ГЛАВА VI ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ АЗЕРБАЙДЖАНСКОГО НАРОДНОГО КОНГРЕССА
ГЛАВА VI
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ АЗЕРБАЙДЖАНСКОГО НАРОДНОГО КОНГРЕССА
Начиная с ноября 1945 г. М.Дж. Багиров почти ежедневно отправлял донесения в Москву — Сталину, Молотову, Берия и Маленкову. Основу их составляли отчеты сотрудников советских политических, дипломатических, военных учреждений и органов государственной безопасности в Тебризе и других городах Азербайджана. Как правило, эти документы были подготовлены исполняющим обязанности советского посла в Тегеране А. Якубовым, комиссаром азербайджанской государственной безопасности С.Емельяновым, тебризской «тройкой» из Советского Азербайджана (М. Ибрагимов, Г. Гасанов, А. Атакишиев), генеральным консулом в Тебризе А. Красных, вице-консулом Н. Кулиевым, командующим Советской Армией в Иране генералом Глинским, членом военного совета генералом Руссовым и другими. 19 ноября кремлевскому руководству было доложено об окончании начавшихся 12 ноября манифестаций, способствовавших дальнейшему революционному подъему. Об этом свидетельствовала и прокатившаяся затем в середине ноября волна демонстраций в Тебризе, Мараге, Миане, Сарабе, Ардебиле, Астаре и других местах. В Тебризе более 20 тысяч, в Ахаре — 15 тысяч, в Резайе — 5 тысяч, в Хое — 2 тысячи, Шапуре — 3 тысячи, Мараге — более 2 тысяч, Маранде — более 2 тысяч человек приняли участие в митингах. Более 150 тысяч человек подписались под петицией с требованием предоставить Азербайджану право создать выборный орган национального самоуправления.
Наиболее представительным был митинг, проведенный 18 ноября в Тебризе. До его начала Шабустари и Рафии отправились к резиденции губернатора («Ала гапы») и потребовали от государственных органов, чтобы те обеспечили безопасность митингующих. Командующий Тебризской дивизией генерал Дарахшани заявил: «Армия — слуга государства. Будут у власти демократы, армия будет служить демократам. Будут у власти какие-либо другие группировки, армия будет служить им. Армия вне политики»[303]. В тот же час было дано распоряжение убрать воинские патрульные посты и усилить полицейские посты для соблюдения порядка. Первые успехи отрядов федаинов уже дали свои плоды. Чиновники и генералы вроде Дарахшани, Хумаюна, Довлетшахи, Варахрама, ранее не желавшие даже здороваться с лидерами Демократической партии, теперь стали заискивать перед ними. Однако бакинская «тройка» предупредила Пишевари, Шабустари и Падегана, чтобы всю эту внешнюю вежливость не принимали за чистую монету и еще более укрепили свои ряды и повысили бдительность, а также не забывали, «что только сильное народное движение может привести к желаемым результатам»[304].
Выступления отрядов федаинов не на шутку встревожили большую часть помещиков и купцов. 18 ноября известные богачи Садегиани и Мусеви явились в ЦК Демократической партии и выразили обеспокоенность тем, что в Тебризе начнутся выступления федаинов и ликвидируют частную собственность. Но им ответили, что Демократическая партия перед собой таких задач не ставит, они могут спокойно жить и работать, не бояться за свою жизнь и свою собственность. Во время разговора с представителями партии Мусеви пытался пустить в ход лесть: «Вы такие хорошие люди. Скажите мне, что вы хотите. Всего я для вас добьюсь. Хотите энджуменов? Я добьюсь разрешения на них в течение 3–5 дней. Зачем же эти отряды федаинов?»[305]. Ему ответили, что отряды федаинов возникают не по указанию АДП, а в ответ на провокационные и бесчеловечные происки реакционеров.
Несмотря на сильный дождь и ветер, на митинге в Тебризе 18 ноября собралось более 20 тысяч человек. Митинг состоялся на площади напротив здания городской управы. К собравшимся обратились Пишевари, Бирия и Ильхами. Овациями были встречены слова Мухаммеда Бирии, обращенные к солдатам, жандармам и полиции: «Солдаты, жандармы и полицейские! Вы являетесь сыновьями нашего народа, нашими родными братьями. Вы знаете, что мы боремся за неотъемлемые права нашего народа, за достойную и свободную жизнь для него. Не слушайте отдельных продажных лиц, не поднимайте ваших рук на свой народ. Знайте, мы вас не боимся, и если вы это сделаете, мы затопим вас морем нашей крови!»[306].
События 17–18 ноября испугали мелких торговцев и некоторую часть населения. Цена на батман хлеба поднялась вдвое. Однако Бирия через профсоюзы сумел договориться с хлеботорговцами, успокоить их, и стоимость хлеба снизилась до прежней цены.
