Проданный смех

17.12.2007

17 ДЕКАБРЯ 1987 года – то есть ровно 20 лет назад – в Центральной клинической больнице скончался русский артист Аркадий Исаакович Райкин. Пройдет чуть больше недели, и мир помянет другого великого комика, первого среди великих – Чарли Чаплина. Он ушел из жизни в Рождество 1977-го.

Их смерти разделены всего лишь десятилетием. Даты рождения отстоят друг от друга на 22 года. Поколение Райкина – следующее за поколением Чаплина, хоть и кажется, что Райкин был еще вчера – вот он, совсем рядом, только оглянись, а Чарли – давно уже легенда. Скорее образ – усики, котелок, огромные башмаки, тесная визитка, штаны мешком и тросточка, – чем реальный человек.

Чарльз Спенсер Чаплин сменил Швейцарию на Историю, будучи 8 8-летним патриархом. Райкин, еще в детстве перенесший ревмокардит, всю жизнь надрывал на сцене больное сердце. В последний день рождения ему исполнилось 76.

Чаплин вырос в нищете, перенес потерю отца (детьми, впрочем, не занимавшегося) и душевную болезнь матери. Голодал, скитался, с ранних лет начал работать, бывал и обруган, и бит. От диккенсовских оборванцев мальчишку с лондонской окраины отличали прагматизм, честолюбие и полное отсутствие сентиментальности. Именно так: в Чарльзе Спенсере Чаплине сентиментальности не было. Зато Чарли, Чарли, смешной чудак – не только комичный до слез, но и до слез трогательный – компенсировал это свойство на экране. Чаплин дважды менял континенты (Европа – Америка – и снова Европа), создал киностудию на паях с Мэри Пикфорд и Дугласом Фэрбенксом, вкладывал и зарабатывал миллионы. Имел привычку жениться и произвел на свет десять, а считая не выжившего первенца – одиннадцать наследников. Из них восемь – в «соавторстве» с последней, любимой молодой женой Уной, дочерью драматурга Юджина О’Нила. А юный Райкин встретил когда-то студентку по имени Руфина Иоффе (домашнее прозвище Рома, сценический псевдоним впоследствии – Р. Рома), и – несмотря на легендарное женолюбие Райкина зрелого – брак этот не распался. Родилось в нем двое детей – Катя и Котя. Екатерина, ставшая актрисой Вахтанговского театра, и Константин, замечательный актер, потомственный худрук.

Судьба Аркадия Райкина вообще мало напоминает остросюжетный роман. Его воспитали любящая, интеллигентная еврейская мама и не самый ласковый, зато работящий отец, который хоть и не одобрял выбор сына («Быть клоуном?! Еврею?! Никогда!»), однако сам был отмечен печатью природного артистизма. Мамины корни остались в Риге. Как Чаплин прославился в США, заканчивал свой век в швейцарском городке Веве, но трепетал, только глядя на Вестминстерский мост, так и Райкин 60 лет прожил в Петрограде – Ленинграде, имя и славу зарабатывал по преимуществу меж двух столиц, а душой отдыхал на Рижском взморье.

Что касаемо материальных благ, то под занавес жизни, возглавляя московский театр «Сатирикон» и будучи недосягаемым светилом, Аркадий Исаакович получал не то 400, не то 450 рублей в месяц. Хороший номенклатурный оклад – для уникального, абсолютно не номенклатурного человека.

Начиная с фильма «Новые времена», Чаплина обвиняли в коммунистической пропаганде. После его призыва открыть второй фронт и помочь истекающей кровью России вопрос, продался ли Чарли красным, даже не стоял. Не было вопроса, была констатация. Разумеется, продался – нс потрохами. Чаплин был слишком заметной, слишком лакомой «ведьмой» – как на такую не поохотиться? В 1952 году его фактически выставили из самой демократичной страны. Хорошо хоть состояние удалось сохранить.

Аркадию Райкину выпало сидеть за столом визави со Сталиным и отвечать на тост: «За талантливых артистов – вот вроде вас!». Он мудро уживался с Фурцевой, стараясь не слишком раздражаться ее глупостями, не нравился ленинградскому царю Романову, а из кабинета Шауро, завотделом культуры ЦК, лицедея вынесли на носилках с инфарктом. О спасении капиталов речь, разумеется, не шла – за неимением оных.

Чаплин помимо сногсшибательной славы узнал клевету, травлю в прессе, по ложному обвинению попал под суд. Райкин тоже стал жертвой вымысла. Возникла вдруг назойливая сплетня, будто он переправил в Израиль гроб с телом матери, спрятав внутри золото – бриллианты…

В масштабах СССР Аркадий Райкин был абсолютной звездой. Его искусство не предполагало ни малейшей элитарности, однако сам он при этом оставался небожителем. Идеальное сочетание, которое с тех пор не удалось повторить никому. Он носил костюмы так, будто родился лордом, и неистребимое племя отечественных пижонов выбеливало в темных шевелюрах седую прядь – «под Райкина». Красиво и шикарно. На его спектакли зрители ломились в прямом смысле слова – делали подкопы, пилили решетки на окнах местного ДК, проползали в зал через вентиляционные трубы…

Лет 15 назад Константин Аркадьевич Райкин, откликавшийся тогда на Костю, рассказал мне одну пикантную историю. Лето. Кавказ. Курорт. Аркадий Исаакович отдыхает в санатории. Прогуливается по горной тропинке, смотрит вниз и вдруг замечает парочку в самом разгаре любовных упражнений. Запрокинутое навзничь женское лицо изумленно вытягивается, и дама из-за плеча своего кавалера тычет пальцем в небо с криками: «Райкин!!! Смотри скорее – Райкин!!!»

