Л. Троцкий. ЗНАЧЕНИЕ ВЗЯТИЯ КАЗАНИ
Л. Троцкий. ЗНАЧЕНИЕ ВЗЯТИЯ КАЗАНИ
(Речь в Казанском театре на другой день после взятия Казани 11 сентября 1918 г.{10})
Мы дорожим наукой, культурой, искусством и хотим сделать их со всеми их учреждениями, т.-е. школами, университетами, театрами и т. д., доступными для народа. Но если бы наши классовые враги захотели нам снова показать, что все это существует только для них, а не для народа, мы бы сказали: «гибель науке, искусству, гибель театру!» Мы, товарищи, любим солнце, которое освещает нас, но если бы богатые и насильники захотели бы монополизировать солнце, мы сказали бы: «пусть солнце потухнет, и воцарится тьма, вечный мрак…».
Именно из-за этого шла борьба под стенами Казани, из-за этого идет она на Волге и на Урале, – идет из-за того, кому будут принадлежать дома, дворцы, города, солнце, небеса, – будут ли они принадлежать людям трудящимся, рабочим, крестьянам, беднякам, или буржуазии и помещикам, которые пытались снова, оседлав Волгу и Урал, оседлать и рабочий народ.
Правы эсеровские газеты, когда пишут, что рабочий класс, который взял в свои руки власть, который попробовал, понял, что значит она, и без жестокой борьбы ее не отдаст.
«Рабочие, – злорадно говорят враги, – вы взяли власть, а где же ваши молочные реки и кисельные берега?» А рабочие, в полном сознании своей исторической правоты, им на это отвечают: «Да, мы взяли страшное наследство, оставленное нам самодержавием и 4-мя годами всемирной бойни, которые истощили страну. Верно, что рабочему классу приходится туго, но верно и то, что работа по преобразованию страны – труднейшая работа. Имущие классы в течение тысячелетий господствовали, властвовали, множили раны, а рабочий класс в течение нескольких месяцев должен эти раны исцелить. Дайте срок: мы справимся со всем, – справимся, не прибегая к тому средству, которое рекомендуют русская буржуазия, русские помещики и бывшие русские чиновники, т.-е. – к Учредительному Собранию».
Учредительное Собрание! Под этим лозунгом еще вчера у стен Казани буржуазия пыталась противостоять рабочим и крестьянам, умиравшим в борьбе против этого лозунга.
Учредительное Собрание представляет собою совокупность классов и партий, т.-е. состоит из представителей всех партий, от помещиков до пролетариата. И вот мы спрашиваем: «кто же в Учредительном Собрании будет править? Не предложат ли нам коалицию, а это единственное, что можно здесь предложить – союзное правительство из Лебедева, с одной стороны, и тов. Ленина, с другой?» Я думаю, товарищи, что этот номер не пройдет в нашей исторической программе. Впрочем, наши враги на практике сами не хотят коалиции с пролетариатом, ибо тогда, когда Лебедев подготовлял Учредительное Собрание вместе со своим кумом Керенским, тов. Ленин находился в шалаше в лесу, где, как отшельник, скрывался в течение нескольких недель, а мы, другие, сидели в Петроградских Крестах.[324] Нет, с коалицией не вышло даже тогда, когда были у власти те, кто провозглашает идею Учредительного Собрания. Допустим, что с коммунистами тогда не могло быть коалиции, но остальные почтенные партии, партии государственные, партии патриотические: кадеты, правые эсеры, меньшевики, а, может быть, даже и левые эсеры, – все эти нравственные, почтенные партии могли же образовать коалицию? В том-то и дело, что коалиция противоречит законам классовой борьбы.