19 ноября на стенах домов в Тебризе появилось обращение генерала Дарахшани, в котором говорилось: «Согласно высочайшему распоряжению его величества шахиншаха поддержание общественного спокойствия и безопасности в Азербайджане возложено на меня. Вся жандармерия и полиция отданы под мое непосредственное командование. Соответствующие распоряжения уже изданы по военному ведомству. За последнее время в результате деятельности некоторых провокаторских элементов в Миане, Сарабе, Аджабшире, а также в результате слухов и домыслов вокруг событий в городе Тебризе, население охватило беспокойство. Напоминаю, что в целях преследования и ареста всякого рода мятежников и подстрекателей и передачи их в руки правосудия и особенно в целях восстановления спокойствия в Тебризе предпринят ряд серьезных мер, изданы соответствующие приказы и распоряжения и сделаны предупредительные шаги. Мы убедительно просим уважаемое население города Тебриза не поддаваться панике и спокойно заниматься своими повседневными делами. Моя дивизия примет меры для обеспечения общественного спокойствия»[307]. В тот же день генерал-лейтенант Глинский разрешил Дарахшани направить регулярные части в количестве 200 человек для ликвидации отряда федаинов, действующего в районе Миане. В связи с этим бакинская «тройка» писала М.Дж. Багирову: «Нам кажется, что после того как удачно прошли первые выступления отрядов федаинов, нельзя надеяться на стихийность и замедлять темпы создания новых отрядов. Вообще ликвидация, где бы то ни было, только что появившихся отрядов федаинов может очень плохо отразиться на дальнейшем развитии событий. Поэтому просим ваших указаний о немедленной доставке специальным поездом не менее 10 тысяч винтовок и других боеприпасов в Тебриз»[308].
Во второй декаде ноября большинство из 687 представителей, избранных на народных собраниях, несмотря на неблагоприятные погодные условия и отсутствие транспорта, добрались до Тебриза. 20 ноября в 10 часов утра в здании театра «Шир-Хуршид» начал работу Азербайджанский национальный конгресс. В его работе участвовали 646 делегатов, 37 гостей и представителей прессы. Практически все слои населения Иранского Азербайджана были представлены на этом собрании. Зал был украшен портретами Саттархана, Багирхана, Шейха Мухаммеда Хиябани, Гейдара Амиоглу. Первыми на сцену вышли брат Саттархана, старый демократ Гаджи Азим хан и председатель Демократической партии Сеид Джафар Пишевари. Гаджи Азим хан как самый старший из участников демократического движения начала века открыл первое заседание Азербайджанского народного конгресса. По предложению Чавуши был избран президиум Конгресса из 17 человек, в который вошли Пишевари, Рафии, Шабустари, Джавид, Бирия, Гиями, Гаджи Азим хан и другие. На первом заседании были зачитаны многочисленные поздравления со всех уголков Азербайджана.
Все выступавшие призывали Конгресс провозгласить автономию Иранского Азербайджана. Делегат из Зенджана Висуг сказал: «Наша иранская Конституция была создана ценою крови азербайджанского народа, его же усилиями она должна быть восстановлена. Я заявляю от имени населения Зенджана, что мы готовы до последней капли крови бороться за это народное дело»[309]. Делегат Ездани, поздравив народное собрание от имени населения Хойской области, рассказал об одной старушке, которая просила передать Пишевари связанные ею шерстяные носки, чтобы он, согреваясь их теплом, мог скорее покончить с насилием и грабежами жандармерии и полиции в деревнях. Принимая подарок, Пишевари сказал, обращаясь к делегатам: «Прислушайтесь к голосу истомленной и измученной матери, ищущей спасение в подвигах своих сыновей. Мы сохраним эти джорабы (носки — Дж. Г.) в нашем национальном музее как свидетельство нашей преданности завету матерей»[310]. Эти слова Пишевари были встречены бурей аплодисментов.
Первое заседание всенародного собрания прошло с небывалым подъемом. После трехчасового перерыва состоялось второе заседание под председательством Шабустари. С докладом «О текущем положении» выступил Пишевари. Его речь содержала подробный и глубокий анализ современной ситуации в Иране и, в частности, в Азербайджане. Анализируя действия реакции, установившейся в Иране после Первой мировой войны, Пишевари заявил: «Тегеранские реакционеры вели особую политику в отношении Азербайджана. Они нарушили единство азербайджанской территории, распределив ее между несколькими останами. Они старались ликвидировать родной язык азербайджанцев и подвергали их при этом бесчисленным издевательствам и пыткам»[311].
Далее, остановившись на законных требованиях азербайджанского народа, Пишевари сказал: «Мы создадим национальное правительство в Азербайджане, мы добьемся для народа условий нормальной жизни. Нашу программу мы объявим для всенародного обсуждения, все что будет одобрено — проведем в жизнь, а что будет отвергнуто, — вычеркнем из нашей программы». Сущность идеи национальной автономии Пишевари объяснял так: «Мы добьемся автономии для Азербайджана и будем стремиться не прибегать при этом к оружию и силе, и когда мы завоюем автономию для Азербайджана, мы приступим к его благоустройству, восстановим разрушенные города и села, откроем школы и высшие учебные заведения. Азербайджанское Национальное правительство справедливо разрешит споры между крестьянами и землевладельцами, мы станем примером для всего Ирана»[312].
За несколько минут до окончания доклада Пишевари в зале неожиданно погас свет. Это дало повод для заключительной реплики Пишевари: «Пусть все знают, что сколько бы нас ни держали во тьме, мы найдем свою дорогу, ибо она освещена огнем наших сердец».
21 ноября, на третьем заседании, которое проходило под председательством Рафии, начались прения по докладу Пишевари. Выступили 20 человек, и все они поддержали главные тезисы доклада. Ораторы возмущались дезинформацией, запускаемой Лондонским радио и зарубежной прессой. Председательствующий на последнем заседании Пишевари сообщил Конгрессу, что тегеранское правительство, вместо того чтобы прислушиваться к голосу азербайджанского народа, обратилось к иностранным государствам, чтобы они оказали ему помощь в разрешении азербайджанского вопроса, а потому он считает: «Наше собрание должно заявить, что азербайджанский вопрос должен решаться здесь, в Тебризе. Судьбой Азербайджана не могут распоряжаться в Лондоне или в Турции. Наша судьба может решаться только в самом Азербайджане, только на нашем Народном собрании»[313].
