Йемен: неудавшаяся попытка контратаковать

Йемен: неудавшаяся попытка контратаковать

Чувствуя, что Саудовская Аравия усилиями Соединенных Штатов становится центром притяжения антиегипетских сил, Насер начал контригру. В 1962 году в «подбрюшье» Саудовской Аравии — Йемене умер имам Ахмад, а его наследник Мухаммед аль-Бадр оказался свергнутым через неделю после кончины отца. Бадру удалось скрыться: когда в полдень вся охранявшая его стража пошла поесть, он незамеченным, в женском платье, выбрался на осле через задние ворота. Нет прямых данных, свидетельствующих, что переворот произошел в результате заговора, осуществленного по каирскому сценарию. Но и предшествовавшие и последовавшие вслед за переворотом события позволяют предположить, что египетские спецслужбы не были индифферентными наблюдателями.

Так или иначе, но СССР не был осведомлен со стороны Египта о готовившемся перевороте в Йемене. Конечно, нельзя сказать, что советская разведка не располагала никакими данными о накалявшейся обстановке в этой стране, но полковник Абдалла ас-Саляль, пришедший к власти в Сане после свержения монархии, ни по какой линии не был связан с Советским Союзом. Более того, у СССР существовали хорошие отношения с имамом Ахмадом, которого лечили московские врачи, и с его наследником Бадром, посетившим нашу страну в конце 50-х годов. В СССР обучались студенты и курсанты из Йемена. Многие из них вернулись домой после провозглашения республиканского строя.

Москва никогда не пренебрегала отношениями с арабскими монархиями. Не только не воздвигались идеологические барьеры, но ни разу Советский Союз не был каким бы то ни было образом замешан в действиях по смене монархических режимов в арабском мире. Руководствовались логикой: изменение социально-политического строя может произойти только в случае вызревания внутренней, а не экспортируемой извне революционной ситуации. Она определялась как невозможность народных масс жить по-старому и неспособность руководить ими старыми методами. Пожалуй, единственный раз СССР отступил от этого принципа, введя войска в Афганистан в то время, когда революционная ситуация там не существовала.

Но после того как произошел переворот в Йемене, СССР не остался в стороне и активно поддержал Египет, в том числе не только политически, но и подкрепив его военно-транспортными средствами. Здесь проявилась уже логика другого рода: стремление помочь насеровскому Египту, который после крушения объединенного государства с Сирией все больше разворачивался в сторону СССР. К тому же Советский Союз не мог пройти мимо того, что прогрессивным переменам в Йемене реально угрожали силы, координируемые и поддерживаемые извне, а Египет им противостоял.

Революцию в Йемене начала группа молодых офицеров. По роду своей службы они не раз выезжали в Каир и не скрывали своего восторга по поводу тех мер, которые проводил Насер в своей стране. Такое восприятие египетской действительности было более чем естественным на фоне средневекового застоя в Йемене. Родо-племенная структура с всесилием шейхов, с самодержавной, беспрекословной властью главного из них — имама, который одновременно был духовным вождем самой сильной в стране мусульманской секты зейдитов, сохранилась в Йемене почти в первозданном виде. Кстати, полковник Саляль возглавил восстание против монархии, будучи начальником охраны Бадра, а до этого пять лет по приказу имама Ахмада просидел на цепи в буквальном смысле этого слова в яме, куда ему сбрасывали еду.

Из всего изложенного не следует, что Йемен оставался полностью оторванным, отгороженным от всего мира. Эхо событий, происходящих в других странах, доходило до Ходейды, Саны, Таиза. Это во многом подготовило и провозглашение республики. Не миновало Йемен и эхо национально-освободительного движения. Действия Англии в соседних султанатах Южной Аравии, в Адене вызвали гневный протест сотен тысяч йеменцев. Сюда протекали слабые ручейки, берущие начало из мощного потока развития мировой техники, культуры. Но, пробиваясь в Йемен, XX век зачастую вплетался здесь в удивительный клубок противоречий.