Учредительное Собрание не правит, править будет министерство. Из кого? Из всех партий без большевиков. Коалиция всех буржуазных и мелкобуржуазных партий против рабочего класса и деревенской бедноты – вот что такое Учредительное Собрание. Но на весах истории имеют значение только тяжеловесные силы: с одной стороны, рабочий класс, который силен своим трудом, своей ловкостью, своей численностью и своей хозяйственной ролью; с другой стороны, помещики, пока они имеют землю в своих руках, капиталисты, банкиры, пока они имеют в своих руках капиталы – эти классы тоже имеют большое значение; и вот между ними, как в щелях тараканы, ютятся правые эсеры и меньшевики, которые говорят: «зачем вам, рабочие, борьба с капиталистами, зачем вам, крестьяне, борьба с помещиками? Мы, правые эсеры и меньшевики, станем посредине и, путем коалиции, примирим вас с классовыми врагами; гражданской войны не нужно». Но рабочий класс отверг эту ложь. К этому его вынудила сама буржуазия! Соглашатели обвиняют большевиков в том, что они разжигают гражданскую войну, но когда эта гражданская война переходит в войну имущих против неимущих, правые эсеры и меньшевики оказываются всегда на стороне имущих. Разве поднялись они с протестом против гражданской войны, когда в Казани расстреливали рабочих, когда этим способом буржуазные группы укрепляли власть свою? Нет.
Есть две гражданских войны, или, вернее, два полюса гражданской войны. Та гражданская война, которую ведут помещики, старые чиновники, старые генералы, банкиры, капиталисты против трудящихся масс – это бесчестная гражданская война, и есть другая гражданская война, которую мы, которую вы, рабочие, поднявшиеся, расправившие свои спины, начинаете вести против угнетателей, против насильников – это священная гражданская война. Эту войну мы вели вчера и будем вести завтра и сегодня – мы выражаем ее взятием Казани!
Взятие Казани! Как оценить этот отрадный факт?
Внутренняя классовая борьба в Советской Республике усложнилась и приняла формы затяжной и правильной войны, благодаря тому, что сопротивление русской буржуазии объединилось с военным вмешательством, нападением, вторжением иностранного империализма, в форме европейско-американского десанта и сети заговоров. Для начала высадив небольшой десант двух-трех тысяч англичан и французов в Мурманске и Архангельске, налетчики-империалисты рассчитывали, что к ним сейчас же начнут приливать широкие народные массы. На сопротивление революции они совсем не рассчитывали, видя тяжелое положение русских рабочих. Но носитель революции, голодный пролетариат Москвы и Петрограда, сказал им: «Я ем сегодня восьмушку, а завтра и ее не будет, но я еще туже подтяну кушак и ясно скажу – власть я взял и этой власти не отдам никогда!» И когда империалисты встретили первый отпор после их неожиданного натиска на Архангельск, то во всей буржуазной прессе Англии и Франции поднялись голоса о том, что все предприятие на севере есть авантюра.
Между тем, английский уполномоченный Локкарт и французский генерал Лаверн, находящиеся в Москве, подняли восстание в Ярославле, в Вологде,[325] организовали заговор в Москве. Все было готово, оставалось только разрешить одну «мелочь»: что сделать с тов. Лениным – отправить ли под конвоем в Архангельск или расстрелять на месте. Ярославское и московское восстания не только проходили по указке союзных империалистов и на их деньги, ими же был назначен и срок. И когда генерал Лаверн призвал для этого к себе Савинкова и сказал ему: «нам нужен к такому-то числу мятеж на Волге», а Савинков заявил: «это опасное предприятие, сейчас это преждевременно», то Лаверн ответил ему приблизительно такими словами: «не мы ли вам все ваши организации создали, т.-е. не я ли тебе заплатил?» – Лаверн как бы сказал: «осел ясли господина своего да знает, – Савинков приказы господина своего да знает». И по прямой команде французского генерала Лаверна Савинков организовал мятеж в Ярославле, который уничтожил часть города и стоил жизни многим рабочим. Он их там расстреливал не менее жестоко, чем здесь, в Казани. Пока совершались эти события, на подмогу явилось восстание чехо-словаков в Сибири, Челябинске, захват Самары, Симбирска. Не вышло в Вологде, не вышло в Ярославле, так вот со стороны Казани катится волна в сторону Нижнего и пытается соединиться с англо-французским фронтом. Вся буржуазная печать трубила уже победу этого маневра. Вот почему взятие нами Казани означает не только освобождение одного рабочего города, – нет, взятие Казани обозначает крушение дьявольского плана, в котором участвуют представители американской, французской, японской бирж, в который вовлечена русская буржуазия, десятки, сотни тысяч конспираторов-заговорщиков белой кости; того плана, который имел своей задачей передать все узловые пункты нашей страны в распоряжение англо-франко-американо-японского империализма, т.-е. поступить с Россией так, как поступали со всякой колонией. И этот план со взятием Казани потерпел крушение! Борьба еще будет, и жестокая борьба, но надеяться на то, что произойдет соединение чехо-словаков и англо-французов, уже не приходится! К тому же и природа оставляет для замыслов врагов месяц, полтора месяца, никак не больше: начнут подмерзать наши северные моря, замерзнет и матушка-Волга, и окажутся они маленькими кучками, разбросанными по отдельным городам, без правильной связи друг с другом, изолированные и обреченные!
