Мустонен и другие
Мустонен и другие
Ох, уж эти эстонцы. Они ведь очень непростые люди. И анекдоты об их неторопливости, как мне кажется, придумывают они сами, чтобы смутить и дезориентировать, мол, «нэсомнэнно, мы, эстонццы, оччэнь мэтлэнные».
А на самом-то деле?
Я как-то в Черновцах спешила, не могла поймать такси и махнула странной плоской машине с низкой посадкой, с рекламными наклейками по всему корпусу и огромным номером 17.
Водитель – да – был эстонец. Он усадил меня в кресло, которое тут же приняло форму моего тела, и пристегнул меня тремя ремнями: крест-накрест через плечи и по талии. Потом спросил:
– Мусыку люпитэ?
– Та, люплю, – в тон водителю пискнула я.
– Помныттэ эстонский ансапл «Аппэлсын»?
– Помню.
Водитель включил проигрыватель, запел, подражая банджо, перекрикивая «Апельсин», мотор взревел, и мы взлетели. Меня вдавило в кресло, показалось, что автомобиль преодолевает звуковой барьер, и до места назначения мы домчались за две композиции «Апельсина» в стиле вестерн, думаю, что минут за семь-восемь. Обычно я ехала тридцать-сорок минут.
Так что не так просты и медлительны эстонцы, как нам кажется.
Правда, когда эстонец остановился, допел песню, помахивая в такт головой, деньги брезгливо отверг и сказал на прощание медленно, на меня не глядя:
– Тыну Ааре – мой трук. Он учил меня играт на гупная кармошка.
Я растерянно кивнула. И только через несколько дней сообразила, что Тыну Ааре – солист ансамбля «Апельсин». Дошло до меня. Ну и кто из нас двоих эстонец, спрашивается?!
* * *
На открытии миссии Народной Дипломатии в том же зале имени Арама Хачатуряна после небольшой и элегантной торжественной части был потрясающий концерт. Всемирно известные музыканты сменяли друг друга, и хотелось, чтобы это не заканчивалось никогда. Первым выступал эстонский ансамбль старинной музыки «Hortus muzicus» под руководством Андреса Мустонена… Юноши красивые, как с картин Рембрандта, сдержанные, одетые в старинные одежды и будто на самом деле люди из другого времени, пели нежными своими альтино средневековые баллады. Собственно, пели о том же, о чем сочиняли и сочиняют песни и вчера, и сегодня. И будут сочинять завтра. И всегда. Но те вокализы, бережно укрытые вуалью иносказаний, поэтичности, тайны, они несомненно несли с собой гораздо больше волнения, трепета, страсти, больше смысла, содержания, нежности и тепла, чем современные песни о том же. Ну вроде страшно популярной, про любовь… нет, не буду, порой сравнение тоже может оскорбить…
Этот удивительный демонический Андрес Мустонен играл в концерте то с одним коллективом, то с другим. И дирижировал он Камерным симфоническим оркестром Армении совсем не академично, как принято, а как небеса на душу положат: Мустонен порхал, трепеща пальцами, как крылышками, завинчивался в спираль, подвижный как ртуть, а потом раскручивался обратно, танцевал какой-то свой фантастический балет и мотался по сцене как заведенный в своем странном инфернальном вневременном наряде, как сказочный игривый бес-подросток, блестя в искристых каменьях булавкой на затылке, что держала его лохматую легкую, распадающуюся на нежные вьющиеся локоны косичку.
Но вернусь к концерту. Вместе с ансамблем Мустонена «Hortus muzicus» пел Тынис Мяги. Честно говоря, с напряжением мы ждали выхода Тыниса, предполагая, что он будет исполнять песни из своего старого репертуара. Но оказалось, что маэстро мудро и органично вошел в новый этап своей жизни, и в новом своем образе смотрелся и слушался необычайно привлекательно, едва ли не лучше, чем в молодости. Он пел музыку собственного, я бы сказала, даже не сочинения, а изобретения, потому что это была элегантная эклектика, где много воздуха, простора. Это была музыка, слушая которую успеваешь помечтать, поплакать, улыбнуться воспоминаниям, что-то в себе понять и, когда – нельзя назвать это песнями – музыкальная исповедь Тыниса заканчивалась, глубоко и облегченно вздохнуть. Словом, достойная уважения и внимания музыка.
Ну, конечно, приехала из Эстонии и обаятельная веселая красавица Анне Вески. «Рр-р-рууку мне дай на середииине пути». Очаровательная, прелестная, открытая и дружелюбная. Хорошая, очень хорошая Анне. Как весело подпевал ей зал: «Па-за-ди! Крутой паварот! Па-за-ди! Обманчивый лед!»
И я тоже орала, ужасно счастливая, и, стоя рядом со старыми и новыми моими друзьями, прихлопывая, подпевая и пританцовывая, вдруг стала понимать совсем-совсем по-другому текст этой старой, но такой хорошей песни…
Руку мне дай на середине пути,
Руку мне дай, еще нам долго идти.
Пусть на пути мы иногда устаем,
Все же идти нам будет легче вдвоем.
Позади крутой поворот,
Позади обманчивый лед,
Позади холод в груди, позади…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.