3. Мафия с 1920 по 1943 год

3. Мафия с 1920 по 1943 год

В октябре 1922 года Муссолини отправился в «поход на Рим». В военном отношении силы фашистов были весьма незначительны, и правительственные войска без труда могли бы остановить их, но правящие группировки, начиная с масонов, первыми приступивших к финансированию Муссолини, думали использовать фашизм для решительного подавления движения трудящихся, поднявшегося в 1918 году после окончания первой мировой войны. Поэтому в 1921–1922 годах различные влиятельные круги открыто содействовали зарождению фашизма. Так, в июне 1922 года правительство сместило с поста префекта Болоньи Чезаре Примо Мори, сорвавшего с помощью армейских частей, находившихся в то время в распоряжении префектов, попытку местных фашистов захватить городской муниципалитет.

В Сицилии, как и на всем Юге Италии, за исключением Неаполя, где активно действовал Аурелио Падовани, фашизм до 1922 года не находил большого числа последователей и пользовался незначительным успехом, так что на выборах 1921 года ни один фашистский кандидат не сумел пройти в парламент от сицилийских избирательных округов.

Но и в Сицилии с 1918 по 1922 год произошли значительные изменения в среде правящего класса.

Престарелый Наполеоне Колайанни и де Феличе Джуффрида, оба бывшие пламенные демократы, встали на сторону зарождавшегося в те годы национализма — движения, которое наложило свой отпечаток на фашизм, привнесло в него многое из своей идеологии, а затем и слилось с ним после 1922 года. Витторио Эмануэле Орландо, Нунцио Нази, Андреа Финоккьяро Априле, сын Камилло Финоккьяро Априле, деятеля Рисорджименто, князь Таска ди Куто?, фантастический политический персонаж, добившийся перед войной своего избрания в парламент по спискам социалистической партии, социал-демократ Аурелио Драго, депутат-католик Пекораро, Луиджо Стурцо из народной партии — все «старые, влиятельные деятели» Юга Италии почувствовали, что после войны мир изменился, возникли очевидные причины для глубоких политических перемен. С этим явлением связано возникновение целого ряда новых политических движений, резких поворотов в политической позиции отдельных лидеров, а также неизбежное предвыборное маневрирование и блокировки. В 1920 году аристократ Лучо Таска ди Бордонаро покинул Итальянскую народную партию и вместе с дворянином Пуччо ди Бениски создал аграрную партию, которая откровенно выступала в пользу помещиков и резко критиковала «вялость» и бездеятельность правительства Нитти в связи с захватом крестьянами земель на Сицилии. Среди самых ярых сторонников Лучо Таска выделялся мафиозо Калоджеро — «дядюшка Кало?» Виццини, который еще до войны не раз оказывался под судом по обвинению в убийствах и причастности к преступной организации, но каждый раз его оправдывали за недостаточностью улик. «Дядюшка Кало» Виццини, нагревший себе руки во время войны на поставках фуража и лошадей для итальянской армии, был дальновидным человеком. Его интересы не ограничивались одной лишь Сицилией, и еще до октября 1922 года он встречался в Милане с Муссолини, с которым, кажется, даже отобедал в семейном кругу. Виццини поддерживал близкие отношения с фашистами и, вероятно, финансировал их еще до «похода на Рим». До этого он укрывал в «своих» сицилийских деревнях фашистского главаря из Тосканы, которого разыскивала полиция по обвинению в убийстве. Впоследствии этот главарь станет заместителем министра в правительстве Муссолини, а «дон» Виццини будет его компаньоном во владении земельной собственностью в Тоскане и в других финансовых предприятиях.

Основная часть мафии довольно равнодушно взирала на политические перемены, происходящие по всей Италии. Сидящий в Риме «уважаемый депутат» мог по своему усмотрению перемещаться и парить по всему политическому небосклону, так как идеологические вопросы, которые решались в Риме, не интересовали мафию, а политической властью в Палермо и его окрестностях всегда ворочала «депутатская партия» с ее окружением, состоящим из мафиози.

Однако после октября 1922 года власть в Риме захватили фашисты, с которыми сразу же сомкнулись националисты. Этот поворот сразу оказал воздействие на всю страну, в том числе и на Сицилию. Наряду со старыми представителями влиятельных слоев, многие из которых уже начинали уходить из жизни, включились в политическую деятельность и примкнули к фашизму новые представители этого лагеря, приведя с собой «собственные партии» и, разумеется, своих ближайших сторонников — мафиози.

