Глава 9

Катька ввалилась в кафе с кучей пакетов и сумок, три пакета были с покупками, сумка со спортивной формой и женская сумка с косметичкой, кошельком и документами.

За столиком сидел очень отдаленно похожий на фотографии с сайта мужчина. На вид ему было около пятидесяти, а не сорок два, как было указано в анкете. Мужчина был худощав, морщинист, с редкими вьющимися волосами до плеч, причем настолько редкими, что нежно-розовая кожа черепа отчетливо проступала меж седо-русых корней. Катьке такие не нравились совершенно. Упав с покупками на диванчик, девушка критически осмотрела незнакомца и решила: «Ну хоть поужинаю, после трехчасового шоппинга, жрать хочу очень».

Роман, не отрывая взгляда от катькиной груди, заметно распрямился и уверенно положил руки с дорогими часами на стол.

— Катечка, заказывай, я просто уже поел, пока тебя ждал, успел даже погулять, такой прекрасный теплый вечер!

«Так, за двадцать минут моего опоздания он уже успел поесть и погулять, огонь прям! — смекнула Катька. — Ох, жадюга что ли опять, за меня заплатит, на себе сэкономит, странно, а что он дома не поел, они обычно так говорят».

— Катечка, ты прекрасна! Я восхищен! — вдруг воскликнул редкокудрый мужчина и далее напыщенно, по-актерски, продолжил.

Ты — женщина, ты — книга между книг,

Ты — свернутый, запечатленный свиток;

В его строках и дум и слов избыток,

В его листах безумен каждый миг.

Ты — женщина, ты — ведьмовский напиток!

Он жжет огнем, едва в уста проник;

Но пьющий пламя подавляет крик

И славословит бешено средь пыток.

Ты — женщина, и этим ты права.

От века убрана короной звездной,

Ты — в наших безднах образ божества!

Мы для тебя влечем ярем железный,

Тебе мы служим, тверди гор дробя,

И молимся — от века — на тебя!

— О! Роман, прекрасно! Вы любите Брюсова?

«Ну, приехали! Теперь он будет мне весь ужин стихи читать! И еще эта Катечка, тьфу!!» — ругнулась про себя Катька.

— Катечка, я люблю женщин! У вас есть два убийственных оружия — красота и молодость! А мы, ваши рабы, можем стрелять только стихами. — «Ну в твои-то пятьдесят, видимо, да… Только стихами» — буркнула про себя Катька и махнула официантке.

— Вика, я хотела бы томатный суп с креветками, салат с киви и курицей и бокал белого вина — девушка посмотрела на замолчавшего Романа. «Он что, не закажет даже кофе?». Роман не заказал ничего.

— О! Если бы я не был бы за рулем, я бы с удовольствием разделил с тобой вина!

«Уж что-то я сомневаюсь!»

— Ты знаешь, я кстати, делаю неплохой самогон, два вида, один чистый, другой на кедровых орешках, знаешь, какой вкусный! И голова наутро не болит! Это знаешь, как у Бродского:

Коньяк в графине — цвета янтаря,

Что, в общем, для Литвы симптоматично.

Коньяк вас превращает в бунтаря.

Что не практично. Да, но романтично.

Он сильно обрубает якоря

Всему, что неподвижно и статично.

Выстрелил стихом Роман и рассмеялся.

Причем здесь коньяк и Литва Катька не поняла, но поняла, что, наверно, на самогон у Романа стихотворной заготовки не было. «Ну все равно молодец, готовится ко свиданиям. А ты-то что? — Задала вопрос Катька самой себе, — Ну-ка давай жги! Тоже ему пальни что-нибудь! Ох, не помню уже ничего, вообще память плохая, все позабыла — сокрушалась Катька про себя. — Пять лет филфака коту под хвост что ли? Ты же их зубрила сотнями, сколько один Мортей только крови выпил! Катька начала с натяжкой, со скрипом и болью рыться в голове, ища то, что она помнит. В итоге на поверхность всплыли „Письмо Татьяны к Онегину“, „Мело мело по всей земле“ Пастернака, „Скифы“ Блока и „Лиличке“ Маяковского, последнее было очень любимо Катькой, и она всерьез задумалась, а на „пальнуть“ ли сейчас им, но вовремя спохватилась… И как там ударение правильно? — задумалась Катька — В кручЁныховском или в крученЫховском аде?»

— У меня, Катя, очень интересная, насыщенная жизнь — на удивление прозой начал редкокудрый Роман. — Был женат три раза, но это ничего не значит, я как влюбляюсь, так сразу женюсь. Два уже взрослых сына, один молодец, толковый, в бизнесе вместе со мной, мы занимаемся строительством, а младший пока не знаю, все ищет себя, то художник, то архитектор. Ну, правда, брал я его, пару проектов он мне делал, но все папа дай денег, папа дай!

— А что за строительство, что конкретно строите? — спросила Катька, начав есть суп.

— Жилые дома — вздохнул Роман. — Вот сейчас сдаем новостройку, жилой комплекс, не все, правда, хорошо с проверкой.

— В смысле, не понимаю.

— Не все дома приняли, три признали аварийно опасными.

— Ого! Ничего себе! И что будете делать?

— Ну вот, думаем, можно, конечно, обжаловать, но это все время и деньги, можно исправлять, в общем сложная ситуация.

— Извини, если затрагиваем больную тему для тебя, можем легко сменить разговор.

— Да, буду рад. Катечка, расскажи о себе? — по-прежнему не поднимая рук с дорогими часами, беседовал редкокудрый за пустой половинкой своего столика.

