Свобода театра

Эта речь была произнесена во время обсуждения бюджета, после речи, в которой уполномоченный Жюль Фавр просил об отмене цензуры для всего театра. (Прим. издателя.)

3 апреля 1849 г.

Я сожалею, что этот важный вопрос, который волнует лучшие умы, возник столь внезапно. Со своей стороны, честно признаюсь, я не готов его обсуждать и углубляться в него, в то время как углубиться в него необходимо; но я полагаю, что пренебрег бы одной из моих главных обязанностей, если бы не высказал здесь то, что я считаю правильным и принципиальным.

Я никого здесь не удивлю, заявив, что являюсь сторонником свободы театра.

И сначала, господа, объяснимся по поводу этого слова. Что мы подразумеваем под ним? Что такое свобода театра?

Господа, собственно говоря, театр не есть и никогда не может быть свободным. Он избегает одной цензуры лишь для того, чтобы попасть под другую, и именно в этом заключается суть вопроса, именно на это я обращаю особое внимание г-на министра внутренних дел. Существует два вида цензуры. Первый – наиболее уважаемый и эффективный из тех, что я знаю в мире, – это цензура, осуществляемая во имя вечных идей чести, благопристойности и порядочности, во имя того уважения, которое великая нация имеет по отношению к самой себе, это цензура, осуществляемая общественными нравами. (Движение на трибунах. Аплодисменты.)

Другая цензура, я не хочу использовать слишком суровые выражения, самая неудачная и неуместная, – это цензура, осуществляемая властью.

Так вот! Знаете, что вы делаете, когда разрушаете свободу театра? Вы отнимаете театр у первой из этих двух цензур, чтобы отдать его второй.

Вы полагаете, что выиграете от этого?

Вместо общественной цензуры, серьезной, строгой, осторожной, послушной, вы получаете цензуру власти, цензуру, лишенную уважения и вызывающую. Добавьте сюда скомпрометированную власть. Серьезное неудобство.

И знаете ли вы, что еще происходит? В соответствии с естественной реакцией общественное мнение, которое было бы столь строгим для свободного театра, становится весьма снисходительным по отношению к театру, подвергаемому цензуре. Театр с цензурой производит впечатление угнетаемого. (Крики «Это правда! это правда!».)

Нужно признаться себе, что во Франции, и я говорю это к чести этой благородной страны, общественное мнение рано или поздно встает на сторону того, чья свобода ущемлена.

Так вот, я говорю, что не только аморально, но и неловко, аполитично делать так, чтобы публика встала на сторону театральной распущенности; публика, боже мой, в глубине души оппозиционна, ей нравятся аллюзии, ее забавляют эпиграммы; публика с радостью согласится с театральными вольностями.

Вот чего вы добьетесь цензурой. Цензура, отнимая у публики ее естественную юрисдикцию по поводу театра, в то же время отнимает у нее чувство уверенности в себе и ответственности; с того момента, когда публика перестает быть судьей, она становится сообщницей. (Движение.)

Я приглашаю вас, господа, подумать о нежелательных последствиях такой цензуры. Очень скоро публика будет видеть в театральных бесчинствах лишь почти невинное подшучивание либо против власти, либо против самой цензуры; в конце концов она примет то, что отвергла бы, и будет защищать то, что она бы осудила. («Это правда!».)

Я добавлю следующее: уголовное наказание более невозможно, общество обезоружено, его право исчерпано, оно ничего больше не может предпринять против правонарушений, которые могут быть совершены, так сказать, через цензуру. Я повторяю, нет больше уголовного наказания. Особенность цензуры, и в этом не самое маленькое ее неудобство, состоит в том, что она уничтожает закон, подменяя его собой. Как только рукопись подвергается цензуре, этим все сказано, все кончено. Судье нечего делать там, где поработала цензура. Закон не проходит там, где прошла полиция.

Что касается меня, все, чего я хочу как для театра, так и для прессы, – эта свобода. Это законность.

Подведу итог моему мнению одним словом, которое я обращаю к правительству и к законодателям: благодаря свободе вы отдаете вольности и злоупотребления театра на цензуру публике; благодаря цензуре вы защищаете их. Выбирайте. (Длительные аплодисменты.)