Грозит ли нам климатическая катастрофа?

Мне довелось бедовать на эту тему с авторитетным отечественным ученым академиком Ю.А. Израэлем. Он относится к числу немногих специалистов, обобщающих сведения, полученные от различных научных организаций, которые изучают отдельные аспекты изменений погоды и климата.

Приведу выдержки из этого интервью, опубликованного в журнале «Наука в России» № 4, 2004 (за последние годы ситуация существенно не изменилась). На вопрос о причине глобального потепления он ответил:

– Крупные климатические изменения происходят по естественным причинам, и не всегда их легко отличить от искусственных, вызванных деятельностью человека. Согласно данным Межправительственной группы экспертов, в ХХ веке средняя глобальная температура у земной поверхности повысилась на 0,6±0,2 °С. Одновременно возросло содержание в атмосфере так называемых парниковых газов, задерживающих инфракрасное тепловое излучение отраженной солнечной радиации. К ним относится диоксид углерода, метан, закись азота, тропосферный озон. Они образуются при сжигании органического топлива или в ходе сельскохозяйственной деятельности. Согласно результатам математического моделирования, наблюдаемое потепление наиболее точно описывается в том случае, если учитывают и природные факторы. И антропогенные… Например, увеличение содержания в атмосфере закиси азота, связанное с землепользованием, усиливает парниковый эффект на 6 %. Солидная величина. Тем более что этот газ весьма пассивен, не вступает в реакцию с другими, а потому накапливается из века в век.

– Не окажет ли негативное влияние на южные районы России печальная судьба Аральского моря, на месте которого теперь практически голое место?

– Ситуация там трагическая. Опустынивание продолжается, и влияние его на окружающие территории, в том числе на Южный Урал, Поволжье, Северный Кавказ, – безусловно отрицательное: здесь чаще будут наблюдаться, в частности, суховеи. Кстати, я возглавлял правительственную комиссию, двадцать лет назад подготовившую предложения, направленные на улучшение природных условий Приаралья и спасение самого моря. Но наступил 1991 год, и все работы остановились.

– Считается, что по вине людей тут нарушился водный баланс и стал засушливее климат. Вы согласны с таким мнением?

– Да. Там произошла рукотворная катастрофа. Море питали две реки, воды которых все в большем количестве использовали в сельском хозяйстве. Пока до Арала доходило 50 км в год, его уровень сохранялся, однако когда в связи с освоением новых земель в верховьях Амударьи сток сократился в 2–3 раза, началось необратимое высыхание моря. Сейчас в оставшихся водоемах соленость воды вдвое выше, чем в океане. Рыба практически перевелась, а когда-то здесь, в Муйнаке, работал крупный рыбозавод. Уникальной и невероятно прекрасной была дельта Амударьи…

– Создается впечатление, что деятельность человека наиболее сильно сказывается на региональных характеристиках климата, увеличивая их контрастность. В одних районах возникают крупные водохранилища, в других – гигантские мегаполисы, промышленные районы. Словом, чем дальше, тем больше климат должен расшатываться?

– Нечто подобное уже наблюдается. Но дело в том, что наше восприятие происходящего вокруг субъективно. Если сегодня стоят сильные морозы, начинаем говорить о похолодании; наступает жара – о потеплении. Научным такой подход никак не назовешь.

– Однако есть график экономических потерь в мире от экстремальных погодных явлений. На нем видно: убытки резко возросли в последнее десятилетие XX веке.

– Упомянутый вами график составлен группой международных экспертов Межправительственной организации, где я вице-председатель. Она объединяет несколько тысяч ученых из разных стран. Указанную закономерность мы не склонны жестко связывать с последствиями деятельности человека: по крайней мере отчасти ее могут вызывать природные процессы. Усиление контрастов погоды вполне возможно и в будущем, хотя больших катастрофических изменений климата в ближайшие годы не предполагается. Сильные наводнения, ураганы, тропические циклоны, засухи – естественные природные явления, периодически происходящие в разных районах Земли. Пока нет веских оснований считать, будто они участились и стали опаснее из-за глобального потепления, вызванного парниковым эффектом.