Нагляднее всего демонстрировал жизнь монархического Йемена дворец имама Ахмада в Таизе, где он провел последние годы своей жизни. По заданию редакции я прилетел в Йемен вскоре после свержения имама и имел возможность побывать в той комнате, в которой сохранилось в нетронутом виде все, что его окружало. Ахмад, по-видимому, очень любил часы — ими были увешаны все стены. Но бой часов не доносил до него отзвуки времени. Под стенными часами рядом с кроватью имама лежала кожаная плетка, которой он стегал своих слуг и наложниц. На бюро под стеклом фотография, на которой имам у красочной арки городских ворот Саны, испещренных изречениями из Корана, наблюдал за публичной казнью — палач приводил в исполнение приговор суда, определившего, сколькими ударами сабли должна быть отделена от тела голова несчастного. Тут же кандалы. На мой недоуменный вопрос сопровождавший меня йеменец ответил, что они использовались по приказу имама, стража заточала в них любого, кто мог вызвать гнев правителя. А на другой стене — фотография Юрия Гагарина. Имам аккуратно вырезал ее из журнала. На небольшом письменном столе два спортивных стартовых пистолета. Имам стрелял в себя из этих пистолетов в присутствии стражи, чтобы доказать: его не берут никакие пули. Посреди комнаты на треножнике портативный экран, а перед ним небольшой проектор. Каждый день для имама крутили кино, но этот зал был единственным «кинотеатром» на весь Йемен. Имам категорически запрещал своим подчиненным смотреть кинофильмы.

Наконец, еще один «экспонат». На тумбочке у кровати — коробочка с сильно действующим ядом, на всякий случай. Ему не пришлось принимать яд. Но деспотическое правление было свергнуто через семь дней после его кончины.

Сразу же в йеменские события оказались втянутыми Объединенная Арабская Республика — на стороне республиканцев — и Саудовская Аравия — на стороне монархистов. Саудовская Аравия при этом руководствовалась отнюдь не дружбой с Бадром или его покойным отцом Ахмадом — между королевскими дворами Эр-Рияда и Таиза существовала давняя вражда. Однако Саудовская Аравия опасалась, что йеменские события перехлестнут через ее границу. А ОАР стремилась укрепиться на территории Йемена, создав контрбаланс саудовской антинасеровской политике. В отношении внутрийеменской борьбы определились и США, и Великобритания. Вашингтону ни к чему был проегипетский Йемен, расположенный на пороге американской нефтяной империи на Аравийском полуострове. А в Лондоне беспокоились не только о нефти, но и о будущем английской военной базы в Адене.

По просьбе республиканцев, оказавшихся в тяжелом положении после того, как Саудовская Аравия стала широко поддерживать и вооружать те йеменские племена, которые остались верны монархии, Насер направил свои войска в Йемен. Многотысячная регулярная армия была задействована в боях.

Но конфликт приобретал затяжной характер. Под давлением событий начались переговоры Саудовской Аравии с ОАР.

24 августа 1965 года в городе Джидде было подписано соглашение между президентом Насером и королем Фейсалом, которое предусматривало проведение референдума не позднее 23 ноября 1966 года с целью определить будущее страны, введение переходного периода с временным правительством, прекращение вмешательства со стороны Саудовской Аравии и по мере этого постепенный вывод египетских войск из Йемена.

Судя по всему, к этому моменту король Фейсал, который сменил на этом посту своего брата Сауда, подавшегося в эмиграцию в Каир, стал тяготиться антинасеровским грузом, взгроможденным на его плечи. Насер, в свою очередь, приходил к пониманию, что он может увязнуть в Йемене, а это свяжет ему руки в самом Египте и за его пределами и, что самое главное, чрезвычайно ослабит сопротивляемость в случае вооруженного конфликта с Израилем.

Подписанное соглашение, казалось бы, создавало условия, благоприятные для решения йеменским народом своей судьбы без вмешательства извне. Так, в Хараде в конце ноября 1965 года была созвана конференция политических сил Йемена. Несколько подробностей, которые, как мне кажется, лучше помогают понять обстановку. В Сану из Каира я летел на советском военно-транспортном самолете Ан-12 с группой египетских солдат. Герметичной была только пилотская кабина, и египтяне сидели в кислородных масках. А мне повезло. Командир, майор Забияка, позвал меня в кабину, где я проспал всю пятичасовую дорогу в ногах у наших летчиков, — был ему очень благодарен за это. Несколько раз к нам приближались саудовские истребители, но прибыли мы на место без приключений. Майор Забияка рассказал, что сделал уже больше двухсот вылетов. Труд у наших военных летчиков в тот период был поистине каторжным: пять часов лету из Каира, через двадцать минут — пять часов из Саны обратно, и так через день; жили в гостинице без семей.

Из Саны в Харад я летел уже на небольшом штабном самолете Ил-14, пилотируемом египетским летчиком. Летели несколько египетских офицеров, три наших корреспондента и группа телевизионщиков из ГДР. Один из этих офицеров оказался знакомым с пилотом, и тот, демонстрируя ему свое мастерство, бросил машину в бреющий полет, метров так тридцать — пятьдесят над пустыней. Ощущение было не из приятных для всех, но первыми возмутились наши немецкие коллеги. Египетский пилот их успокоил. «Чего вы волнуетесь, — сказал он, — я летаю уже два года». Такая бесшабашная самоуверенность сыграла для многих египетских летчиков плохую службу в дальнейшем.

