен на него [3].

Например, в Пакистане, одной из стран, которой Эрлих предсказывал голод и голодные бунты, «возможно, в начале 1970-х гг. и уж, безусловно, к началу 1980-х гг.», производство продовольствия за последние пятнадцать лет удвои­лось [4]. Во всех развивающихся странах производство продовольствия за этот же период увеличилось на 87 %. Может, именно поэтому Эрлих недавно при­знался, что ему приходится прилагать «постоянные усилия, для того чтобы осознать, что пригодность планеты для жизни быстро снижается» [5].

В 1968 г. Эрлиха заботил рост численности населения. Темпы роста числен­ности населения земли достигли максимальной отметки примерно тогда, ког­да была опубликована «Популяционная бомба», и составляли около 2,1 % в год. С тех пор темпы роста снизились, и сейчас Всемирный банк прогнозирует, что до 2015 г. они будут составлять около 1,1 % в год [6]. Рост численности насе­ления сократился, несмотря на снижение смертности, поскольку рождаемость упала еще сильнее [7].

Однако страшилка про рост численности населения еще очень даже жива. Новым наследником трона популяционного паникерства стал Лестер Браун из World Watch Institute (Института всемирных наблюдений). Согласно пресс-ре­лизу его книги 1999 г., скромно озаглавленной «Дальше Мальтуса» (Beyond Malthus), сейчас «мир начинает пожинать плоды прежнего невнимания к про­блеме роста численности населения». «После почти полувекового непрерыв­ного роста численности населения, — продолжается в пресс-релизе, — потреб­ность в пище, воде и продуктах лесной промышленности во многих странах превышает возможности местных систем поддержания жизни» [8]. Отчет «Со­стояние мира в 2000 г.» того же института содержит предупреждение, что рост численности населения «может повлиять на экономический прогресс больше, чем любая другая тенденция, обостряя почти все остальные природоохранные и социальные проблемы» [9]. Здесь также предполагается, что Пакистан в опас­ности: «Предполагаемый рост численности населения Пакистана от сегодняш­них 146 миллионов до 345 миллионов в 2050 г. уменьшит площадь пахотных земель на душу населения с 0,08 га до 0,03 га, то есть почти до размеров теннис­ного корта» [10].

Организация Population Action International (План действий в области наро­донаселения) отмечает, что «способность фермеров накормить будущее насе­ление Земли также находится под угрозой» [11]. Population Institute (Институт народонаселения) попросту предупреждает о «Четырех всадниках Апокалип­сиса XXI века: Перенаселение. Уничтожение лесов. Нехватка воды. Голод». В результате «развитые страны будут вынуждены тратить гигантские средства на облегчение последствий катастроф… причем всего через несколько лет» [12].

Но и этого мало: согласно Лестеру Брауну, численность населения растет быстрее, чем количество рабочих мест. «Без немедленных мер по сдерживанию роста численности населения в ближайшие годы уровень безработицы может взлететь до невиданных высот». А что же касается Пакистана, то «трудоспособ­ное население страны, по прогнозам, вырастет с 72 миллионов в 1999 г. до 199 миллионов в 2050 г.» [13].

Отношение паникеров к страшилке о перенаселении выражается в призыве усилить внимание к планированию семьи (больше презервативов!). Еще один конклав этих благодетелей — Международная конференция по проблемам на­селения и развития под эгидой ООН, состоявшаяся в 1994 г. в Каире, — приня­ла программу действий, отмечающую, что Конференция «выступает за всеоб­щий свободный доступ к планированию семьи к 2015 г… , проводит оценку уровня национальных ресурсов и объема необходимой международной помо­щи и призывает правительства стран мира обеспечить доступность этих ресур­сов». Каирская конференция призвала международное сообщество «действо­вать без промедления для создания эффективной системы координации гло­бальных, региональных и субрегиональных служб, чтобы обеспечить население противозачаточными и другими средствами, необходимыми для реализации программ репродуктивного здоровья в развивающихся странах и в странах с экономикой переходного периода» [14].

Лестер Браун согласен, что деньги на презервативы — именно то, что нуж­но. «Более настойчивая национальная и международная поддержка содейст­вия планированию семьи… принесет двойную выгоду — более приемлемые условия жизни и более реальные перспективы трудоустройства в следующем столетии» [15].