– За последние полвека содержание в атмосфере двуокиси углерода неуклонно растет, и наиболее убедительно это объясняется влиянием техногенных выбросов. Одновременно происходит глобальное потепление, а также растут убытки мировой экономики от аномалий погоды. Эти явления взаимосвязаны?

– Большинство специалистов так и считает. Но в науке проблемы не решаются голосованием. Требуются убедительные доказательства, а добыть их непросто. Хотя многое указывает на то, что действительно процессы взаимосвязаны. Скажем, мировые энергоресурсы по-прежнему основаны на сжигании органического топлива. Следовательно, содержание парниковых газов в атмосфере и впредь будет возрастать, по меньшей мере в ближайшие десятилетия, и глобальное потепление продолжится. Однако повторяю, всеобщего климатического катаклизма не предвидится.

– Возникает другой вопрос: не следует ли нашей стране как можно скорее подписать Киотский протокол? Это же один из способов противодействовать техногенному потеплению и связанным с ним негативным природным явлениям.

– Вокруг упомянутого протокола кипят не столько научные, сколько политические страсти. Что произойдет, если его ратифицируют все оставшиеся страны и прежде всего США, Россия? Напомню: сейчас в атмосфере присутствует 370 молекул СО₂ на 1 миллион молекул всех газов (в начале XX веке было 280). А тогда, согласно расчетам, через 10–12 лет данный показатель составит 390. При выполнении требований протокола он будет меньше всего на 2 единицы!

– Неужели столь ничтожное сокращение? Может быть, подсчет неточен?

– Его легко проверить. Общее количество используемого органического топлива хорошо известно. В итоге по Киотскому протоколу получается выигрыш в 0,3 %. А чтобы стабилизировать концентрацию на уровне 550 молекул двуокиси углерода на 1 миллион молекул всех газов, надо уже сейчас сократить его выбросы в атмосферу в 2–3 раза, то есть в несколько сот раз больше, чем в случае принятия Киотского протокола!

– Но почему же так остро стоит вопрос о его подписании?

– Важную роль здесь играют чисто психологический и экономический подходы: мол, надо начать хотя бы с первого маленького шажка. Ведь в этом документе есть статья о переуступке и перепродаже квот. По ней можно загрязнять атмосферу сверх нормы, выплачивая компенсацию стране или странам, ее не добирающим. Вот почему бизнесмены оживились, готовясь торговать и спекулировать квотами. Выходит, идеи Киотского протокола усиленно пропагандируют, а экологические проблемы климата отступают на дальний план. Кроме того, надо еще доказать, что глобальное потепление опасно для человечества…

– В некоторые геологические периоды на Земле бывало значительно теплее, чем сегодня, природные зоны не отличались контрастностью. Может быть, сейчас дело идет к тому же и ничего плохого здесь нет?

– До сих пор научно не установлен верхний предел содержания в атмосфере двуокиси углерода, безопасный для климатической системы. Например, в каменноугольную эпоху, 300 миллионов лет назад, ее концентрация в 10 раз превышала современный уровень. А какие великолепные были леса! От них сохранились гигантские залежи угля. Конечно, трудно сказать, насколько уютно чувствовало бы себя человечество в подобных условиях. Но для биосферы они полезны.

– Вы ссылаетесь на данные исторической геологии, палеогеографии. Значит, проблема глобальных и региональных изменений климата комплексная, требует объединения усилий ученых разных специальностей: географов, геологов, математиков, экологов. Реально ли такое взаимодействие?

– Существует академическая программа, предусматривающая совместную работу компетентных представителей разных областей науки по данной теме. Кроме того, имеются соответствующие международные группы экспертов. Осенью 2003 года в Москве прошла Всемирная конференция по изменению климата, собравшая более 2 тысяч участников. Доклады отечественных ученых продемонстрировали наши достижения, остающиеся на высоком уровне. Сейчас работает семинар при Президиуме РАН, созданный специально для обсуждения перечисленных проблем.

– После бесед с авторитетными сотрудниками Института вычислительной математики РАН у меня сложилось впечатление, что российские специалисты охотнее работают в международных проектах, чем в отечественных. Или я ошибаюсь?