Некоторые делегаты предлагали, чтобы Народный конгресс объявил себя учредительным собранием. Публицист Халил Насири в своем выступлении отметил, что данный Конгресс ничем не отличается от учредительного съезда, его делегаты представляют пятимиллионное население Азербайджана. Есть все основания объявить Народный конгресс учредительным съездом и, разработав основы национальной автономии, решить вопрос о выборах в Милли Меджлис. Это предложение было одобрено делегатами. В комиссию по подготовке резолюций были избраны Пишевари, Шабустари, Гиями, Падеган и Ибрагими.
На четвертом своем заседании Народное собрание единогласно приняло «Постановление учредительного съезда», «Декларацию к иранскому шаху, Меджлису и иранскому правительству», «Обращение к народу», «Положение о выборах в национальный парламент» (Милли Меджлис). До завершения выборов в Милли Меджлис и формирования народного правительства был избран Национальный комитет из 39 человек[314].
21 ноября состоялось заседание Национального комитета, избравшее президиум в составе: Шабустари — председатель, Рафии, Бирия, Ильхами — заместители. Был утвержден состав избирательной комиссии в количестве 19 человек под председательством Гиями и принято решение о проведении выборов в азербайджанский парламент. В отличие от иранского Меджлиса для достижения большей демократичности было увеличено число избирательных пунктов. В различных городах были образованы самостоятельные избирательные округа. Срок проведения выборов сократили до 5 дней. Впервые в Иране женщины получили право голоса. К выборам допускались граждане, достигшие 20 лет и живущие в Азербайджане. Граждане от 27 до 80 лет, умеющие говорить и писать на азербайджанском языке, получили право быть избранными[315].
В течение двух дней после окончания работы Конгресса его решения и резолюции, декларации и обращения были обнародованы. По докладу Пишевари «О текущем положении» Конгресс принял резолюцию из 14 пунктов, в которой указывалось: «В то время как самоотверженными усилиями великих демократических стран навеки сокрушены силы тирании, насилия и расизма и для всех народов оказалось возможным добиться самоуправления и права распоряжаться своей судьбой, азербайджанский народ, выступая как единая нация, хочет собственными силами добиться своих законных исторических прав. Желая предупредить всякую попытку заведомо неправильного истолкования его истинных целей, азербайджанский народ провозглашает, что, становясь хозяином своей судьбы, он не имеет намерения отделиться от Ирана и считает своим долгом сохранить братские связи с другими народами Ирана». Далее в резолюции отмечалось, что, будучи верным принципам Конституции, азербайджанский народ для ведения внутренних дел и в целях обеспечения национальной автономии расширяет структуру областных энджуменов, преобразуя ее в национальный Меджлис и, ни в коей мере не нарушая целостность и независимость Ирана, создает свое Национальное правительство. Поэтому Национальное собрание под руководством АДП решило приступить к немедленным выборам в национальный Меджлис. «Учредительный меджлис считает необходимым немедленное образование национального правительства для непосредственного управления внутренними делами провинции».
Национальное собрание поручало Национальному комитету обеспечить во всех государственных и национальных школах обязательное обучение на азербайджанском языке и принять серьезные меры против реакционных выступлений и предательских действий всех, кто станет чинить препятствия выполнению этой национальной задачи.
Национальное собрание не намерено распускать полицейские, жандармские и армейские организации. Однако если со стороны их руководителей последуют враждебные акты, Национальному комитету предоставляется право принять самые решительные меры для пресечения этих действий[316].
Одним из важнейших документов Народного конгресса была «Декларация», опубликованная 23 ноября в газете «Азербайджан» и адресованная Мухаммед Реза шаху, председателю иранского Меджлиса Мухаммед Садыху Таба-Табаи, премьеру Ибрагиму Хакими. Этот документ аккумулировал в себе все требования азербайджанского народа к иранскому правительству. Декларация гласила:
1. Азербайджанский народ обладает своими национальными особенностями, языком, обычаями и правами, обусловленными историческим развитием. Эти особенности дают ему право, не нарушая независимости и целостности Ирана, считать себя, подобно всем другим нациям мира, свободным и правомочным определить свою судьбу на основе принципов Атлантической хартии.
2. Ценя культурные, экономические и политические связи азербайджанского народа с прочими областями и губерниями Ирана, но при этом сознавая заслуги этого народа в создании нынешнего иранского государства, Народное собрание восстановлением своих законных прав на национальную автономию ни в какой степени не стремится к сепаратизму, нарушению территориальной целостности Ирана.
3. Азербайджанский народ является решительным сторонником демократического строя, узаконенного Конституцией Ирана. Подобно всем областям и губерниям Ирана, азербайджанская нация также пошлет своих представителей в иранский Меджлис и будет отчислять справедливые налоги.
4. Азербайджанский народ официально и во всеуслышание объявляет, что наравне с другими жизнеспособными нациями мира он имеет право на создание своего национального правительства и способен, не посягая на независимость и целостность Ирана, управлять своими внутренними делами при помощи национального демократического правительства.
5. Азербайджанский народ, вложивший много труда и принесший большие жертвы во имя свободы и демократии, выражает желание учредить свое автономное правительство на подлинно демократической основе. Поэтому он хочет избрать на основе одобренного Национальным собранием положения о выборах свой Национальный Меджлис, с тем чтобы собственное национальное правительство Азербайджана было образовано из числа депутатов этого Меджлиса и несло ответственность перед ним.