В обзоре Каирских резолюций 1999 г. было с надеждой отмечено, что «по мере снижения размеров семей и повышения доступности безопасных проти­возачаточных средств уровень рождаемости снизился». Тем не менее «более 150 миллионов пар до сих пор не могут удовлетворить свои потребности в кон­трацепции» [16]. Во время обсуждения вопроса о выполнении резолюций Ка­ирской конференции, состоявшегося в 1999 г., Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан задумчиво произнес: «Мы не можем здесь обойтись без финанси­рования». Он отметил и другие приоритеты как бедных, так и богатых стран, но тем не менее риторически вопрошал: «Что может быть важнее, чем шанс помочь людям всего мира контролировать свою численность?» [17]

Группа активистов с целью, ясной из их названия — «Нулевой рост населе­ния», — предупреждает американцев, что они тоже будут «подвержены влия­нию политических конфликтов, которые начнут происходить по мере того, как экологические беженцы станут покидать перенаселенные и экологически деградировавшие районы в поиске более приемлемых условий жизни или стол­кнутся с проблемой прав на небезграничные природные ресурсы — такие, как нефть, вода или земля» [18].

Итак, «эликсир» экономического роста и средство избежания популяцион-ной катастрофы, как это ни комично, — деньги на презервативы. ЮНИСЕФ выражает свое мировоззрение характерной фразой: «Планирование семьи мо­жет принести больше благ большему количеству людей при меньших затра­тах, чем любая другая технология, доступная в настоящий момент человечес­кому роду» [19].

Американское агентство по международной помощи (USAID) играет важ­ную роль в пропагандировании планирования семьи: агентство «организует глобальную систему доставки контрацептивных средств. Многие страны и спон­соры обращаются к его системе прогнозирования поставок контрацептивных средств, которая предназначена для того, чтобы обеспечить доступность и вы­бор противозачаточных средств где угодно и круглый год» [20]. Организация так предана этой цели, что она переполняет рынок презервативами. В стра­нах — реципиентах помощи агентства — таких, как Сальвадор и Египет, разда­ется столько презервативов, что во время футбольных матчей люди надувают их, как воздушные шарики.

Миф о нежеланных детях

Рецепт роста, представляющий собой выделение денег на презервативы, не­совместим с принципом «люди реагируют на стимулы». Настойчивые попытки обеспечить население противозачаточными средствами основываются на убеж­дении, что сам по себе свободный рынок не сможет предоставить достаточно презервативов для удовлетворения спроса на них. То есть «150 миллионов пар», нуждающихся в контрацептивах, не заведут детей, только если у них благодаря иностранной помощи будут презервативы. Но презерватив — это всего лишь один из продуктов, которые может предоставить свободный рынок—такой же, как банка «кока-колы». Между тем что-то не встречаются программы помощи, которые обеспечивали бы потребность 150 миллионов пар в «кока-коле».

Защитники идеи выделения денег на презервативы могут сказать, что бедные семьи не могут их себе позволить. Это дивный образчик логики, если учесть, что нежеланный ребенок обойдется куда дороже презервативов. В среднем в любой точке земного шара презервативы можно купить примерно за тридцать три цента за штукум [21]. Цена презерватива — явно несущественный фактор по сравнению с другими стимулами и препятствиями, связанными с рождени­ем ребенка.

Сторонники предоставления помощи на контрацепцию возразят, что дело не в цене и просто у людей в бедных странах нет доступа к презервативам. Од­нако такой ответ вызывает новый вопрос: как же случилось, что при свобод­ном рынке не хватает дешевого продукта, в котором так отчаянно нуждаются 150 миллионов пар? Ведь у рынка нет никаких проблем с поставкой «кока-ко­лы» в любые бедные страны.

Оказывается, к отрицанию якобы существующего спроса на недоступные презервативы приводит не только элементарная экономическая логика. Во мно­гих странах систематически проводились опросы по поводу желаемого коли­чества детей в семье. Лэнт Притчетт сравнил число желаемых детей с факти­ческим в семьях разных стран. И обнаружил, что в странах, где женщины дей­ствительно много рожают, они и хотят иметь много детей. Примерно 90 % разницы в фактической рождаемости по странам объясняется разницей в же­лаемой рождаемости. Вот и вся история про неудовлетворенный спрос на кон­трацептивы [22].