Над Харадом — небольшим селением неподалеку от границы Саудовской Аравии — развевалось республиканское знамя, а вблизи — горы, оседланные монархистами. Военный корреспондент английской газеты «Дейли телеграф» Дэвид Смайли, прибывший на конференцию, уверял, что именно в этих горах — штаб-квартира свергнутого Бадра. Полковник и бывший военный атташе Великобритании в Стокгольме знал, о чем говорил, — он провел в ставке Бадра два с лишним года.

Большой цветной шатер для заседаний окружили колючей проволокой, у прохода стоял бронетранспортер с пулеметами. Палаточный городок конференции охраняли и саудовские, и египетские военные. Главными саудовскими представителями были эмир Абдалла ас-Садр и начальник саудовских спецслужб Рашад Фараон. Его сын поведал гэдээровцам, думая, что они из Западной Германии, а те рассказали мне, корреспонденту Московского радио Александру Тимошкину и корреспонденту «Известий» Леониду Корявину, что ночью он боится заснуть, так как в его палатке два чемодана с золотом для «серьезного разговора» с руководителями племен.

Хорошо запомнился мне первый день работы конференции, когда встречались представители племен, поддерживающих республику, с представителями монархических племен. На наших глазах люди дружески обнимались, целовали друг другу руки, а после первых приветствий еще долго прогуливались по палаточному лагерю, держа, по местному обычаю, друг друга за руки. Но на третий день на военные грузовики спешно грузили палатки и скарб «монархистов», многие из которых протестовали. Их палатки вновь разбили, но уже поодаль от лагеря «республиканцев». С этого момента личные встречи между участниками переговоров прекратились. По словам египетских журналистов, на отселении «монархистов» настояли представители Саудовской Аравии.

Конференция буксовала, лишь на четвертый день приняли повестку дня. Стояла дикая жара, да еще характерная для йеменской Тихамы влажность — ночью лил дождь. Связи с редакциями у советских журналистов не было. На наш вопрос, когда можно будет уехать, следовал ответ: никакая информация не должна утекать, так как это повредит конференции; воевали три года — конференция может продлиться не меньше трех недель. Через неделю все-таки при содействии египтян удалось вырваться из Харада, а конференция закончилась безрезультатно с наступлением мусульманского поста — Рамадана — в декабре.

Не удержусь от рассказа об отношении йеменцев к русским, советским. С нашими геологами, работавшими в нескольких километрах от Саны, столкнулись вооруженные люди из племени, поддерживавшего Аль-Бадра. Узнав, что они русские, их не только отпустили с миром, но и пощадили их охранников — республиканцев, сказав им: разделаемся с вами, если с головы русских упадет хоть один волос.

Йеменские монархисты, поддерживаемые извне, не складывали оружия. Племенная структура общества, не размытая после свержения имама, обеспечивала власть шейхам, которые считали себя полными хозяевами в своих вотчинах.

Когда республиканский режим показал стремление создать сильную центральную административную систему, это механически перевело многих шейхов племен на другую сторону баррикады. Немалое значение при этом имели и ежемесячные золотые субсидии, установленные внешними врагами республики некоторым вождям племен. Многих шейхов пытались сбить с пути решительной поддержки нового режима и пропагандистскими мерами. Новый режим в Йемене искусственно противопоставлялся исламу.

Сопротивлением шейхов племен можно объяснить, в частности, неспособность республиканского правительства создать свою армию в первые годы после переворота. Многократно объявлялся набор рекрутов, создавались военные училища, ряд йеменских офицеров получили военное образование за границей. Но армии как таковой в стране все-таки не было.

Вооруженные силы республики составляли в основном воинские формирования племен. От решения шейха зависело, пустить их в действие или нет. Конечно, немало шейхов племен, в том числе и крупных, сделали выбор в пользу республики. Но это нередко происходило из-за глубоко враждебного отношения многих шейхов к династии Хамид эд-Динов, к которой принадлежал свергнутый с престола Бадр. Даже крупные племенные союзы, не говоря уже об отдельных племенах, по нескольку раз меняли в зависимости от обстоятельств цвета своих флагов.

Более органичной, а следовательно, и более надежной опорой республики стали жители городов — торговцы, ремесленники.