Фашистское руководство старалось привлечь на свою сторону влиятельных политических деятелей прошлого. Одним из последних пошел на это сближение Витторио Эмануэле Орландо, который хоть и признал фашистскую власть, но публично заявил, что и в этих условиях он будет продолжать свою прежнюю либерально-демократическую линию. Вплоть до 1925 года, то есть до подавления парламентской оппозиции после убийства Маттеотти, правительство Муссолини сознавало, что фашистское движение еще не пустило в стране глубоких корней, и поэтому было вынуждено бороться с различными группами «реальной власти», разбросанными по Италии. Муссолини лично не раз встречался со статс-секретарем Ватикана кардиналом Гаспари и в преддверии официального соглашения с католической церковью упразднил масонские ложи — каноническую Великую восточную итальянскую ложу с резиденцией в палаццо Джустиниани и ложу с Пьяцца дель Джезу, отколовшуюся 15 лет назад от Великой восточной и пользовавшуюся большим влиянием на Сицилии.

На самой Сицилии префект Палермо, следуя указаниям Муссолини, отдал 14 января 1924 года приказ своим заместителям и офицерам корпуса карабинеров письменно сообщать о политической ситуации в каждом населенном пункте, входящем в палермский избирательный округ. Эти донесения, опубликованные историком Джузеппе Карло Марино с многозначительными звездочками вместо собственных имен, свидетельствовали, что все городки управлялись или непосредственно мафиози, или «патронами», официально признанными мафией и пользовавшимися поддержкой таких знаменитых главарей, как Вито Кашо-Ферро, Фаринелла и др. Из донесений, странным образом не затрагивавших районов, находившихся под влиянием Витторио Эмануэле Орландо, следовало, что в большинстве городков прочные позиции захватила организация, состоящая из фашистов и мафиози и управлявшаяся фашистом Кукко, врачом-окулистом из Палермо. Эти донесения, составленные по приказу фашистского правительства полицией и карабинерами, отчетливо говорили о том, что мафия раскололась надвое. «Старая мафия», состоявшая из людей, уже достигших своих целей и не заинтересованных в переменах, способных смести их, старалась поддерживать постоянного традиционного кандидата, тогда как «новая мафия» — молодежь, которая старалась вытеснить стариков, — уже связала себя с фашистским режимом. В сложившейся ситуации Муссолини проявил решительность и приказал, чтобы на политических выборах 1924 года по всей Италии был представлен общий список кандидатов, в который должны были войти убежденные фашисты и остатки представителей старых правящих классов. Шестого апреля 1924 года в административном округе Палермо «общий список», включавший в себя все остатки старых влиятельных лиц, объединившихся с фашистами, получил около 476 тысяч голосов из 697 тысяч голосовавших и 38 депутатских мест из 38. Эти выборы, доказывал Джакомо Маттеотти, вскоре после своих разоблачений убитый фашистами, сопровождались в Сицилии, как и по всей Италии, махинациями, запугиванием и применением насилия против оппозиции.

Витторио Эмануэле Орландо, избранный в парламент и по общему количеству поданных за него голосов завоевавший третье место, и оказавшийся пятым Альфредо Кукко свели свои счеты, в какой-то мере личные, но отразившиеся — а именно это нас особенно интересует — на старой и новой мафии на коммунальных выборах в Палермо в августе 1925 года. Витторио Эмануэле Орландо, уже отошедший от фашизма и возглавивший список «Союза за свободу», произнес на предвыборном митинге свою знаменитую речь: «Если под мафией подразумевается доведенное до крайности чувство чести… то я объявляю себя мафиозо и горжусь, что являюсь им». Орландо открыто обвинил Кукко в том, что он возглавил фашистский список, горячо поддерживаемый мафиози-преступниками. Но Кукко получил на выборах 26 429 голосов и одержал уверенную победу, тогда как Орландо был вынужден удовлетвориться 16 616 голосами и проиграл.

В мае 1924 года сам Муссолини прибыл в Палермо и совершил поездку по острову, где его встречали огромные по тем временам толпы народа. В городке Пьяна дей Гречи мэр-мафиозо Кучча по прозвищу «бочонок» — такой он был маленький и толстый — принялся укорять Муссолини за большое число полицейских, вызванных для его охраны: по его мнению, это все были лишние траты, так как Муссолини находился под личной защитой «бочонка» и, следовательно, не мог испытать никаких «неприятностей».

Однако в том же мае 1924 года, вернувшись в Рим, Муссолини назначил в Трапани префектом Чезаре Примо Мори, который после событий в Болонье попал в резерв и жил на покое во Флоренции. В октябре 1925 года Мори был переведен на должность префекта Палермо и получил непосредственно от Муссолини прямое указание покончить с мафией.