Популяционные катастрофы: где они?

Если рост численности населения вызывает голод, нехватку воды, массовую безработицу и прочие катастрофы, то мы должны ожидать, что они как-то про­явятся в экономической картине мира. У стран с быстрым ростом численности населения должен быть низкий или отрицательный рост ВВП на душу населе­ния. Согласно паникерам, увеличение численности населения превосходит воз­можности существующих производственных мощностей по созданию новых рабочих мест и опережает рост производства продуктов питания. Так что, ког­да рост численности населения начинает «зашкаливать», ВВП на душу населе­ния должен падать.

Это предсказание легко проверить, что неоднократно и делалось. Связь меж­ду экономическим ростом на душу населения и ростом численности населе­ния — одна из самых разработанных проблем. Статистических исследований по ней накопилось уже столько, что появляются даже обзоры обзоров. В одном из них заключается, что «большинство экономистов, специализирующихся на проблемах народонаселения» отличаются «выраженно непаникерскими взгля­дами». Общий вывод, к которому склоняются экономисты, проводившие та­кие исследования, состоит в том, что характер влияния роста численности на­селения на рост ВВП на душу населения пока установить не удалось [23]. Са­мое известное статистическое соотношение между экономическим ростом и его наиболее фундаментальными детерминантами не обнаруживает никакого статистически значимого влияния роста численности населения на подушевой ВВП [24]. Когда делается допущение, что влияние роста численности населе­ния на экономический рост меняется в зависимости от таких факторов, как уровень экономического развития или дефицит ресурсов, все равно рост чис­ленности населения не оказывает влияния на экономический рост [25]. Только когда я учитываю влияние государственной политики на экономический рост с 1960-х по 1990-е гг., я нахожу положительную (хотя и статистически незначи­мую) связь между ростом численности населения и ростом ВВП на душу насе­ления [26].

Некоторые факты заставляют признать, что отсутствие связи между ростом численности населения и подушевым ростом ВВП не должно удивлять [27]. Во-первых, мы знаем, что как рост численности населения, так и подушевой эконо­мический рост в очень долгосрочном периоде ускорились. В нынешних про-мышленно развитых странах и население, и доходы до XIX века росли очень медленно; затем оба процесса однововременно стали набирать темпы. За по­следние несколько десятилетий в промышленно развитых странах рост обоих показателей замедлился. Трудно примирить этот факт с идеями о губительном влиянии роста численности населения на экономический рост и необходимос­ти осуществлять контроль над рождаемостью для обеспечения роста.

Кроме того, темпы роста численности населения недостаточно различаются по странам, чтобы объяснить разницу в темпах подушевого экономического роста. За период с 1960-го по 1992 г. рост ВВП на душу населения колеблется по всем странам от -2 до +7%. При этом колебания в темпах роста численности населения остаются в пределах лишь от 1 до 4 %. Даже если рост численности населения вызывает снижение темпов подушевого роста ВВП в пропорции один к одному (именно так считают популяционные паникеры), то это объяс­няет всего треть различий в темпах экономического роста. Есть страны вроде Аргентины — с низкими темпами роста численности населения и низкими тем­пами роста подушевого дохода. И страны вроде Ботсваны — с высокими тем­пами роста численности населения и быстрым экономическим ростом. Стра­ны Восточной Азии росли гораздо быстрее, чем промышленно развитые стра­ны, несмотря на то, что темпы роста численности населения в регионе были намного выше. А того всеобщего голода, который предсказывали паникеры, не было даже в несчастной плодовитой Африке.

Рост численности населения в странах третьего мира с 1960-х по 1990-е гг. замедлился примерно на 0,5 процентного пункта. Но, как мы видели, подуше­вой экономический рост в этих странах также замедлился. Более того, не сущес­твует связи между снижением темпов роста численности населения и увели­чением темпов экономического роста по странам (рис. 5.1). Буквально во всех странах подушевой экономический рост замедлился и уровень замедления не сопряжен с изменениями в темпах роста численности населения.