Или это не слава?

Чаплина знает и любит весь мир. Райкина в каком-то смысле тоже – его театр гастролировал и по Европе, и в Америке. Причем это не был так называемый «чес по синагогам». Едва ли не в каждой стране текст сценок и монологов переводился на родной для зрителя язык. Но все-таки язык, текст, игра слов ставят артисту определенные барьеры. У Чарли, звезды в первую очередь немого кино, пределов не было. Его понимали везде и сразу. По гамбургскому счету Чаплин больше Райкина – недаром первый был кумиром второго. На мировой шкале точка «Чаплин» расположена выше. Но то, что сделал Аркадий Исаакович для России, неизмеримо. Нет таких шкал и таких делений, которыми фиксировался бы его вклад в нашу жизнь.

В отличие от Чаплина Райкин не был гражданином мира, космополитом – хоть проклятым, хоть великим. Он был гражданином своей страны. И никогда со страной не воевал. Волшебную силу собственного искусства потратил, как теперь говорят, «на борьбу с отдельными недостатками, а надо было рушить систему». Впрочем, система давно порушена, и все чаще возникает вопрос: а надо ли было в самом деле?..

Райкин никогда не диссидентствовал, поэтому его пленки можно пересматривать до бесконечности. Они не устаревают. Более того, четырехсерийный телефильм «Люди и манекены» приобрел сегодня новую актуальность – получается, еще в 1974 году Аркадий Райкин предугадал массовую метаморфозу, глобальный исход из людей в манекены. То, что теперь определяется словом «глянец».

Кумир райкинской молодости – режиссер Всеволод Мейерхольд говорил: «Глядя в пропасть, один человек думает о смерти, а другой – о том, как построить мост». Райкин думал, как построить мост. Не через Москву-реку, не через Неву, не через Волгу, не даже через рот. А к лучшему человеку – через искоренение пороков. У Райкина, как и у Чаплина, заряд всегда позитивный. Он признавался, что по жизненному вектору ему ближе Утесов, чем Ахматова. Умение жить радостно высоко ценилось Райкиным. При том, что трагизма в его судьбе хватало с избытком.

Однажды в разговоре с Сергеем Рахманиновым Чаплин дал очередное (благо формулировки он оттачивал всю жизнь) определение искусства. А именно: «Искусство – это избыток чувств плюс техническое совершенство». Про Райкина точнее не скажешь. Избыток чувств позволил ему стать не просто пересмешником, но еще и резонером – в лучшем смысле слова. Чаплин, пережив свою маску, фактически ушел из кинематографа. Райкин освободился от маски, от множества масок сознательно – ему хотелось говорить с публикой от первого лица. Что слова чужие – не суть. Силу этим словам придавал Райкин. Когда Михаил Жванецкий увлекся сложносочиненными, философскими текстами, Аркадий Исаакович быстро привел отношения со своим главным автором к разрыву. Он не нуждался в длинных и благоустроенных взлетных полосах. Брал вертикальный старт с любого пятачка.

Райкин, пользуясь искусствоведческим клише, создал огромную галерею образов, причем уродов в этой галерее нет. Уверена, бухарика, потерявшего выходной в греческом зале, или восточного мудреца, специалиста по «общественно-спесифисским отношениям», он любил не меньше, чем берущего за душу еврейского дедушку из миниатюры про внука Юзика. Ленинградский театр миниатюр начинался спектаклем «Не проходите мимо». Последнее творение Аркадия Исааковича в «Сатириконе» носило имя «Мир дому твоему». Между этими титулами – весь Райкин. Для которого социальная сатира служила только средством, а целью всегда – с возрастом особенно – был человек. Добрый зритель в девятом ряду. Аркадий Райкин – наравне с Чарли Чаплином – величайший гуманист XX столетия. Пафосно звучит, но это так.

Еще недавно мне, как и многим, казалось, что на нашем ТВ нет ничего ужаснее «аншлагов», «смехопанорам» и «кривых зеркал». Однако телевидение сделало шаг вперед, и на свежем фоне «Кривое зеркало» имеет вид невинной детской забавы. Да, у кого вкуса не было, того и не воспитают, потому что воспитывать сегодня – моветон. Да, экран большой (диагональ 40 дюймов), каналов много, а умному человеку для посмеяться остался разве что «Городок». Зато народ расслабляется. Лучше пошлятина, снимающая напряжение, чем пошлятина, его нагнетающая.

Проблема в том, что мы потеряли не только Райкина. Не только смех, за который не стыдно. Мы вообще потеряли класс. В смысле – уровень. Расторговались направо и налево грошовыми хохмами. Распустили собственное чувство юмора, будто шнуровку корсета. Недавно я видела в районе пражского международного аэропорта странные билборды. То бишь рекламные щиты. На каждом открыточное изображение Питера. Дворцовая площадь, к примеру. В знакомом городском пейзаже спокойно прогуливается бурый медведь. Надпись по-английски: «Вы думали, что Санкт-Петербург выглядит вот так?» И слоган: «Sankt-Petersburg: no bears, just beauties». Никаких медведей, одни красоты.

Во времена Райкина так не шутили. Во времена Райкина знали себе цену. Представляю, как Аркадий Исаакович отреагировал бы на подобный «промоушн» родного города. Припомнил бы, наверное, слова отца Исаака Давидовича: «Что поделаешь – некоторые люди совсем потеряли совесть, но из этого не следует, что надо сходить с ума»…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.