6. Для азербайджанского народа особенное значение имеет его родной национальный язык. Навязывание чужого языка послужило причиной отставания азербайджанского народа от каравана общечеловеческой культуры и прогресса и закрыло пути для национального просвещения. Для устранения этой исторической несправедливости и создания всех необходимых для развития Азербайджана условий Национальное собрание поручает Национальному комитету в ближайшее время ввести азербайджанский язык во всех государственных учреждениях и начать обучение на этом языке во всех учебных заведениях.
7. Национальное собрание в составе 700 депутатов по воле азер- байджанской нации и на основе требований, скрепленных личными подписями 150 тысяч человек, объявляет себя учредительным собранием и избирает для управления внутренними делами Азербайджана Национальный совет в составе 39 человек, которому предоставляет право принять все меры, необходимые для проведения в жизнь национальных требований народа, вести переговоры с правомочными органами и одновременно организовать выборы в Азербайджанский Национальный Меджлис, а также в общеиранский Меджлис[317].
Обращаясь к иранскому правительству и великим демократическим державам мира, Национальное собрание заявило, что для осуществления этих требований оно будет пользоваться исключительно средствами пропаганды и агитации и не допустит внутренних распрей и пролития братской крови. Но если центральное правительство попытается попрать законные права азербайджанского народа силой оружия, насилия и репрессий, азербайджанский народ будет вынужден любой ценой защитить свое право и продолжать борьбу за свою национальную автономию пока останется жив хоть один азербайджанец.
Документ завершался словами: «Мы преисполнены желания довести до сведения всего демократического мира, что существует на земле нация, которая исполнена решимости всеми силами защищать свои права, что в одном из уголков Азии эта нация подняла знамя демократии во имя своего освобождения»[318].
Текст Обращения был доставлен в советское посольство в Тегеране. По каким-то соображениям начальник управления МИД СССР М. Силин отдал по телеграфу распоряжение А. Якубову, чтобы документ не публиковался в печати. Однако Багиров, заручившись по телефону разрешением Сталина, дал команду Якубову опубликовать Обращение в газетах. Текст Обращения и другие документы Национального конгресса, а также документы, связанные с выборами в азербайджанский Милли Меджлис, были переведены в Баку на русский язык и направлены кремлевскому руководству — Сталину, Молотову, Берия и Маленкову. В последней декаде ноября М.Дж. Багиров и И. Масленников ежедневно телеграммами информировали советское руководство о ходе процессов в Иранском Азербайджане. 29 ноября они писали: «В городе Тавризе состоялось нелегальное сборище крупной городской знати, где присутствовал духовный деятель Тавриза Сегат-Оль-Ислам и командир иранской дивизии генерал Дарахшани. На сборище принято предложение Дарахшани, обязывающее городскую знать немедленно получить оружие и быть готовыми к разгрому демократов в случае их выступления. Сегат-Оль-Ислам сообщил, что некоторое количество оружия он уже получил. Генерал Дарахшани в своем выступлении заявил: «Если русские вооружают народ и помогают демократической партии, то нам в борьбе с ними помогут Англия и Америка»[319].
И тут представляется уместным сказать несколько слов о книге Серго Берия «Мой отец Берия. В коридорах сталинской власти». Автор вкупе с переводчиком Н.М. Стамбуляном в своих мемуарах навспоминал кучу нелепостей, неуклюже путая семейные коридоры с коридорами власти. Чего стоит, например, такой перл: «Позднее отец вспомнил о том, что первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана Багиров мечтал о создании великого Азербайджана. И для этого он делал все возможное, чтобы помочь Пишевари, ссылаясь на то, что он якобы выполняет указания Сталина»[320]. Позвольте спросить, когда это «позднее»? Кому в этой стране было позволено подменять указания Сталина? А Берия куда смотрел? Как можно было о такой важной политической концепции секретаря ЦК «вспомнить позднее»? Далее Серго Берия «вспоминает» еще более интересные вещи: «Помню, как отец гневно распекал Багирова: «Ты действуешь, как последний кретин. Для того, чтобы получить крошечную территорию, ты делаешь из Ирана нашего врага на целые века. Ты бы лучше подумал о присоединении Азербайджана к Ирану!»[321]. Если следовать логике Берия-сына, то можно прийти к выводу, что «кретинизм» Багирова заключается в том, что он, как и Сталин, старался собирать земли, объединять народы. А вот Лаврентий Павлович эти самые земли хотел, от широты душевной, раздаривать. И если Берия действительно считал наполненную нефтью землю Южного Азербайджана «крошечной территорией», то возникают большие сомнения в его способностях как государственного деятеля.
А вот воспоминание очевидца. Работавший в те дни в должности секретаря ЦК Компартии Азербайджана М.Г. Сеидов пишет: «В один из осенних дней 1945 года в приемной Сталина М.Дж. Багирову встретились два члена Политбюро — А. Микоян и Л. Берия. Они оба уверяли, что вопрос с Южным Азербайджаном уже решен и скоро территория Азербайджанской ССР значительно расширится. Возможно, в шутку, а может, и всерьез, оба выразили надежду, что, возможно, теперь Багиров будет более щедрым и согласится передать Нагорный Карабах Армении и несколько районов на севере республики (Балакен, Загатала и др.) — Грузии[322].
Так где же настоящий Берия: в жизни или в «воспоминаниях» Серго? К счастью, наши сомнения рассеивает французская исследовательница Франсуаза Том — автор предисловия к французскому изданию книги С. Берия. Она, в частности, пишет: «Однако фактический материал, представленный в этих мемуарах, следует принимать с большой осторожностью. Серго Берия вырос в атмосфере лжи, и чем невыносимее была правда, тем изощреннее была ложь… К этому факту добавлялось служебное положение его «страшного» отца, о чьей деятельности почти не говорили в семье… С раннего детства оказавшись в атмосфере лицемерия, молодой Серго отгородился от всего, что происходило вокруг него…»[323]. Что ж, с такой характеристикой ему только и пристало писать «мемуары» и вспоминать, что еще «вспоминал» отец о развитии международных отношений.