Очевидно, что экономический рост зависит от факторов, которые не имеют ничего общего с ростом численности населения. Более того, как мы убедились,

Изменение в темпах роста численности населения

Изменение в темпах роста ВВП на душу населения высокие темпы роста численности населения и замедление экономического роста

Умеренные темпы роста численности населения и замедление экономического роста

Умеренные темпы роста численности населения и ускорение экономического роста

Высокие темпы роста численности населения и ускорение экономического роста

Рис. 5.1. Изменение темпов роста численности населения и темпов роста ВВП на душу населения с 1961-1979-х до 1980-1998 гг.

Каждая группа представляет собой четверть выборки, проранжированной по темпам роста численности населения. даже при учете и этих факторов все равно нет подтверждений тому, что рост численности населения оказывает на подушевой экономический рост какое-либо влияние.

Взгляд, согласно которому рост численности населения приведет к сниже­нию подушевого дохода и росту безработицы, предполагает, что производи­тельность каждого дополнительного человека равна нулю. Согласно такой точ­ке зрения, единственный эффект увеличения численности населения заключа­ется в распределении существующего ВВП на большее количество человек. Ма­ло того, что это довольно оскорбительный взгляд на человеческий потенциал бедных стран, это еще и противоречит принципу «люди реагируют на стиму­лы». Дополнительный человек — это потенциальная возможность прибыли для работодателя, который нанимает еще одного работника. У «дополнитель­ного» человека есть стимул найти выгодное место, чтобы жить на зарабатывае­мые деньги. Реальные заработки будут корректироваться, пока спрос на рабо­чую силу не сравняется с предложением.

Больше населения — хорошо или плохо?

Вместе с тем существует немало доводов и в пользу контроля над рождае­мостью. Родители, принимающие решение завести ребенка, не принимают в расчет влияние этого решения на общество. Более высокая численность насе­ления может нанести вред окружающей среде. Например, это может привести к большей плотности населения в данной местности, что у многих вызовет не­довольство. Родители, принимая решение о рождении ребенка, не учитывают цену, которую должны заплатить за это все остальные члены общества.

Но «дополнительные» дети могут оказать на общество также положитель­ное влияние, и это родители тоже не учитывают. Еще один ребенок — это бу­дущий налогоплательщик, который поможет осуществлению государственных программ. В большинстве богатых стран основная проблема систем социаль­ной защиты заключается в том, что рост численности населения замедлился и отношение численности работающего населения (налогоплательщиков) к ко­личеству пенсионеров снизилось. Более благополучное положение дел в сфере социальной защиты в США по сравнению с другими богатыми странами вы­звано как раз тем, что в США численность населения увеличивается быстрее (правда, благодаря иммиграции, а не росту рождаемости).

Размышляя о положительном эффекте высокой рождаемости, нельзя упус­кать из виду и такой фактор, как «принцип гения». Чем больше детей, тем боль­ше вероятность того, что кто-то из них вырастет Моцартом, Эйнштейном или Биллом Гейтсом. Впервые на этот эффект обратили внимание Саймон Кузнец и Джулиан Саймон. Он выражается в увеличении количества идей, которые любое по величине население может обратить себе во благо.

Арию Моцарта может слушать любой человек. И вообще идеи могут быть поделены на неограниченное число человек фактически при нулевых затратах. Вот почему новые идеи используются с большей эффективностью именно в обществах с более высокой численностью населения. Единовременные затра­ты на осуществление новой идеи затем могут распределяться среди большего числа человек, и каждый получает шанс воспользоваться плодами нововведе­ний. Так, единовременные затраты на установку Интернета будут тем менее обременительны, чем большее число человек им воспользуется. И польза от Интернета повышается по мере того, как все большее число человек его исполь­зует. Более традиционные инновации вроде перехода от охоты и собирательства к сельскому хозяйству и промышленности будут тем эффективнее, чем боль­ше человек смогут разделить между собой затраты и воспользоваться пред­оставленными выгодами.

Рост численности населения может также подстегивать технологические ин­новации — именно потому, что увеличивается нагрузка на доступные ресур­сы. Например, по мере возрастания отношения количества человек к площа­ди пахотной земли общество вынуждено находить новые способы получения большего объема продовольствия на тех же территориях. Это «популяцион-ное давление» впервые было отмечено Эстер Боузрап.