Для них взятие Казани – острый нож. За взятием Казани последует взятие Самары, Симбирска, Челябинска, Уфы, будут освобождены Екатеринбург, Оренбург, т.-е. Волга, Урал и Сибирь вернутся в семью Советской России. Разумеется, это не значит, что все опасности прошли. Нет ничего более опасного для революционного класса, как предаваться успокоению на лаврах и считать, что достигнутые успехи обеспечивают полную победу. Не было бы чехо-словацкого мятежа, если бы мы после Октября оставались с тем же напряжением мышц, с каким сражались против буржуазии во время Октябрьской революции. Но несчастье рабочего класса в том, что он недооценивает силу своих врагов. Сколько наших злейших врагов отпущено на свободу рабочими Петрограда и Москвы после первого восстания! Тот самый генерал Краснов, который теперь господствует на Дону, который там перестрелял, перевешал и перерезал тысячи, многие тысячи рабочих, он еще в октябре прошлого года в Петрограде был взят в плен и петроградскими рабочими по добродушию был отпущен. А все правые эсеры, которые теперь являются министрами на Украине, министрами Сибирского правительства в Самаре, все эти Лебедевы, Фортунатовы и пр. – они тоже все побывали в руках рабочего класса. Эти руки их подержали, подержали и отпустили, без уважения, с презрением, но отпустили; теперь они организовали заговор против рабочих, расстреливают и вешают их. И теперь, когда рабочих обвиняют в жестокости и в ведении гражданской войны, мы говорим на основании опыта: единственный порок был бы теперь непростителен для русского рабочего класса – это милосердие, мягкосердие по отношению к своим классовым врагам. Мы боремся во имя величайшего блага человечества, во имя возрождения всего рода человеческого, во имя его освобождения от гнета, от темноты, от рабства. И все, что стоит на пути, должно быть сметено. Мы не хотим междоусобицы, крови, ран! Мы готовы по-братски объединиться за общим котлом со всеми злейшими врагами; если казанская буржуазия вернется сегодня в свои богатые хоромы, которые она трусливо покинула, и скажет: вот, товарищи рабочие, – или помещики скажут: вот, товарищи крестьяне, в прошлые века и десятилетия наши отцы и деды и мы сами угнетали, грабили и насиловали ваших дедов и отцов и вас, а теперь мы предлагаем вам братскую руку, вместе будем работать общей артелью и все плоды труда по-братски делить, – то я думаю, что, в этом случае, от вашего имени я мог бы сказать: «господа помещики, господа буржуа, возвращайтесь свободно, для вас будет стол накрыт, как для всех друзей! Если не хотите гражданской войны, хотите жить по-братски, то пожалуйста… Но если вы хотите вновь управлять рабочим классом, вырвать у него заводы и фабрики, – если так, то мы покажем вам железный кулак, а ваши хоромы, которые вы покинули, отдадим казанским беднякам, труженикам и угнетенным».