Однако, объективности ради, можно согласиться со следующей сентенцией С. Берия: «Турецкая, как и иранская, политика Советского Союза определялась единолично Сталиным. Молотов выполнял его приказы, не заставляя себя долго упрашивать и приходя в восторг от перспективы советской экспансии к теплым морям. Жданова и остальных Средний Восток не интересовал. Они просто присвоили себе идею министра иностранных дел Временного правительства Милюкова, согласно которой Россия должна простираться до черноморских проливов. Любая имперская великорусская стратегия сразу же получала их поддержку»[324].
Как только события в Иранском Азербайджане приняли серьезный оборот, советских руководителей стала особо заботить проблема контроля над Пишевари и его соратниками. Это было небеспочвенно, он все чаще проявлял непокорность. По ряду вопросов Пишевари имел собственное мнение, и оно далеко не всегда соответствовало позиции руководителей СССР. Советские спецслужбы располагали информацией, что Пишевари считает политически бесперспективной идею обретения Азербайджаном национальной автономии в составе Ирана. Он мечтал о создании Азербайджанской народно-демократической республики под эгидой СССР, по типу Монголии, с дальнейшим воссоединением всего Азербайджана. А вот историк Ф. Шеид из Йельского университета приходит к выводу, что «главным интересом Багирова в Иране была не нефть; это было единение Азербайджана под советским управлением»[325]. Так что Пишевари и Багиров были в целом единодушны.
Однако до поры эта идея Пишевари не была озвучена и события развивались по советской программе. Для усиления контроля над азербайджанским народным лидером Москва разрешила его сыну Дариушу Джавадзаде учиться в Баку. Так как Дариуш был несовершеннолетним, было решено поселить его в семье дяди — капитана медицинской службы Мир Халила Джавадзаде, проживающего в Баку. Дяде выделили трехкомнатную квартиру в 63 кв. метра по ул. Фабрициуса, 24. Одна из комнат предназначалась для сына Пишевари[326].
23 ноября Национальный комитет издал указ о начале выборов в азербайджанский Милли Меджлис 27 ноября и завершении их в пятидневный срок. Открытие первого заседания парламента планировалось на 5 или 6 декабря. Необходимые документы и специально отобранные люди были направлены по участкам. Всюду были созданы окружные избиркомы, объявлены имена кандидатов в депутаты. Однако из Москвы пришло указание приостановить выборы. Понимая, что это обстоятельство нанесет большой урон зарождающемуся движению, Багиров срочно связался с Москвой и сумел отстоять свое мнение: «Приостановление выборов сильно ударит по престижу партии. Считая неудобным приостановить выборы, я дал им согласие, но предупредил, чтобы работу парламента не начинали до получения вашего указания»[327].
До начала выборов федаины, все еще называемые в советских документах партизанами, добились немалых успехов. 17 ноября Намин, 23-го — Зенджан, 26-го — Герми, 27-го — Астара и Биласувар были очищены от правительственных войск, жандармов и полиции. Весь Тебриз был уже под контролем Демократической партии. Правительственные силы в городах и селах Азербайджана, как правило, сопротивления не оказывали. В своем отчете Кремлю Багиров писал: «На деятельности партизан отражается начавшаяся холодная погода и снегопад. Партизаны нуждаются в теплой одежде и деньгах. Вынуждены материально кое-чем их поддержать… Партизаны начали практику посылки предложений жандармским постам сложить оружие и разойтись по домам. В некоторых местах эта практика приносит успех… Генерал-губернатор города Ардебиля оставил город и выехал в сторону Тегерана. Ардебиль окружен партизанами. Среди офицерского состава Ардебильского гарнизона царит паника»[328].
Английский консул в Тебризе Уолл пожаловался генералу Дарахшани на отсутствие возможности своевременно посылать информацию о положении в Азербайджане в посольство в Тегеране, а посему лондонское радио, используя его информацию, передает неточные сведения об Азербайджане. Консул выразил мнение, что иранские власти реально ничего против вооруженного народа сделать не смогут, и посоветовал генералу обратиться за помощью в советское консульство. Поскольку, мол, эти события происходят в зоне советского присутствия, то русские и ответственны за порядок там. Дарахшани заметил, что к Уоллу хотят обратиться за помощью видные представители Тебриза, но Уолл отсоветовал это делать, заявив, что ничем им помочь не может.
А иракский консул в открытую во всех грехах винил Советский Союз, заявляя: «Русские затевают новую войну и хотят вновь ввергнуть в бедствие весь мир». Консул обвинял и Черчилля, который якобы не дал возможности немцам разгромить Россию, и теперь англичане и другие государства должны опасаться новой агрессии русских[329].
Не отставая от других дипломатов, американский консул в Тебризе Эбелинг в беседе с Дарахшани также заявил, что в иранской Конституции не предусмотрены требования, выставляемые Демократической партией. И если Азербайджан, не считаясь с Конституцией, желает добиться своих национальных прав, то это нужно осуществить путем переговоров с Тегераном, а не путем насилия. Эбелинг заметил, что после детального изучения положения в Азербайджане он свое мнение сообщит в Вашингтон. 24 ноября по рации иранской дивизии на имя Эбелинга из американского посольства поступила телеграмма, в которой сообщалось, что событиями в Азербайджане очень интересуется американская общественность, и поэтому посольство срочно требует информацию о положении в Тебризе[330].