Резкая активизация монархических сил, создавшая реальную угрозу для режима, произошла в конце 1967 — начале 1968 года, когда Каир отозвал свои вооруженные силы из Йемена. Хорошо обученные и вооруженные части крайне нужны были Каиру для восстановления военного потенциала. В политическом плане Каир с удвоенной энергией начал добиваться единства в арабском мире. Это было вполне понятно, и путь к этому лежал через смягчение конфронтации с Саудовской Аравией по вопросу о Йемене, что тоже стимулировало вывод египетских войск из Йемена.

Я был в Хартуме, где в сентябре 1967 года происходила первая после июньской войны арабская встреча в верхах. Йеменский вопрос стал на конференции одним из главных. Была найдена компромиссная формула: Каир обещал осуществить уже в 1967 году вывод войск в ответ на обязательство Саудовской Аравии не предпринимать вмешательства во внутренние дела Йемена.

На этом же совещании был создан комитет содействия решению йеменской проблемы, в который вошли представители Судана, Ирака и Марокко. В Йемене у власти тогда еще был президент Ас-Саляль. Он и группа его приверженцев заняли непримиримую позицию в отношении комитета по перемирию. Я слышал в Хартуме, как министр иностранных дел правительства Ас-Саляля зачитывал заявление, в котором говорилось о непризнании решений, вытекающих из переговоров Насера — Фейсала. Заявление было составлено в очень резких тонах. Министр сказал также, что члены «комитета трех» не получат виз для въезда в Йемен. Правда, после двухчасовой беседы с президентом Насером Ас-Саляль выступил с более спокойным заявлением.

Уже в Хартуме многие считали, что правительство Ас-Саляля доживает последние дни — слишком много стало у него противников в самом республиканском лагере. Некоторые выступали против Саляля по личным мотивам, другие обвиняли его в недостаточной политической гибкости.

Смена правительства в Йемене произошла, когда египетские части покидали эту страну. Ас-Саляль был отстранен, у власти встал Республиканский совет во главе с бывшим премьером Арьяни, который около года провел в вынужденной эмиграции в Каире.

Вслед за этим монархисты предприняли попытку захватить Сану. Арьяни обратился за поддержкой к СССР, который организовал воздушный мост для спасения города. Перебрасывали и медикаменты, и продовольствие, и боеприпасы. В апреле 70-го года гражданская война в стране закончилась. По подписанному соглашению монархисты получили несколько мест в республиканском правительстве. Но формальное прекращение гражданской войны не означало стабилизации внутренней обстановки в Йемене. У власти одна группа сменяла другую. Часто эти смены происходили после убийств главы государства.

Все большее влияние на события в Йемене стало оказывать положение на юге страны, где революционные силы установили контроль над бывшим английским протекторатом Аденом. 30 ноября 1967 года британские войска покинули территорию провозглашенной Народной Республики Южный Йемен, которая в соответствии с конституцией с 30 ноября 1970 года стала называться Народная Демократическая Республика Йемен. Здесь тоже не обошлось без кровавой междоусобной борьбы.

В конце концов север и юг объединились в единое государство, пройдя через распри, вооруженные столкновения, вмешательство в дела друг друга, войну. 22 мая 1990 года было объявлено о создании единой Йеменской Республики. Египет не оставался в стороне от всех этих турбулентных процессов, но активного участия в них уже не принимал.

Можно ли считать, что первоначальное вмешательство Египта в йеменские дела при свержении монархии не было оправданным? Я задаю этот вопрос, так как многие исследователи ретроспективно осуждают Насера за его йеменскую акцию, которая стала тяжелым бременем для Египта. Я не принадлежу к их числу. Не было бы йеменского антимонархического переворота при участии египтян, неизвестно, свернула бы Саудовская Аравия процесс создания на своей территории антинасеровского исламского центра, к чему вели события после провозглашения доктрины Эйзенхауэра. Без революционных изменений в Йемене навряд ли Англия, особенно после потери своей базы в зоне Суэцкого канала, решила бы эвакуировать базу из Адена. Конечно, в Йемене очень трудно происходил и происходит процесс размыва племенной структуры общества. И уж во всяком случае, шейхи республиканского толка не изъявляли готовность приложить усилия для демократизации установленного строя. Но одновременно развились процессы политизации населения, особенно в городах, активизации нарождающейся буржуазии, на первых порах торговой, а затем мелкой и средней в промышленности. Все это создавало предпосылки революционной волны, направленной весной 2011 года уже против республиканского режима, погрязшего в коррупции и ставшего преградой на пути все более осязаемой необходимости идти в ногу с современностью. Но об этом в дальнейшем изложении.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.