На это раз Катька придумала, что она переводчик, знает три языка и работает в крупной фармацевтической компании «Лемурже», название пришло в голову как-то автоматически, с ходу. Катька постоянно летает, как по России, так и по Европе, в основном Франция, Швейцария и Германия. Замужем не была, детей нет, в общем та самая пресловутая нехватка достойных мужчин.

— Ну, да, знакомая история. — улыбнулся Роман.

Мы совпали с тобой,

Совпали

в день, запомнившийся навсегда.

Как слова совпадают с губами.

С пересохшим горлом —

вода.

Мы совпали, как птицы с небом.

Как земля

с долгожданным снегом

совпадает в начале зимы,

так с тобою совпали мы.

Мы совпали,

еще не зная

ничего

о зле и добре.

И навечно

совпало с нами это время в календаре.

— Я это к тому, что всему свое время — объяснил свой очередной стихотворный порыв мужчина. Будет и любовь, будут и дети, если, конечно, этого хочешь.

— А ты еще хочешь семью, детей? — спросила в лоб Катька.

— Я, конечно! Я очень активный, ты не смотри на возраст, у меня поэтому и залысина уже! — договорив, Роман наклонил голову и показал розовеющую проплешину с редкими седо-русыми волосами.

«О, господи, — отпрянула Катька. — Можно было бы и без таких подробностей! Активный он очень… Интересно, а он и во время секса стихи читает, такой трахает и что-нибудь из Маяковского, в ритм».

Пришла –

деловито,

за рыком,

за ростом,

взглянув,

разглядела просто мальчика.

Взяла,

отобрала сердце

и просто

пошла играть –

как девочка мячиком.

И каждая…

— Я живу сейчас с мамой, — вернул в реальность Катьку Роман. — Просто удобно, два одиноких человека, она такая еще живенькая у меня, все по театрам, да по музеям.

— Молодец, это здорово, готовит, наверно, тебе, балует?

— Ннннет, она забывает, то пересолит, то сварит суп без картошки… Ты знаешь, у меня здесь смс пришла, что время парковки кончается, я пойду оплачу — произнес Роман засуетившись.

— Да, конечно, без проблем.

«А с карты не может что ли оплатить?»

Редкокудрявый засобирался и почти выбежал из кафе. Катька доела салат и, откинувшись на спинку дивана, попивала вино. Прошло двадцать минут, Роман все не возвращался, Катька заказала второй бокал. Через десять минут Роман позвонил на телефон.

— Катенька, представляешь, никак здесь не могу найти терминал для оплаты парковки, решил уже переставить машину, но мест нет. Ты там уже покушала? Я здесь недалеко стою моргаю, три восемь семь черный «Ленд крузер».

— То есть ты больше не зайдешь в кафе? — прекрасно все понимая, спросила Катька.

— Извини, что так получилось, но как? Я же не брошу машину. Ты заплати, а я тебе отдам, еще раз извини.

— Ну хорошо, тогда жди. — «Жди и моргай, как мудак… Ох, такого горе-поэта у меня еще не было. Может поехать домой на метро, ну его на хер! Ой, я же мозоль натерла, как сейчас буду ковылять на отекших ногах! Ай, еще эти пакеты, нет, не охота, фиг с ним, пусть хоть до дома довезет. С паршивой овцы хоть шерсти клок! … Надеюсь ума хватит не напрашиваться ко мне на кофе».

— Вика, посчитайте, пожалуйста, и еще штучек шесть макарон положите разных, я возьму с собой.

Катька открыла заднюю дверь «Ленд крузера», положила покупки, затем облегченно упала на переднее сиденье рядом с Романом.

— Катенька, извини еще раз, что так произошло, но вот видишь кто знал — стал оправдываться Роман, но о том, чтобы спросить сколько Катька заплатила за счет умолчал.

— Ладно, бывает.

— Ты не против Лепса?

— Нет, люблю его, с удовольствием послушаю.

— Я с ним знаком, кстати, ну не близкие друзья.

«Так понятно! Да что ж такое в Москве! Все дружат со звездами, а с соседями по площадке за двадцать лет так и не познакомились! Ну надо же, какая невезуха!»

— У меня друг раньше был его автором, много хитов ему написал… Сейчас что-то разошлись, но он теперь Аллегровой пишет.

— Не теряется в общем.

Всю дорогу Роман рассказывал о Лепсе, о своих неудачных домах, о том, что виноваты прорабы не доглядели или тоже рыльце в пушку. Потом перешли на эзотерику, об энергии, о превосходстве русских над всеми нациями, о том, что мы идем от арийцев, от высшей касты. В дороге редкокудрявый был спокоен и со стихотворной романтикой решил завязать.

«Да вроде нормальный мужик, но зачем так сбегать от счета, в пятьдесят-то лет? — крутилось в голове у Катьки. — Зачем вешать такое клеймо?… А может мужики уже давно перестроились на эмансипированных европейских женщин, может быть мужикам интересны те самые бабы с яйцами? Наверно, с ними удобнее… Ничего я уже не понимаю в этой жизни… Я та самая морская корова, наш вид уже давно вымер… Но мне, черт побери, обидно, когда мужчина не уступает место в метро, не открывает дверцу машины, не помогает с сумками, не звонит, как я добралась домой, не присылает теплого смс после секса, не говоря уже о хороших ужинах и цветах… Мы, женщины, им это прощаем… Мы не воспитываем в будущих мужчинах подобных качеств, потому что сами не знавали таких. Печаль. Поэтому мне тридцать три и я одинока, я та самая выжившая морская корова, самцов для которой уже давно нет и в помине».