В день начала выборов в Азербайджане военный атташе американского посольства майор Гарвер на самолете «Б-25-У» прилетел в Тебриз, а его заместитель капитан Гагарин на автомобиле прибыл в Казвин. По указанию В. Молотова советский консул в Тегеране Качалов выдал им пропуска. Гарвер встретился с генерал-лейтенантом Глинским и обсудил с ним общие вопросы. Кроме того, военный атташе встретился с генералом Дарахшани, начальником штаба дивизии Варахрамом и начальником жандармерии Хумаюном. В беседах с ним его интересовали в основном три вопроса:
1. Откуда партизаны получают оружие и правда ли, что их вооружают русские?
2. Какая связь между ЦК Демократической партии и партизанским движением?
3. Правда ли, что 10 тысяч переодетых советских граждан, направленных из СССР, примкнули к партизанам?
Информация, полученная Гарвером, оказалась маловразумительной. Во-первых, ему сказали, что слухи о вооружении партизан русскими есть, но доказательств нет. Во-вторых, было отмечено, что газета «Азербайджан» сочувственно относится к партизанскому движению, но фактов, свидетельствующих о связи ЦК АДП с партизанами, нет. На третий вопрос Дарахшани ответил, что его аппаратом подобных слухов не зафиксировано. Американского атташе интересовало, почему демократы для осуществления своих задач прибегают к вооруженному столкновению, а не ведут переговоры с Тегераном. У официальных лиц в Тебризе на это не было ответа.
Багиров в своем отчете Сталину связывал повышенный интерес англо- американцев к партизанскому движению и источнику их вооружения с подготовкой какой-то крупной провокации против Советского Союза.
После майора Гарвера и капитан Гагарин приехал из Казвина в Тебриз и имел беседу с епископом Мелик-Тангияном, интересовался у него развернувшимся демократическим движением и положением в Азербайджане. Гагарин также выспрашивал у епископа, откуда крестьяне получают оружие, нападут ли русские на Турцию и какую работу в этом направлении русские ведут. Особо интересовался, поедут ли армяне в Карс, Ардаган, Ван, Саракамыш, если эти области будут возвращены Советской Армении. Решение советского правительства разрешить зарубежным армянам переселиться в Советский Союз вызвало шумную реакцию в Тебризе. Армяне провели митинги и выразили маршалу Сталину свою благодарность.
После Гагарина с епископом Мелик-Тангияном имел встречу секретарь американского консульства в Тебризе Мейва Априк, который объяснил свой визит тем, что «американцы приезжали специально для изучения положения в Азербайджане, так как американское правительство требует точной, правильной и убедительной информации о событиях в Азербайджане, не доверяясь в этом иранцам и циркулирующим в Тегеране слухам…» В самом Тегеране повсюду вопят, что якобы демократы в Азербайджане арестовали всех купцов и помещиков и это стало, главным образом, причиной приезда американцев в Тебриз. Однако при проверке на месте оказалось, что все это ложные слухи. В ближайшее время ожидается приезд в Тебриз также и самого американского посла[331].
Весьма вероятно, что приказ Москвы приостановить назначенные на 27 ноября выборы в Милли Меджлис, был вызван проявлением повышенного интереса к ним США и Англии.
Английский военный атташе в Тегеране Пайбус совместно с начальником Генштаба иранской армии Арфой активно участвовал в подготовке акций против Азербайджана. Поскольку иранская пехота не допускалась в пределы Азербайджана, командующий авиацией генерал Хосровани подготовил 15 военных самолетов для подавления сепаратистского движения. В случае если самолетам не удастся сесть в Тебризе, им предписывалось сбросить 80 боевых и 100 холостых бомб на город и приземлиться в Мериванде[332]. Тудеисты, служившие в иранских воздушных войсках, узнали об этом плане и сообщили советским спецслужбам. В операции должен был участвовать народник Бахманния, который обещал помешать осуществлению этой акции. Поступила также информация, что военный министр генерал Риязи для осуществления карательных акций собирается направить в Тебриз генерала Ахмеди.
Последнюю декаду ноября Тегеран провел в большой тревоге. Азербайджанские события испугали членов Меджлиса. В эти дни депутаты собирались в парламенте и, не дожидаясь официальных заседаний, обсуждали ситуацию в Азербайджане и действия правительства. Ряд парламентариев критиковал ужесточившуюся политику руководства страны и предлагал решать азербайджанский вопрос мирным путем. 18 ноября доктор Шафаг, а 20-го — Фарман Фарманиан и Сеид Зияеддин выступили с пространными речами. Шафаг отметил, что некоторых из основателей АДП он знает лично и считает, что они патриоты и не будут выступать против своей страны. «Однако других я не знаю, не понятно, откуда они появились и чего хотят. Эти песни, которые они поют, направлены против интересов страны»[333]. Он соглашался с тем, что по ряду проблем азербайджанцы правомерно недовольны правительством, но, по его мнению, эти проблемы существуют и в других районах страны. Борьба с имеющимися недостатками не должна наносить ущерб интересам страны. Доктор Шафаг подчеркнул тесную связь азербайджанского вопроса с советско-иранскими отношениями, в частности, он сказал: «Мы должны поддерживать дружественные отношения с Советской Россией, сотрудничать в политической, экономической, культурной областях. Уже несколько месяцев в Иране нет советского посла, многие вопросы остались нерешенными. Может быть, есть необходимость послать в Россию делегацию во главе с премьер-министром… Почему мы стремимся трактовать это по-другому. Ведь сейчас Бенеш из Чехословакии, де Голль из Франции едут в Москву решать свои проблемы»[334]. Шафаг был участником конференции в Сан-Франциско и осознавал, насколько вырос авторитет СССР во всем послевоенном мире, поэтому он предлагал созвать закрытое заседание Меджлиса и всесторонне обсудить отношения с СССР. Текст его выступления был опубликован во многих тегеранских газетах.
