CXVI

CXVI

Можно долго описывать последствия этой победы: его новые ощущения, поистине лунную легкость, сладостный транс. Но зачем? Все и так очевидно. Ограничимся констатацией: выздоравливающий спал и ел, открывая рот по просьбе добродушно-сердитой сестры, позволяя подставлять себя под судно, отдаваясь тем же капельницам и ежедневным осмотрам. Еще оставалась внутри его некая недоговоренность, еще отдавался в ушах некий неясный шум (отголосок пусть и тихого, но все же ее присутствия), еще что-то там в глубине вздыхало и шевелилось – но N готов был мириться с явно «фантомными болями». Отрешенный и убаюканный (возвращение из Аида; палата в отдельном боксе; крепкий кофе и крепкий сон; мясной отвар, подносимый к жадному рту полноценной столовой ложкой), подобно роженице, выдавившей из себя переношенный плод, каждой клеточкой чувствуя ни с чем не сравнимое освобождение, пребывал он в полной нирване. Миновала неделя необычного существования (а может быть, месяц или, допустим, год) – и в третий раз над счастливчиком проявилось знакомое до тончайшей морщинки лицо.

Доктор молвил:

– Вставайте, голубчик! Вам пора возвращаться в жизнь!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.