В происходящей борьбе задача сознательных рабочих опуститься к их собратьям, находящимся в темноте (их еще немало), опуститься и разъяснить им смысл того, что произошло, поднять их наверх, объяснить им, что борьба идет не между партиями, не за пустяки, а за то, будет ли жить рабочий, как полновластный хозяин русской земли, или будет распростерт, как труп, на который слетятся коршуны всемирного империализма, чтобы терзать его. Вы должны указать, что мы хотим, чтобы на русской земле была установлена советская рабоче-крестьянская республика, чтобы здесь властвовали трудящиеся и чтобы здесь невозможно было восстановление господства капиталистов, помещиков, землевладельцев. Это – простая мысль, которую в простом изложении должен понять каждый отставший рабочий и каждый крестьянин.
Как все, что делает русская революция, наши первые успехи против чехо-словаков сыграли огромную революционную роль во Франции и Англии: там началось наступление рабочих на империалистов, а среди империалистов этих стран начался раскол; часть их стала утверждать, что нужно прекратить это бессмысленное наступление, эту жалкую рискованную авантюру. Это было до взятия Казани.
Стало быть, можно не сомневаться, что весть о взятии ее внесет величайший раскол в среду буржуазных империалистов Англии, и они начнут бить отбой, увидав, что русская земля не плохо лежит, что каждый проходимец по большой дороге империалистического разбоя не может прикарманить русскую землю. Она сейчас рабоче-крестьянская земля, и защищает ее рабоче-крестьянская армия. Советская Россия даст решительный отпор империалистам; в Советскую Россию, как в осиное гнездо, не засунешь более грабительскую руку. Героическое взятие Казани – это предостережение всем империалистам! Но нужно, чтобы это предостережение не осталось изолированным, нужно, чтобы оно имело за собою твердое энергичное продолжение. Здесь, в Казанской губ., происходит мобилизация. Рабочие Казани первыми обязаны встать в ряды рабоче-крестьянской Красной Армии. Мы должны создать такое общественное мнение, что тот, кто теперь отвиливает, кто теперь укрывается от воинской повинности, есть изменник и предатель делу рабочего класса, и как в старое время стачек мы жестоко и сурово поступали с штрейкбрехерами, с теми, кто срывал стачки, подлаживался к капиталистам, так теперь мы будем поступать с тем рабочим, который не поддерживает рабоче-крестьянскую армию, а помогает контрреволюции. Все честные советские граждане обязаны защищать страну!
Нас обвиняют в том, что мы плохие патриоты. Да, товарищи, пока во главе нашей страны стояли буржуа, помещики-бюрократы, которые гнали серую скотину, русских солдат, проливать свою кровь за их интересы, мы были плохими патриотами их барышей, их прибылей, ибо всегда были патриотами рабочего класса. Но теперь в нашей стране господствуют рабочий класс и крестьянская беднота. Это ныне другая страна, на почве которой, пропитанной насилием, рабством, потом многих поколений, впервые во всемирной истории поднялся во весь рост рабочий класс и сказал: «я здесь хозяин, и нет другого хозяина, кроме меня». И к этой России у нас есть самое пламенное чувство, и за нее мы все готовы свои головы сложить и кровь свою пролить до последней капли.
Грозная опасность помогает нам создавать крепкую армию, которая растет не по дням, а по часам. Мобилизация, судя по последним сводкам, всюду проходит превосходно; получается масса телеграмм, в которых просят разрешения провести мобилизацию 2-х, 3-х, 4-х и более возрастов. Нельзя задерживаться на Казанском бивуаке, нужно идти дальше! Нас призывают в другие места, где господствуют белогвардейцы. И мы отсюда от общего имени революции провозгласим: «товарищи Симбирска, Самары и других городов! Мы помним о вас, ни минуты не задержимся, мы все готовы объединенными усилиями двинуться на помощь, чтобы освободить нашу Советскую Россию от черного насилия буржуазной контрреволюции, мы все готовы отдать свои головы за жизнь рабочего класса».
И, во имя этого, призываю, вас, товарищи, соединиться сейчас в одном кличе:
Да здравствует рабоче-крестьянская Советская Россия!
Да здравствует рабоче-крестьянская Красная Армия! Ура!
Архив 1918 г.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.