20 ноября Сеид Зияеддин и Сиггатул Ислам во главе с изгнанным из Азербайджана религиозным деятелем Ваизи подбили группу азербайджанцев устроить пикет перед парламентом. Ваизи и еще несколько человек выступили перед молодыми депутатами-азербайджанцами и призывали объединить усилия всего иранского народа против «иностранных аферистов и бунтовщиков». Эти выступления были столь проникновенны, что некоторые слушатели и приглашенные журналисты не удержались от слез. Газета «Кейхан» описала этот эпизод в редакционной статье под заглавием «Весь азербайджанский народ плачет над действиями парламента»[335].
20 ноября депутат от Азербайджана, крупный землевладелец Фарман Фарманиан выступил в Меджлисе с резкой критикой политики правительства Садра и антидемократической деятельности Сеид Зияеддина и поддержал ряд справедливых требований Азербайджана. Он отметил, что с 1941 года ни одно правительство не уделяло внимания этому региону. Во времена премьерства Садра Фарманиан не раз поднимал эту проблему, но безрезультатно. К примеру, только с 19 ноября нынешнего года между Тебризом и Тегераном установлена беспроволочная связь, до сих пор этого не было. На что Сеид Зияеддин с места бросил реплику, что не разрешали этого советские представители. Фарманиан, повернувшись к нему, разразился тирадой: «Почему вы придираетесь к советским представителям? Зачем вы вмешиваетесь в это, клевещете? Почему говорите такие вещи? Вы губите страну». При новой реплике Зияеддина — «Вам это невыгодно», Фарманиан вовсе потерял выдержку и ответил: «Не знаю, кому это невыгодно — мне или тому человеку, у которого есть лишь один чемодан и он вечно кочует»[336]. Далее, продолжая свою речь, он настаивал, что у правительства должна быть ясная и дальновидная политика. Нельзя народ запугивать армией, у армии свои функции. Во всем мире функции армии отличаются от функций полиции и жандармерии. Нельзя ей поручать решение проблем, волнующих народ. «Если речь идет о нашем доме, то мы все должны объединиться и не допустить раскола в своей среде». Фарманиан намекал на начавшуюся в тегеранских газетах кампанию против депутатов из Азербайджана. Газета «Бахтар», в частности, распространила сообщение, будто у некоего арестованного человека, прибывшего в Тегеран из Тебриза, в кармане найдены письма к Ипекчиану и Фарманиану.
Оскорбленный выступлением Фарманиана Сеид Зияеддин выступил с кратким заявлением. Затем по требованию депутатов выступил премьер-министр Хакими. Он сообщил, что в последнее время в отдельных населенных пунктах 3-го и 4-го останов произошли нежелательные события. Эти инциденты несовместимы с патриотизмом, который можно было бы ожидать от братьев-азербайджанцев. Правительство не позволит никому и нигде предъявлять свои требования к нему и Меджлису в ультимативной форме. Авантюристы пытаются запятнать честь страны. Они должны быть наказаны. Опираясь на парламент, правительство предпримет необходимые меры для восстановления безопасности страны. Братья-азербайджанцы всегда, порой ценой своей жизни, поддерживали честь своей страны. Он, Хакими, уверен, что в нынешней обстановке они вновь протянут ему руку — другу и брату[337].
Несмотря на все красивые декларации правительство Хакими видело единственное решение азербайджанского вопроса лишь в увеличении сил полиции, жандармерии и войск. С 17 по 23 ноября ежедневно заместитель министра внутренних дел Ферейдуни, начальник Генштаба Арфа и начальник Главного полицейского управления Заррани по прямой связи требовали от правительственных чиновников в Тебризе принимать жесткие меры в отношении «бунтовщиков» и оказывать им стойкое сопротивление. В Тегеране были арестованы несколько человек, симпатизирующих Демократической партии. Заместитель министра иностранных дел Хумаюн 20 ноября вел переговоры с советскими представителями, пытаясь получить разрешение на ввод в Тебриз иранских войск[338]. Иранским послам в Москве, Лондоне и Вашингтоне были направлены соответствующие установки. Газета «Эттелаат», ссылаясь на Лондонское радио, сообщила 20 ноября о встрече иранского посла в Вашингтоне Гусейна Ала с госсекретарем Джеймсом Бирнсом. Во время беседы посол объяснил причины азербайджанских событий наличием в Иране иностранных войск, открытостью кавказских границ и отсутствием должного пограничного контроля. Он подчеркнул, что иранская сторона надеется на серьезные меры союзников, а также на то, что и Москва пожелает положить конец беспорядкам. Посол дал понять, что США могут оказать должное влияние на Москву. Иранский конфликт, таким образом, превратился в пробный камень для выяснения намерения сторон в выполнении международных обязательств. Однако во время переговоров Дж. Бирнс отметил, что «пока не получена информация от посольства США в Тегеране об иранских событиях, он не может принять какое-либо решение»[339].
После начала азербайджанских событий аналогичная встреча состоялась между послом Ирана в Москве Меджидом Ахи и В. Молотовым, который заверил посла, что Советский Союз будет с уважением относиться к суверенным правам и независимости Ирана.