– С иностранными коллегами в ряде случаев эффективнее работать, ибо они располагают более мощной вычислительной техникой и значительными средствами. Назову лишь две цифры: правительство США на климатическую программу выделило 2 миллиарда долларов, а мы имеем 6–7 миллионов рублей. Сопоставьте эти суммы и получите ответ на ваш вопрос. Впрочем, в любом случае тесное сотрудничество с зарубежными специалистами приносит хорошие результаты и обоюдно выгодно. Совершенно естественно, что проблему глобального потепления и на теоретическом, и на практическом уровнях всем странам необходимо решать сообща.

– А может быть, для мелиорации, улучшения климата на нашей планете следовало бы прежде всего беречь и возобновлять леса, а не зацикливаться на сокращении техногенных выбросов углекислого газа?

– Предварительно требуются основательные научные разработки для уточнения механизма и причин наблюдаемого потепления. Необходимо знать тот верхний предел, до которого может доходить концентрация СО₂ в атмосфере без опасных, а тем более катастрофических последствий для цивилизации. Нет никаких сомнений: леса на Земле находятся под угрозой. Надо приложить все усилия для их сохранения и восстановления. Тем самым будут улучшаться не только климат, но и весь комплекс природных условий в области жизни, с которой неразрывно связана судьба рода человеческого. Нами должны быть изучены возможности биосферы и климатической системы, чтобы выяснить предел концентраций парниковых газов, который им опасен. Для предотвращения нежелательных эффектов от изменения климата необходимо помнить, что кроме ограничения техногенных выбросов парниковых газов существует еще один мощный фактор – адаптация всего живого к меняющимся природным условиям.

Казалось бы, на этом можно было бы завершить тему глобального потепления. Но нам придется с этого начать, чтобы изучить, по совету Ю.А. Израэля, «возможности биосферы и климатической системы»; более того – всей биосферы вообще, а также воздействия на нее технической цивилизации.

В интервью не говорилось о воздействии на климат земной поверхности. Для глобальных масштабов это не имеет существенного значения: речь идет о средних показателях для всей планеты. Но если нас интересуют конкретные регионы и контрасты погоды и климата в пространстве и времени, то такой подход недостаточен. В проекции на ближайшее будущее угрозой глобального потепления можно пренебречь: есть более тревожные проблемы, связанные с природными катастрофами.

Уничтожение зеленых растений, уменьшение влажности почв, распространение пустынь и полупустынь, создание мегаполисов, промышленных и сельскохозяйственных районов увеличивают отражающую способность территории (альбедо). В результате возрастают контрасты холода и тепла в течение суток и по временам года.

Стабилизатор газового состава воздушной оболочки планеты – Мировой океан. Но газообмен между атмосферой и гидросферой ослабляют техногенные пленки, распространенные по водной поверхности практически повсюду. Влияние этого фактора на круговорот двуокиси углерода не выяснен.

Для борьбы с глобальным потеплением предполагается уменьшить газовые выбросы промышленных предприятий, хотя автотранспорт не менее активно вырабатывает парниковые газы, включая ядовитый озон. Почему не призывают резко сократить число личных автомобилей? Они стали не только средством передвижения, но и предметом престижа и роскоши, причиной большинства несчастных случаев и заболеваний, источником загрязнения воздуха, водоемов, почв, ускорителем физической и духовной деградации человека.

Производство личных автомобилей – мощная отрасль производства, приносящая прибыль международным корпорациям, а любое серьезное покушение на глобальный бизнес пресекается жестко и быстро. Можно возразить: есть потребность в личном автотранспорте, а спрос рождает предложение. Да, это так. Но спрос возбуждают с помощью СМРАП.

Все массовые технические новинки последнего столетия, включая личные автомобили, относятся к числу необязательных предметов потребления, легко заменяемых общественным транспортом. Людям их навязывают, убеждая, что так их жизнь станет лучше, комфортней, «современней». Повысился ли интеллектуальный потенциал человечества? Стали люди крепче телом и духом, жизнерадостней, счастливей?

В обществе, как в окружающей среде, все резче обозначается контраст между богатыми и бедными, страдающими от обжорства и от голода, живущими во дворцах и в трущобах, обладающих властью и бесправными. Эти контрасты не сглаживаются, а возрастают. Это подобно увеличению разности потенциалов. Когда она переходит через критический предел, происходит катастрофа – природная, техническая, социальная.