Мори, как тонкий политик, сразу же обратился к самим сицилийцам с призывом вступить в борьбу за освобождение от гнета мафии и нанес этой преступной организации страшный удар.

Тысячи мафиози, если не удавалось посадить их в тюрьму, в течение длительного срока содержались в казармах карабинеров или в комиссариатах полиции. Мафиози в наручниках выводили из дома и вели пешком по улицам их городов в полицейское управление, чтобы тем самым унизить их в глазах окружающих.

Начиная с мэра Кучча из Пьяна дей Гречи, Мори решительно расправлялся со связанными с мафией мэрами и коммунальными советниками, многие из которых отправлялись в тюрьму или в ссылку по обвинению в причастности к преступной организации «мафиозного типа». Даже священники-мафиози и адвокаты главарей мафии попадали в тюрьмы вслед за своими сообщниками. С 1925 по 1931 год проводились многочисленные судебные процессы против мафии, на которых иной раз бывало свыше ста обвиняемых. Большинство этих процессов заканчивалось вынесением суровых приговоров. Менее чем за три года деятельности Мори по всей Западной Сицилии уровень преступности резко упал вниз. Впервые в истории итальянское государство применяло силу против мафии.

Первые результаты оказались обнадеживающими. Мори с разрешения Муссолини прибегал к «чрезвычайным мерам» и неоднократно применял чисто военную тактику, оцепляя, например, городок и требуя выдачи всех местных мафиози. В случае неповиновения он угрожал жителям повальными обысками дом за домом. Вокруг фигуры Мори начинала создаваться легенда, и многие мафиози добровольно сдавались в руки префекта после долгих лет безмятежного подполья и безнаказанности.

Действуя таким образом, Муссолини пытался создать впечатление, что стремится установить в Италии справедливый общественный порядок, прибегая к услугам даже таких крупных профессионалов, как Мори, который в свое время препятствовал распространению фашизма. После того как он обрезал пуповину, связывающую мафию с «белыми перчатками», мафиози были сведены до уровня простых преступников, а «белые перчатки» смогли получать политические выгоды только от того, что они состояли в рядах фашистской партии. С политической точки зрения борьба с мафией для Муссолини — одна из многочисленных уловок, которыми он пользовался для ослабления правящего класса, приведшего его в 1922 году к власти.

Но Муссолини не уничтожил мафию.

Крупное помещичье землевладение и институт аренды остались целыми и невредимыми. В 1930 году контролируемое фашистами Общество по оздоровлению экономики Беличе — района, в котором всегда было сильным влияние мафии, — заказало группе известных ученых разработку проекта работ по мелиорации земель этого района с учетом использования в первую очередь запасов подземных вод. Ученые разработали удачный проект, который развивал идеи, сформулированные еще в 1842 году Карло Афан де Ривера. Но как когда-то Бурбоны, так теперь и фашисты отказываются от возможности изменить облик сицилийской деревни, которая с 1922 по 1943 год влачила при фашизме такое же жалкое существование, в каком она пребывала и в 1700 году.

Тот тип общественного порядка, который хотел установить Муссолини, просуществовал очень недолго, о чем можно судить по судьбе, выпавшей на долю префекта Мори. Мори знал, что для полного уничтожения мафии необходимо покончить с «мафией в белых перчатках». Поэтому он от «мелкой сошки» стал подбираться к крупным фигурам. Вскоре после своего назначения в Палермо он, сознательно игнорируя судебные власти, указал Муссолини на брата генерала Ди Джорджо, бывшего военного министра в первом правительстве Муссолини, а затем командующего III армейским корпусом в Палермо, как на главу мафии.

Начиная с 1926 года Мори неоднократно сообщал Муссолини достоверные факты, говорящие о тесных связях между мафией и членом парламента, «фашистом первого часа» Альфредо Кукко, руководителем фашистской организации Палермо. Именно к Кукко стекался весь «ропот» против Мори. Кажется, даже из Соединенных Штатов, где, пользуясь нелегальными путями, укрывались многие мафиози в надежде пересидеть и избежать преследований префекта, доходило до Кукко требовательное ходатайство о смещении Мори и прекращении «гонений». В руках карабинеров находились материалы, разоблачающие Кукко, который в бытность свою врачом-окулистом выдавал ложные свидетельства, служившие основанием для освобождения от военной службы.