Экономист из Гарвардского университета Майкл Кремер произвел провер­ку принципа Кузнеца — Саймона — Боузрап о благотворном влиянии роста численности населения в интересной статье под названием «Рост численности населения с 1 миллиона лет до нашей эры». Кремер отметил, что этот принцип наводит на мысль о положительной связи между первоначальной численнос­тью населения и последующим ее ростом [28]. Более высокая первоначальная численность населения означает, что больше идей будет генерироваться, боль­ше людей смогут ими воспользоваться и больше людей смогут разделить еди­новременные затраты на их реализацию. Выгоды, которые при этом получает общество, помогут в результате увеличить количество новорожденных, а по­тому рост населения будет ускоряться. Этот вывод — полная противополож­ность теориям Томаса Мальтуса, Пола Эрлиха, Лестера Брауна, согласно кото­рым более высокая первоначальная численность населения приведет к попу-ляционному краху в виде голода. Так кто же прав — Боузрап или Мальтус?

Кремер отметил, что в очень долгосрочной перспективе данные свидетель­ствуют в пользу Боузрап. Население мира стабильно росло: 125 тысяч человек за миллион лет до нашей эры,4 миллиона в 10000 г. до н.э., 170 миллионов во времена Христа, примерно 1 миллиард во времена Моцарта, 2 миллиарда в эпо­ху Великой депрессии, 4 миллиарда во времена Уотергейта, 6 миллиардов сего­дня… [29] И темпы роста населения все время ускорялись, а не замедлялись. В очень долгосрочной перспективе между первоначальной численностью насе­ления и последующим ее ростом существует положительная связь, как и пред­сказывали Боузрап, Кузнец и Саймон, а не отрицательная, как предполагали Мальтус, Эрлих и Браун.

Но если отвлечься от череды тысячелетий и взглянуть на недавнее прошлое, эта закономерность не прослеживается. С 1960-х гг. численность населения про­должала расти, в то время как темпы экономического роста замедлились. Од­нако данный факт не подтверждает выводы Мальтуса. Ведь темпы роста чис­ленности населения замедляются из-за снижения рождаемости, а не в резуль­тате роста смертности от голода, как предполагали мальтузианцы.

Так как же ответить на вопрос: надо ли субсидировать контроль рождаемос­ти? Во-первых, даже если надо, то не субсидиями на контрацептивы. Это не­верный путь, поскольку цена контрацептивов слабо влияет на принятие реше­ния о рождении ребенка. Во-вторых, плюсы и минусы большего по численнос­ти населения до сих пор далеко не очевидны. Возможно, каждая страна должна самостоятельно выбирать свою стратегию в этой сфере. И решать, окажет «из­быточное» население чрезмерное давление на природные ресурсы или послу­жит «плодородной почвой» для новых налоговых поступлений и новых идей.

Лучший контрацептив — развитие

Предположим, по ряду причин какая-то страна хочет снизить темпы роста численности своего населения. По какому пути ей пойти? Есть одна статисти­ческая взаимосвязь, которую никто не оспаривает: отрицательная связь между подушевым доходом и ростом численности населения. В богатых странах лю­ди заводят меньше детей, чем в бедных. В беднейших 20 % стран женщина в среднем рожает 6,5 раза. А в самых богатых 20 % — в среднем 1,7 раза [30]. Не­которым это может показаться циничным, но родители делают выбор в по­льзу качества детей за счет их количества. В богатых странах родители заводят гораздо меньше детей, чем в бедных, зато и вкладывают в каждого ребенка го­раздо больше средств — на образование, питание, занятия балетом и т.д.

Почему так? Да все потому же: люди реагируют на стимулы. Нобелевский лауреат Гэри Беккер впервые применил концепцию стимулов к семейной жиз­ни — по этой причине некоторые даже могут счесть его бесчувственным чело­веком. Он отметил, что по мере того как люди богатеют, их время становится дороже. Всякое время, не потраченное на высокооплачиваемую работу, — упу­щенная выгода. Забота о детях требует много времени — я с радостью готов это подтвердить. Более богатые родители решают тратить больше времени на работу и меньше — на воспитание детей. Иными словами, принимают реше­ние заводить меньше детей. Более бедные родители не получают таких выгод от работы и проводят больше времени, занимаясь воспитанием детей и, соот­ветственно, заводя их в большем количестве.