20 ноября иранский посол в Лондоне Сеид Гасан Тагизаде, в свою очередь, посетил министра иностранных дел Великобритании Эрнста Бевина. На пресс-конференции по поводу этой встречи Тагизаде заявил: «Мы не имеем возможности свободно дислоцировать войска в своей стране»[340]. 21 ноября агентство Рейтер сообщило, что Бевин выступил в палате общин английского парламента и сообщил о намерении начать постепенный вывод английских войск из Ирана. В то же время, отвечая на вопросы депутатов по поводу ситуации в Иранском Азербайджане, он отметил, что некая политическая группа на севере активизировалась с целью получить автономию, они выступают с оружием в руках. Однако присутствие советских войск в этом районе создает трудности для иранского правительства в борьбе с повстанцами[341]. 24 ноября заместитель министра иностранных дел Хумаюн и 25 ноября министр внутренних дел Фахими посвятили свое выступление в Меджлисе азербайджанскому вопросу. Азербайджан постепенно выходил на первый план во внутренней политике Ирана.
В правительственных кругах связывали большие надежды с бывшим премьером М. Баятом, назначенным генерал-губернатором Азербайджана. Но он не торопился выезжать в Азербайджан, хотя советские органы не возражали против его приезда. Баят ждал, пока страсти улягутся, правительство определится, «горизонт над Азербайджаном прояснится»[342].
Тем временем усиливались антиазербайджанские выступления в самом Тегеране. 21 ноября сторонники Сеида собрали священнослужителей, чтобы они прочли молитвы и предали анафеме азербайджанских мятежников. Но вмешался премьер-министр и пресек эту акцию. В тот же день сторонники Сеида Зияеддина раздали приглашения купцам участвовать в митинге в торговой палате. Митинг состоялся, однако купцы не позволили сторонникам Сеида выступить против Азербайджана. Глава крупной торговой фирмы Бозоркния заявил, что не нужно вмешивать деловых людей в политику. 22 ноября подобный митинг прошел на юридическом факультете Тегеранского университета. Здесь студенты потребовали от правительства принять серьезные меры против «бунтовщиков» и даже предложили свои услуги в качестве добровольцев. Подобные призывы практически ежедневно печатались в «Эттелаат» и других официальных газетах. «Иране Ма» отмечала, что митинг на юридическом факультете был организован сыном одного министра и имел целью усилить ненависть к азербайджанцам. Военный министр Риязи и начальник Генштаба Арфа принуждали премьер-министра применить репрессии против народников и демократов. Хакимульмульк уже склонялся к этому. Дошло до того, что у позволявших себе говорить по-азербайджански на улицах Тегерана проверялись документы. Через прессу все иностранцы были предупреждены о необходимости иметь при себе документы[343].
Официальная и просеидовская пресса в открытую угрожала Азербайджану. «Эттелаат» писала, что они (члены Демократической партии — Дж. Г.) прячутся под маской демократов, но «иранцы и весь мир узнали об их предательстве еще когда они выступали под другим именем», и далее: «Если правительство сочтет нужным помочь Азербайджану и объявит набор добровольцев, то все патриоты, молодежь, женщины и мужчины с оружием в руках пойдут на помощь нашим азербайджанским братьям»[344].
Газеты «Садае Иран», «Бахтар», «Иране Ноу», «Кешвар», «Саргозашт», «Арзу», «Насиме Сабах», «Недае Адалат», «Кушеш», «Сетаре», «Кесра», «Михан» обвиняли Демократическую партию в стремлении отколоть Азербайджан от Ирана, а демократическое движение называли акцией группы предателей, не поддерживаемых народом. Эти издания обвиняли также советские учреждения во вмешательстве в дела Ирана. Однако информационная база газет строилась в основном на слухах. Например, газета «Саргозашт» 22 ноября писала, что «бандиты-демократы» захватили город Миане и 19 ноября на городской площади расстреляли 14 видных деятелей Ирана[345]. Газета «Бахтар» обрушилась на правительство за сокрытие правдивой информации из Азербайджана и симпатии к Советскому Союзу. 21 ноября газета опубликовала телеграмму генерала Дарахшани из Тебриза, в которой сообщалось, что если до вечера не прибудет дополнительная помощь, он отказывается отвечать за порядок в Азербайджане[346]. Газета «Иране Ноу» на своих страницах сравнивала СССР с царской Россией и фашистской Германией. С начала азербайджанских событий первая страница этой газеты регулярно выходила с траурной каймой. «…Пока в Азербайджане проливается кровь наших братьев и сестер, «Иране Ноу» будет носить траур», — объясняла газета.[347]. «Насиме Сабах» еще до азербайджанских событий сообщила, что Пишевари тайно отправился в Баку и даже получил там директиву расстрелять 15 своих противников. В то же время «Насими Сабах» возмущалась иранским послом в Москве Ахи: «За последнее время Ахи окончательно подтвердил свою беспомощность. Поэтому его нужно срочно заменить». Вместе с тем во всех публикациях выражалось требование срочно направить в Москву иранскую делегацию и разрешить все спорные вопросы[348]. 23 ноября «Сетаре» и другие газеты на первых полосах опубликовали текст Декларации по Ирану, принятой на Тегеранской конференции. Это было сделано с целью напомнить советским представителям в Тегеране некоторые ее положения. Пресса обвиняла советских представителей в Иране в неуважении к обещаниям Сталина и Молотова, пренебрежении к Уставу ООН. По мнению газет, советские солдаты и офицеры в бытность послом Смирнова вели себя несравнимо достойнее. Было растиражировано заявление Лондонского радио, что русские грузовики привозят азербайджанскому населению винтовки и пулеметы[349].