В 1928 году Мори по указанию Муссолини получает звание сенатора. Однако на следующий год Муссолини снизил до 55 лет возрастной ценз для занятия должности префекта, и в июне 1929 года, в самый разгар расследования дела Кукко, уволил Мори в отставку под тем предлогом, что тот уже перешагнул через этот установленный возрастной рубеж. Кукко впоследствии был реабилитирован и стал заместителем генерального секретаря партии, а «железный префект» Мори до конца своей жизни застрял на почетной должности сенатора. С уходом Мори закончилась и его политика, прямое давление на мафию ослабело.

Генеральный прокурор Палермо Джампьетро, занимавший свой пост с 1925 по 1931 год, в одном из своих безукоризненных с юридической точки зрения выступлений заклеймил мафию как самую настоящую преступную организацию и наклеил на нее ярлык обыкновенной банды преступников. Однако другой сановный деятель Пулья утверждал в 1930 году в Палермо, что мафия — это отнюдь не преступная организация, потому что мафиозо «не является синонимом преступника», поскольку в мафии находит «выражение естественное чувство симпатии и уважения между свободными людьми», а в своих наиболее крайних проявлениях это всего лишь «преувеличенное представление о собственной силе и нетерпимость к чужому превосходству».

Репрессивные меры фашистского режима против мафиози носили ограниченный характер, так как не затрагивали богатства, накопленного мафией с помощью незаконных действий. Несмотря на то что с 1925 по 1931 год большое число мафиози было приговорено к различным срокам наказания, многие из них — самые крупные, богатые и влиятельные — оказывались оправданными на тех же самых процессах, начиная с «дона» Кало? Виццини, который лишь чуть более суток отбывал ссылку на одном из островков у сицилийского побережья. Старый принцип безнаказанности мафии в «белых перчатках» действовал и при фашизме. Так, мафиози-буржуа после тюрьмы, ссылки или краткого пребывания в полицейском управлении возвращались в свои городки и заставали там то же самое положение, что и до своего ареста, и пользовались почти абсолютной монополией на наличные денежные средства, которые всегда делали их сильными в глазах тех, кто соглашался исполнять их приказания.

В 1928 году «дон» Калоджеро Виццини помог жителям Алькамо наконец-то добиться открытия супрефектуры в их городе. «Дядюшка Кало?» просто-напросто фальсифицировал данные о количестве жителей в Алькамо, которое на бумаге за одну ночь выросло с 31 765 человек до 63 051 человека. На процессе, который последовал после разоблачения этого мошенничества, мелкий чиновник — «стрелочник» — получил «свой срок», но никто не посмел тронуть «дядюшку» Виццини. И даже те «оплеухи», которые фашистские органы отвешивали мелкой рыбешке из «мафиози-чернорабочих», сами по себе были весьма относительны. Генеральный прокурор Палермо Меркаданте вспоминал в 1963 году перед членами Парламентской комиссии «Антимафии» о том, как в тридцатые годы он, молодой следователь, замечал, что сотрудники полиции испытывали своеобразную, порой лежащую на грани страха, «робость» перед лицом мафиози.

Мифические оправдательные приговоры «за недостаточностью улик» удивительно часто выносились за время 20-летнего фашистского правления. В качестве примера можно привести дело Дженко Руссо, в годы фашистского режима совсем еще молодого человека, по отзывам полиции, «с мятежным и своевольным характером», сумевшего пробиться в сливки мафии только к середине 50-х годов. 27 апреля 1928 года обвинительная палата апелляционного суда Палермо снимает с Дженко Руссо обвинение в совершении пяти убийств. 21 декабря 1929 года та же судебная палата снимает с него обвинение еще в четырех убийствах; 18 января 1930 года опять все та же палата отклоняет предъявленное ему обвинение в двух убийствах и в трех покушениях на убийство; в октябре 1931 года суд присяжных города Кальтаниссетта снимает с него обвинение в принадлежности к преступной организации, а 23 ноября 1932 года тот же суд оправдывает его по делу о трех убийствах. Все оправдательные приговоры были вынесены «в связи с недостаточностью улик».

Эти факты свидетельствуют о том, что Муссолини наносил удар скорее не по мафии, а по печати, которой в фашистское двадцатилетие запрещалось цензурой сообщать сведения о преступности в стране.

Создается впечатление, что Муссолини прекрасно знал, насколько жизнеспособней осталась мафия, если сам он прибег к услугам мафии для развязывания беспорядков в Тунисе, а в 1932–1940 годах, используя посредничество мафии, пытался убедить американцев вступить в войну.