Хотя у богатых меньше детей, чем у бедных, они вкладывают в каждого ре­бенка больше средств. Вероятно, выгоды от инвестиций в квалификацию воз­растают по мере роста ее начального уровня. Выгода от обучения геометрии больше для того, кто уже знает арифметику. Высокая квалификация богатых родителей передается их детям отчасти через домашнее «обучение». В резуль­тате инвестирование в высококачественное образование для богатых родите­лей и их детей более выгодно, чем для бедных. Вот почему богатые тратят боль­ше средств на приобретение квалификации их детьми, чем бедные. Если рас­сматривать страну в целом, то в зависимости от среднего начального уровня квалификации общество характеризуется либо высокой рождаемостью и низ­кими доходами, либо низкой рождаемостью и высокими доходами.

Оба эти условия тесно связаны. В бедном обществе выгода от наличия ква­лификации невелика, поэтому инвестировать в ее приобретение невыгодно. Но общество, не инвестирующее в квалификацию, так и остается бедным. Пос­кольку средний родитель зарабатывает мало, он тратит меньше времени на ра­боту и больше — на воспитание детей, обзаводясь ими в большем количестве. В богатом обществе выгода от квалификации велика, поэтому здесь на получе­ние квалификации затрачивают больше средств, становясь, таким образом, все богаче. Средний родитель в богатой стране зарабатывает много и тратит мень­ше времени на воспитание детей, потому что у него их меньше. Быстрый старт в развитии сдвинет общество от состояния, характеризующегося высокой рож­даемостью и бедностью к состоянию, характеризующемуся низкой рождаемос­тью и процветанием [31]. Развитие само по себе — гораздо более мощный кон­трацептив, чем деньги, выделяемые на презервативы.

Две революции

Наш век пожинает плоды двух революций — промышленной (если восполь­зоваться слегка устаревшим термином) и демографической. Промышленная революция ознаменовалась скачком в представлениях о том, сколько продук­ции можно получить из определенного количества природных ресурсов. Де­мографическая революция выразилась в том, что рост численности населения сначала ускорился, а затем снова замедлился.

Интересно, как две эти революции связаны между собой. Мы уже говорили, что на начальных этапах промышленной революции существовала положи­тельная связь между техническим прогрессом и ростом численности населения. Большая численность населения — это большее число гениев-изобретателей и больший объем рынка, толкающий вперед развитие технологий. Технический прогресс, в свою очередь, дал возможность прокормить большее число людей. И уровень развития технологий, и численность населения росли одновремен­но на протяжении столетий, и до последнего времени темпы роста и того, и другого ускорялись. Эту фазу часто называют периодом экстенсивного роста, потому что и объем вложений труда, и объем производства увеличивались без повышения уровня жизни. Ныне экстенсивный рост распространился на все регионы мира — именно это напугало паникеров, но катастроф, которые они предсказывали, пока что не произошло.

В следующей фазе двух революций темпы роста подушевого дохода в са­мых богатых странах увеличились, а рост численности населения замедлился. Эта фаза, как правило, называется интенсивным ростом, потому что каждый работник производит все больше и уровень жизни растет. Другими словами, промышленность более интенсивно использует каждого работника. Интенсив­ный рост еще не характерен для всех стран мира, но он присущ промышленно развитым странам Запада и Восточной Азии.

Лауреат Нобелевской премии Роберт Лукас считает, что увеличение доход­ности знаний и квалификации, или «человеческого капитала», объясняет пере­ход от экстенсивного роста к интенсивному [32]. Технический прогресс дошел до точки, когда он поднимает доходность на человеческий капитал выше став­ки, по которой мы оцениваем будущее. Поэтому становится выгоднее инвес­тировать в человеческий капитал, который принесет прибыль в будущем. Из этого следуют две вещи. Во-первых, объем производства на душу населения будет увеличиваться, так как каждый человек сможет произвести больше при более высоком уровне квалификации. Во-вторых, родители, которые заботят­ся о благосостоянии своих детей, используют преимущество более высокой доходности квалификации путем инвестирования в образование каждого ре­бенка и снижения количества детей в семье. То есть, если снова воспользовать­ся бессердечной экономической логикой, отказываясь от большего количества детей в пользу их качества. Таким образом, будет наблюдаться интенсивный экономический рост при повышении уровня жизни и снижении темпов роста численности населения.

В отношении интенсивного роста следует сделать две оговорки. Во-первых, инвестиции в человеческий капитал не следует отождествлять исключительно с формальным образованием, которое плохо объясняет экономический рост. Понятие человеческого капитала гораздо шире, и оно включает знания, полу­ченные от друзей, членов семьи, коллег, а также навыки, приобретенные в ходе работы, обучения персонала. Трудно измерить человеческий капитал исходя из такого общего определения, но мы знаем, как его увеличить. Ради этого не­обходимо создавать стимулы для инвестиций в будущее.

Теперь пора сделать вторую оговорку — она касается того, почему интен­сивный рост не закрепился повсеместно. Если доходность человеческого капи­тала выросла в результате всемирного технического прогресса, то почему не все страны воспользовались преимуществами этой высокой доходности знаний и квалификации? В третьей части книги мы увидим, что некоторые правитель­ства отрицательно повлияли на доходность инвестиций в квалификацию, по­скольку не разрешали своим гражданам полностью сохранять у себя собствен­ный доход. Страны с такими правительствами застряли на этапе экстенсивно­го роста. Правительства, которые защищали права собственности и позволяли рынку свободно работать (большую часть времени), перешли к интенсивному росту. В их числе страны Западной Европы и те страны, по отношению к кото­рым она была метрополией, а также страны Восточной Азии. Мы также уви­дим, что низкий исходный уровень квалификации осложняет получение вы­сокой доходности на квалификацию на глобальном рынке.

Вот и ответ тем, кто беспокоится о росте численности населения: создавайте стимулы для инвестирования в людей. Тогда матери будут рожать меньше детей без помощи международных благодетелей, раздающих деньги на презервативы.

Чтобы попытаться создать нужные стимулы, международные организации принялись выдавать займы под гарантии проведения реформ. Оправдала ли себя эта стратегия? Об этом — в следующей главе.

Интермеццо. Картины на надгробиях

1981 год. Шаххату 29лет. Он живет в Берате, на Ниле—это в 450 милях к югу от Каира. Берат, местечко с населением в 7000 человек, разделен на одиннадцать деревушек. Вокруг каждой —родовые поля. Местные крестьяне до сих пор использу­ют такие же мотыги, вилы, колодезные «журавли» и бороны, которые можно уви­деть на древнеегипетских надгробных рисунках. У Шаххата семья из семи человек. Кроме того, у него то и дело гостит кто-нибудь из племянников и племянниц. В хо­зяйстве у него буйвол, осел, восемь овец и примерно два акра земли.

У Оммохамед, матери Шаххата, было двадцать детей. Четырнадцать умер­ли в младенчестве или в раннем детстве. Оммохамед и другие деревенские жен­щины жили в постоянном страхе заразиться трахомой или какой-нибудь другой из эндемических болезней. В надежде отвести беду покупали амулеты у местных колдунов [1 ]. Лихорадка и поносы случались в деревне каждое лето, когда дул хам-си — южный ветер, приносящий пыль [2]. Ни Шаххат, ни его мать Оммохамед никогда не ходили в школу.

В Берате сильны традиции мужского господства и насилия. Отец убил свою незамужнюю дочь, когда та забеременела, — таким образом он защитил честь семьи. Когда дочь пошла к колодцу стирать одежду, он опустил ее голову под воду и ждал, пока девушка захлебнется. Насилие — часть повседневной жизни в Бера­те; большинство мужчин не выходят из дома без заточки, ножа или ружья. Дра­ка вспыхивает по любому поводу — из-за семейной чести, любовной страсти, де­нежного спора. Дюжина жизней оказывается в миг искорежена из-за распри. Прав­да, тюремные сроки за убийство из мести или во внезапной ссоре невелики. И уже на следующий день после ссоры принято помириться, смеяться и шутить друг с другом, как будто бы ничего не случилось.

Спустя одиннадцать лет, в 1992 г., Шаххат бросил обрабатывать землю и стал прорабом на одной из археологических площадок у берегов Нила. Он зараба­тывал около ста долларов в месяц. Теперь ему сорок лет, он живет в одноком­натном глинобитном доме на земле своих предков. Небольшое клеверное поле пе­ред своим домом он продал, чтобы взять себе вторую жену, семнадцатилетнюю, к большому неудовольствию первой жены. Теперь у него шестеро детей (осталь­ные не выжили). Когда Шаххат стал много пить, обе его жены привлекли его к су­ду за невыполнение родительских обязанностей [3].